Катастрофа - Сергей Тармашев

— Как ты всё это нашел? Не видно же ни черта, — удивился Четвёртый.

— По памяти, — майор снова обозначил курс прожектором. — Я же в тот раз первым шёл, считал расстояние по шагам, ориентиром был угол сопки, мы мимо него проехали.

Разорванный шлюз выскочил из снежной пелены так неожиданно, что бульдозер чуть не наткнулся на него.

— Приехали, — объявил Четвёртый.

— Пошли разматывать шланги. Ты в детстве случайно не хотел стать специалистом по ночному бетонированию в сложных метеоусловиях? — глядя на озадаченное лицо Четвёртого, Тринадцатый издал короткий смешок и, толкнув дверь, исчез в завьюженной темноте.

Ветер стих только через два часа, к этому времени работы по установке приборов и бетонированию шлюза были закончены, и группа приступила к поискам кунгов и РЛС. Машины нашли быстро, но занесённые снегом чуть ли не до крыши грузовики наотрез отказывались заводиться, из-за чего их пришлось выдёргивать из сугробов бульдозером. Вскоре выяснилось, что кунг с медикаментами в ходе боя получил немало пробоин, двигатель был повреждён, и стало ясно, что эта машина своим ходом уже не пойдёт. Грузовик с ядерным зарядом почти не пострадал, но промёрз основательно. Ему долго грели поддон картера паяльной лампой, затем таскали на буксире, заводя «с толкача». Наконец, после часа возни, двигатель кунга закашлял и запустился, вибрируя с такой силой, что казалось, он вот-вот выпрыгнет из-под капота.

— Четвёртый, медикаменты на буксир — и в лагерь. Заодно проверь там бочки, о которых говорил. Третья подгруппа, все уцелевшие машины осмотреть, оставшееся топливо слить. И не забудьте те, что вокруг шлюза, — майор отдал приказ и занялся осмотром ядерного заряда.

В стенках кунга хватало пулевых отверстий, но сам заряд повреждён не был, оставалось только установить детонатор, и смерть будет готова собрать свой кровавый урожай. Да, Совет был прав: оставлять ядерную бомбу на поверхности нельзя.

Спустя полчаса на связь вышел Четвёртый и доложил об обнаружении двух полупустых и одной полной бочек с соляркой. Ракетчики оказались запасливыми ребятами, даже несмотря на мировой кризис энергоносителей и повсеместный переход на электрическую тягу. Что ж, тем лучше, теперь вопрос о топливе для техники на какое-то время снимается. Майор посмотрел на хронометр, до окончания действия антирада оставалось ещё три часа, пора было собираться в обратный путь. Он вышел в эфир и запросил «Коробочку», занимавшуюся поиском РЛС. В ночь нападения на лагерь пленный старик достаточно подробно рассказал, где именно погибла первая экспедиция, и что брошенная станция должна быть где-то неподалёку от места кровавой расправы.

— Я — «Коробочка», РЛС нашел, с ней сейчас научники возятся. Нужна помощь, тут под ногами сплошной застывший камень, приходится бурить отверстия под опоры, — командир экипажа сделал паузу, и секунду в эфире был слышен только треск помех. Затем донеслось тихое: — И первая экспедиция тоже здесь.

Небольшая колонна стояла в десяти метрах от развёрнутой и готовой к работе радиолокационной станции. Упёршаяся во все стороны разлапистыми опорами, надёжно заякоренная, РЛС напоминала огромного металлического паука, широко расставившего лапы, внимательно обозревающего небо спутниковыми глазами-тарелками и хищно шевелящего усами-антеннами. Рядом, удерживаемая растяжками, гибкой нитью уходила вверх тонкая стрела радиомачты. Невдалеке от паука возвышался маленький курган из пепла и снега. На его вершине, подобно памятнику, был установлен растерзанный пулями грузовой снегоход. Напротив кургана застыла шеренга людей в серебряных скафандрах с автоматами в руках. Стоящий у подножия памятника человек поднял руку, шеренга вскинула автоматы, и воронёные стволы уперлись в мрачное небо.

— Огонь! — скомандовал майор, и залп разорвал тишину, на миг осветив курган.

— Огонь! — снег плакал под раскалёнными гильзами, и серые капли мгновенно застывали на морозе, становясь похожими на жемчужины, несправедливо брошенные кем-то в грязь и холод радиоактивной пустыни.

— Огонь! — третий залп хлестнул мрак ослепительной плетью, и братская могила погрузилась во тьму.

— Саша, компьютерные расчёты анализов крови готовы, — Даша держала в руках увесистую пачку распечаток, — биохимия, активность радионуклидов, скорость вывода продуктов распада, — она аккуратно раскладывала на столе распечатки, — в лаборатории обещают через час закончить с динамикой гибели клеток костного мозга, — девушка погладила по щеке сидящего за уставленным всевозможной медицинской электроникой столом молодого мужчину в белом стерильном комбинезоне. — Тебе надо отдохнуть, третью смену работаешь, на тебе лица нет.

Мужчина устало улыбнулся и изобразил губами поцелуй:

— Ты же знаешь, сейчас это невозможно.

— Какие новости?

Александр познакомился с Дашей в первый день работы в бункере. Молодой перспективный учёный защищал кандидатскую в области лучевых болезней под руководством самого профессора, и тот немедленно потянул любимого ученика за собой на новое место. И не напрасно. Лаборатории «Подземстроя» являлись шедевром технического оснащения и обещали стать сильнейшим научным центром, который, вне всякого сомнения, очень скоро стал бы конкурентоспособен не только внутри страны, но и за рубежом. У старого профессора был фантастический нюх на перспективы, и коллега принял это предложения без колебаний. Впоследствии он неоднократно благодарил судьбу за предоставленный шанс, но впервые это произошло, когда Александру представили Дашу, младшего научного сотрудника, назначенного на должность его ассистента. С тех пор они практически не расставались.

— Особенного ничего. Радиокомплекс, что развернули Внешние, функционирует согласно всем расчётным параметрам, но связаться ни с кем пока не удалось, — Даша печально вздохнула, — возможно, мы единственные, кто уцелел. Хотя научный отдел выложил в сеть довольно большой отчёт с расчётами, смысл сводится к тому, что толщина пылевого слоя в атмосфере достигает не менее двадцати пяти километров при содержании радиоактивных частиц порядка тридцати пяти процентов. Коэффициент отражения радиоволн настолько велик, что сигнал попросту не может пробиться через всё это.

— Пыль со временем будет оседать, — заметил Александр, — если мне не изменяет память, частица диаметром в два микрона оседает со скоростью 2 км в год или что-то вроде этого, ну и ещё осадки будут пыль вымывать...

— Не будут, — Даша печально вздохнула, — расчёты показывают девяностопроцентное разрушение озонового слоя. Парниковый эффект атмосферы нарушен, конвекция практически отсутствует, везде установилась сверхустойчивая погода, ледяные засухи и ураганные ветра. Ядерная ночь и ядерная зима будут длиться не менее четырёх лет, пока не восстановится озоновый слой, а атмосфера полностью очистится лет через десять.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});