Волны памяти - Изольда Рыбкина

панелей с небольшим орнаментом вверху. Глядя на него я поймала внутренне чувство узнавания, как, собственно, и всего того, что видела на всех центральных улицах, которые мы проезжали.

Мне было до боли знакомо всё, что меня окружало. Но самым странным было другое чувство — ностальгия. Я будто скучала по всему, что видела.

— Игорь, мне хочется плакать, — призналась я, когда мы остановились у железных ворот, которые были также выкрашены в розовый, чтобы не диссонировать с остальным забором.

— Ты что-то вспомнила? — взволнованно обращается ко мне муж. — Что-то плохое связано с этим местом?

— Не знаю, — в который раз повторяю одну и ту же фразу. — Мне всё знакомо в этом городе… Но плакать хочется не от чего-то плохого. У меня странное чувство…

— Какое? — трепетно сжав мои ладони, спрашивает Игорь.

— Будто я… дома, — говорю на выдохе и ощущаю жжение в груди, произнося это слово.

— Алён, это неудивительно, — скромно улыбается мужчина, — ты провела в этом городе всё детство и юность, а эти годы считаются самыми счастливыми у человека.

Я молча киваю, соглашаясь с мужем, и мы входим в железную калитку, набрав код и связавшись с охранником. Объяснив, по какому мы вопросу, нас провожают в кабинет директора Людмилы Алексеевны.

— Здравствуйте, — приветствуем сухощавую низенькую женщину лет шестидесяти пяти.

— Здравствуйте, — нехотя отвечает директриса.

— Вы меня не узнаёте? — спрашиваю у неё.

— Как же, не узнаю? Ещё как узнала тебя, Лена, — говорит Людмила Алексеевна, всем видом показывая, что мы отвлекаем её от более важных дел, чем разговор с нами. — С чем пожаловала? — спрашивает она, косясь на Игоря, и у меня создаётся впечатление, что если бы не он, то она сформулировала бы вопрос по-другому, менее деликатно. — Ни за что не поверю, что ты приехала, потому что соскучилась по нам.

— Моя жена потеряла память, — вклинивается Игорь и пытается прояснить ситуацию. — Не могли бы Вы помочь нам?

— Помочь? — саркастично переспрашивает директриса. — Я десять лет помогала тебе, и что я получила взамен?

— Что? — не растерялся муж и тут же задал вопрос.

— Как минимум испорченный праздник…

— А как максимум? — не унимается Игорь.

— Ну, давайте посчитаем, — приподнимается на стуле Людмила Алексеевна и начинает загибать пальцы, неприязненно глядя на меня. — Новый год в компании полицейских — раз, стоптанные ноги и обмороженные пальцы, когда мы обходили все заброшки города, чтобы тебя найти — два, испорченные нервы, когда так и не нашли — три. Ну и под занавес — миллионы звонков, характеристик, протоколов, анкет, которые нужно было предоставить в связи с твоим побегом из детского дома.

— Мне было очень плохо здесь? — спрашиваю я тихо, сильно сомневаясь в положительном ответе.

— Конечно! — язвительно восклицает директриса. — Тебе здесь запрещали курить! Пить! И таскаться по мальчикам. А тебе ой как этого хотелось! Причём всего сразу! И в Новогоднюю ночь перед своим восемнадцатилетием ты оторвалась по полной.

— Простите, — говорю искренне. — Мне ужасно стыдно за своё поведение…

— Знаешь, Лена, я простила тебя, — уже не так раздраженно говорит женщина. — Простила сразу, как только ты покинула эти стены. Я выпустила тебя и наконец выдохнула. Поэтому, если ты приехала успокоить свою совесть…

— Нет, мы не для этого здесь, — прерывает её преждевременные выводы муж. — Мы хотели узнать, кто были родители Алёны? Нам очень важно это…

— Извините, но ничем не могу помочь, — отрезает Людмила Алексеевна, поднимаясь из-за стола. — У меня работа, и сейчас нужно идти в столовую. У детей обед через полчаса, а я не проверила готовность блюд.

— Постойте, — просит Игорь. — Мы с Алёной хотели бы внести благотворительные пожертвования для детей, — многозначительно говорит он, и Людмила Алексеевна замедляется у дверей. — А также хотели бы купить какие-то угощения или игрушки… А может, детскому дому нужно что-то из техники? Или мебели?

— У малышей в группе сломался телевизор, — словно делает заявление директриса, а Игорь одобрительно кивает. — Старшие девочки давно просят стационарный фен в душевую, — Игорь кивает. — А мальчикам компьютер, — подытоживает она.

— Сегодня вечером всё подвезём, — говорит Игорь. — Когда заканчивается Ваш рабочий день?

— Мой рабочий день ненормированный, — отвечает Людмила Алексеевна, — поэтому вот Вам мой номер, как только будете готовы, позвоните, — протянув Игорю скромную картонную визитку, она приглашает нас вместе с ней покинуть кабинет, что мы и делаем.

— Сейчас дам задание Кириллу, — говорит муж, когда мы выходим из детского дома. — Пока он разберётся с «заказом», у нас будет время погулять по городу. Давай пообедаем где-нибудь, заодно, возможно, ты что-то вспомнишь…

Город Рыбинки, как кажется на первый взгляд, получил этот статус с большим авансом. Здания здесь не превышают пяти этажей, а большинство построек конца прошлого столетия и в них еще хранится отголосок нашего советского прошлого, когда архитектура служила исключительно практичности, не заботясь об эстетике. Дороги Рыбинок, очевидно, вообще времен царя Гороха, и чтобы проехать или пройти пешком нужно преодолевать целый квест, выбирая маршрут без ям и луж, коих после вчерашнего дождя тут больше, чем жителей.

— Аккуратнее, там люк открыт, — говорю Игорю, перепрыгивая очередное грязное озерцо.

— Откуда ты знаешь? — спрашивает мужчина, останавливаясь и шокированно глядя на меня.

Я понимаю, что знала это, и сейчас память сработала автоматически, подкинув мне это знание. Не найдя, что ответить Игорю, просто развожу руками, но он и без моего ответа всё понял.

— Алён, ты вспомнила это? Но ведь ты была тут несколько лет назад, неужели этот люк не ремонтировали столько времени?

Мне снова нечего сказать, слова вообще застряли в горле. Я прекрасно понимаю, что память возвращается и подкидывает мне всё новые и новые подробности моей жизни, но по-прежнему у меня огромное количество вопросов, ответы на которые я так и не нашла.

Мы пообедали в кафе, потом долго прогуливались и, когда начало темнеть, решили вернуться в гостиницу, чтобы немного отдохнуть и отправиться в детский дом, как и обещали.

За время нашего пешего путешествия по городу моего детства, я вспомнила около десятка разных мест. Все они были мне настолько знакомы, будто вчера только там бывала. Я даже узнала женщину, которая торговала на углу у супермаркета шерстяными вещами ручной работы собственного производства. Женщина меня тоже узнала, она радостно помахала мне рукой, широко улыбаясь, а когда я отходила, то внезапно она меня догнала и всучила мне пушистые варежки со словами:

— Это чтобы ваши добрые ручки никогда не мёрзли.

— Что Вы! — попыталась я не принять подарок. — Давайте я куплю у Вас их…

— Не обижайте меня. Я специально для Вас их вязала, столько ждала, когда Вы вновь придёте… Дай Вам