Мы сгорим вместе. Сводные. - Маргарита Аланина

Покровского раздражение .

Поиграв желваками, он отворачивается к автомату. С первой попытки он вытаскивает пучеглазого лягушонка. Принимаю игрушку, кусая поочередно губы.

- Спасибо, - сдавленно выдыхаю. Только бы не рассмеяться.

- И что смешного?

- Он к твоим глазам подходит, - выставляю лягушонка перед собой в качестве щита.

Дема безразлично хмыкает и возвращается к трате денег. Грубиян.

Вторая попытка мимо. После третьей в моих руках оказывается криво сшитый поросенок. Отдаю игрушку девчушке, которая смотрит на меня с явной завистью. Так же поступаю с ещё тремя плюшевыми мутантами. Медведь, увы, остается в автомате. Демьян его несколько раз прихватывал клешнёй, но не дотягивал до финиша.

Покровский не просто вошел в раж, его конкретно закусило.

- Эй, мужик. Даю пять штук за гибридного медведя, - басит Покровский, обращаясь к охраннику.

Глаза мужчины загорелись алчным блеском.

- Автомат не собственность кинотеатра, надо звонить владельцу. Номер на табличке, - скрипит зубами.

- Так позвони. В конце сеанса заберем, - распоряжается демон.

Я открываю рот, чтобы возразить, но ничего сказать не получается. Сын мачехи в очередной раз шокировал. Я отказываю принимать происходящее.

- Пошли, сеанс объявили, - Демьян кладет руку мне на поясницу. Нажимает, обозначая необходимость движения.

Запасаюсь воздухом до предела и выхожу из ступора. Слепо позволяю себя вести. Рука на пояснице плавит кожу. Внутренние барьеры проседают.

Встречаемся с друзьями и встаем в очередь в зал. Для меня всё происходит будто во сне. Действую механически.

Проходим контроль билетов последними.

- А ты знаешь, что бывает с хорошими девочками в темноте? – Демьян шепчет на ухо.

- Они смотрят фильм, - слабо огрызаюсь.

Демьян притесняет меня к стене. Создает максимальный контакт наших тел. Делится своим запахом. Запечатывает его на мне…и во мне. Глаза сводного ослепляют порочным блеском нефрита. Моя кожа покрывается густой сетью мурашек в несколько слоев. Хочется зажмуриться.

Покровский времени не теряет - наклоняется и клеймит мои губы поцелуем. Мимолетное касание взрывается подобно детской шипучке во всем теле. Внутренние ориентиры подхватывает шквалистым порывом. Они кружатся и падают плашмя на землю.

Это ещё одно украденное прикосновение.

Поджимаю полыхающие губы и выскальзываю из ослабевших оков Покровского.

Добравшись на ватных ногах до последнего ряда, прошу Таню пересесть на мой диванчик. Демьян появляется через минуты. Увидев расстановку сил, он шипит, тяжело вздыхает и падает на диванчик к Марту.

Таня смотрит на меня и светится словно светлячок. Она уже успела нафантазировать себе невесть что о нас с Демьяном.

Сосредотачиваюсь на экране и быстро теряю интерес. Фильм откровенно скучный. Весь сеанс я тщательно избегаю мыслей о Покровском. Думаю о том, что докупить в квартиру, что переставить и как организовать распорядок дня.

Напряжение отпускает. Даже электромагнитные импульсы Демьяна, которыми он на протяжении всего фильма атаковал меня, едва замечаю.

- Юль, фильм закончился, - Таня щелкает пальцами перед моим лицом. – О ком замечталась? – шепчет и косится на Покровского, который уже идет по проходу.

- О пледе на диван.

- Врушка.

Едва мы выходим из зала, Демьян скрывается из вида.

- Куда ты его сослала? – ворчит Март, приобнимая покрасневшую Таню.

- Ты можешь пойти с ним, - рукой указываю в неопределенном направлении.

- Меня здесь неплохо греют, - подмигивает Холодовой. Подруга полыхает, а я ей добавляю огня укоризненным взглядом.

Дожидаемся Покровского возле входа в кинотеатр. Он появляется и вручает мне медведя-собаку с видом, будто мамонта добыл. Одно слово – павлин.

- Спасибо.

Благодарю и улыбаюсь исключительно из вежливости. Несколько милых поступков ничего не меняют. Мне предстоят ремонт гитары и кошмар в универе.

21 Не играет

21 Не играет

Иду из одной аудитории в другую, мысленно считаю минуты до начала второй пары. Моя голова вдавлена максимально в плечи. Я думала, что выдержу находиться в этой клоаке моральных и физических тычков, но мои силы на исходе. И это только первая пара прошла. И сегодня лишь понедельник.

Ненавижу Покровского и его свору!

Тону в презрительных взглядах и ненавижу. Вне стен университета ненависть прячется за ширму из других эмоций. В универе вспыхивает мощным пожаром.

- Она даже парня себе нормального завести себе не может, - летит мне в спину от неизвестного парня.

И все смеются. Гады.

Прислоняюсь спиной к стене возле аудитории. Сползти вниз и разреветься гордость не дает. Она буквально держит на ногах. Застегиваю до конца толстовку, закрывая половину лица и обхватываю себя руками.

Появление виновника своего состояния чувствую, едва он ступает на этаж. Он напитывает пространство уверенностью и пряным цитрусом. Как рыбу об лед, глушу порыв посмотреть на него.

После кино я приехала домой и выбросила мысли о Демьяне. Остервенело убиралась и готовилась к занятиям. Пресекала любые сторонние размышления. Хотела было выбросить игрушки, чтобы не мозолили глаза, да рука не поднялась. Недолго равновесие длилось….

Грудь раздувает внутренним накалом обиды и неприязни.

Демьян становится напротив. Минуту стоит и пялится на меня. Я прекрасно понимаю, что он злится.

Вау, мания величия торжествует. Сам подошел, а я должна прыгать от счастья?

- Чего тебе? – глухо спрашиваю.

- Крайнова, на меня посмотри, - разбивает тишину полу приказом .

Выныриваю из ворота толстовки и складываю руки на груди. Избегаю прямого зрительного контакта с зеленоглазым демоном.

- Ну и?

- Номер мой запиши.

Волна ахов по этажу напоминает волну, которую в фильмах делают болельщики на стадионе.

Я давлюсь возмущением и всё-таки поднимаю глаза. Медленно веду по рельефу рук, раздутой вене на шее, сжатым губам и наконец дохожу до глаз.

Покровский горит нетерпением.

- Зачем?

- Юля, номер мой запиши.

Надсадно выдыхаю. Лучше уступить и закончить сцену. Достаю телефон и криво усмехаюсь.

Что дальше?

Покровский диктует цифры, а я не записываю. Вожу пальцем над экраном по воздуху. Сводный видит, злится больше и последние цифры выплевывает рычанием.

- Доволен? – едко выпаливаю.

- Да, - стискивает челюсти. Углы его скул неестественно выпирают. Взгляд напалмом жжет.

Вдох…опустошающий выдох...

И ничего не происходит. Я не задаю вопросы, он не объясняет ничего. Крутыш разворачивается и уходит.

Что это было? Нет, я помню слова Тани о разрешении писать и прочем. Я смысла не понимаю. Что изменится? Мнение