AntiBoyarЪ. Трилогия (СИ) - Соколов Сергей Александрович

Глава 15

— «Ска! Вот же мразь…И ведь как складно спел! Спокойно Айзек, спокойно. Не горячись… Да, стимера бред!» — Чуть не заорал я в слух, захлопывая за собой дверь комнаты с разбега плюхнувшись на кровать. — «Здорово получается… Пап, мам, тут такое дело, мне атминтис несколько образов скинул, этот мудак, который называет себя дядя, похитил душку Айзека и вот этого патлатого скверха, чтобы захапать нашу родовую гербовую печать! Меня же на смех пустят, особенно зная, как я отношусь к Гийому! Ска!»

На самом деле, бесила меня больше всего сейчас собственная беспомощность, а не дядюшка. Я привык избавляться от своих проблем сразу, ещё на подходе, а не тогда, когда они стоят на пороге и стучаться мне в двери. Был бы у меня тот уровень облачения что раньше, он бы даже не понял, как подох. За неимением силы, придётся выпутываться как-то по другому.

Этот скверх всё хорошо обставил, якобы приехал сюда под благовидным и правдивым предлогом. Чуть меньше года назад, Гийом занялся ювелирным бизнесом. По его легенде, он сейчас едет с выставки, что была вчера в Престолье. Это действительно так, ещё во время его рассказа я проверил глобалнет. Там есть снимки с презентации императорского ювелирного дома «Гранд», где этот скверх сушит зубы с разными важными дядьками. Сюда он приехал на очередную презентацию своих побрякушек, которая состоится в Петроградском дворце культуры в следующую пятницу, вечером. Всё бы ничего, но он попросил отца дать ему на этот день людей Токарева, для усиления охраны выставки, ссылаясь на то, что не хочет нанимать непроверенных людей. Ставр Мышкин, добрая душа, согласился помочь. Родной брат жены всё-таки просит об одолжении, а не скверх с бугра. Так же Гийом попросил воспользоваться арсеналом рода, в качестве хранилища для того, чтобы скинуть побрякушки, которые не вошли в каталог выставочных образцов. На это он тоже получил согласие отца.

Что мы имеем? Имеем мы то, что имеют нас, причём без обоюдного согласия, и плевать на отсутствие взаимности. И поза интересная получается, есть где разгуляться фантазии. Если не задаваться вопросом, «Зачем вообще Гийому понадобилась родовая гербовая печать?» — есть два очевидных варианта развития событий. У ворот была лишь часть людей Гийома, другая часть — где-нибудь дожидается назначенного дня «Ху», чтобы совершить налёт на почти неохраняемое поместье, и выкрасть печать. Есть более красивый вариант, как бы поступил я. Подобное ни раз проделывалось мной на Фагрисе. Для начала, сославшись на переживания за золотые бирюльки, что находятся в арсенале рода, оставил бы шесть-семь своих людей рядом с арсеналом, якобы для охраны. В день «Ху» дождался бы пересменки, когда дневная смена сдаёт оружие, а ночная получает. Чаще всего занимается этим сам Токарев, что очень хорошо. Арсенал — подземное сооружение, где-то двадцать на десять метров, разделённое на две части железобетонной перегородкой с увесистой дверью в ней, наружная дверь такая же. Большую часть охраны я бы выкосил во время приёмки-сдачи оружия. Зачем устраивать перестрелки по территории, когда все на своих позициях, если можно накрыть всех в одном месте? Комната хранилища в арсенале хорошо изолирована, можно не опасаясь детонации боезапаса и применять наступательные средства вроде гранат. В это время основная часть сил входит на территорию поместья и без проблем берёт её под контроль с последующей полной зачисткой персонала. Далее, уносим печать, или сейф с печатью, и крадём своё же золото из арсенала. Теперь самое интересное. Гийом округляет глаза, что его обокрали и сокрушаясь по этому поводу, бежит кидать претензию в княжеский совет. Текст претензии нечто вроде: «Мышкиным было отдано на хранение золотишко, а значит их род является гарантом сохранности моих бирюлек. Гарант не выполнил взятых на себя обязательств, что привело к крупным финансовым потерям с моей стороны. Прошу разобраться, а по возможности взыскать с рода Мышкиных компенсацию». При таком раскладе становится совершенно не до поиска налётчиков. Да и родовая печать украдена, а это гайки. Когда такое происходит, нужно незамедлительно бежать сдаваться с повинной императорскому титулярному министерству. За сокрытие утраты родовой гербовой печати положена смертная казнь, без компромиссов. Скрывать потерю не получится, это выяснится при ежемесячном подтверждении земельных владений рода. Если сразу прибежать с повинной, то будешь лишён титула, владений, но голову сохранишь. Жестоко? Возможно, но опуская все перипетии законов, логика императора довольно проста: «Мне к скверховой бабушке не нужен такой вассал, который даже гербовую печать рода не может удержать в своих дырявых руках». И тут, как бывший капитан, я с ним солидарен. Ненадёжные люди в команде не нужны.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

От устроенного мной «мозгового штурма», начала даже побаливать голова. Мотив наживы подходил больше всего, но было одно маленькое «но». Предположим, Гийом завысит стоимость украденного им же добра, но даже в этом случае, при ликвидации активов рода он будет довольствоваться крохами, претендуя лишь на возмещение понесённых убытков. Всё потому, что он не является подданным Российской империи, а лишь скверх заезжий. Всё распилит между собой совет князей, которым на какого-то маркизишку из западной европы плевать с борта линкора. Способ, как остановить Гийома, я несомненно найду, сегодня четверг, а времени у меня до следующей пятницы. Только не могу отделаться от чувства, что я упускаю нечто важное во всей этой ситуации. Не могу понять что именно, и это меня злит до зубовного скрежета….

От поднимающегося изнутри бешенства, веретено начало двигаться быстрей. Стоило это заметить, как меня накрыла неповторимая лёгкость. Помню, как тоже самое случилось со мной первый раз, я аж под стол сполз. Это похоже на то, будто всю жизнь дышал грязным воздухом пользуясь половиной одного лёгкого, а к концу жизни вздохнул чистейшего, сразу обеими, и начал жить вновь. Это было не провидение атминитиса, божественное вмешательство или что-то ещё. Просто, обруч завершил строительство резервуара — «Вместилища жизни» — как его называл мой учитель Тонг. Он вообще пользовался другой терминологией, носящей мистикорелигиозный подтекст с элементами космологии. Это я в процессе своих изысканий переиначил всё под себя для удобства. Так «Вместилище жизни» стало простым резервуаром. Это название тоже условное, потому как «полость для нагнетания оргона», тоже звучит громоздко, но оно более соответствует действительности. Духовное тело, как ведро с водой, если полное, то излишки выливаются через верх. Оно не может концентрировать или уплотнять оргон, чтобы вобрать его в себя, как можно больше. А вот резервуар, внутри которого теперь находиться веретено — может. Теперь оргон из внешнего мира, который тянет веретено жизни, проходя через духовное тело — попадает в резервуар, концентрируясь там. Когда его давление достигнет максимального значения для резервуара, то оргон начнёт выходить из него в духовное тело, занимая свободный объём. Вся штука в том, что оргон в резервуаре имеет большую плотность нежели тот, что скапливается в духовном теле, соответственно и качество у них разное. Чем плотнее оргон, тем выше его степень взаимодействия с физическим телом. Благодаря этому у меня теперь есть энергия нужного качества, для стимуляции обновления тканей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

На образе я уже наметил шину, и хотел приступить к пряже, но поймал себя на мысли, что сейчас у меня совсем не то состояние. Принцип ускорения бега веретена мне стал уже понятен. Сильные эмоции — вот то, что ускоряет его бег. Будь то злоба, любовь, тревога, опасность, вожделение, похоть, страх неминуемой смерти — это всё для меня, как пром-энерголит для реактора «Катастрофы».

Смешное здесь то, что за счёт последнего веретено жизни может пробудить каждый, только это невозможно, без помощи другого прядильщика. Мне помогал Тонг, принудительно вращая моё веретено, работающее на «холостых» оборотах, но пробудил я его благодаря дедуле Нетану. Очень похоже на то, как в этом мире заводят бензиновый автомобиль «с толкача». Тонг толкал, но тем, кто отпустил сцепление был Нейтан Герас.