Русская революция, 1917 - Александр Фёдорович Керенский

достоверный политический факт.

Чтобы в нем убедиться, достаточно обратить внимание на содержание и смысл приказов и деклараций, составленных представителями революционного крыла, оппозиционного Совету. Так, 12 марта Родзянко призвал «офицеров Петроградского гарнизона и всех офицеров, находящихся в данный момент в Петрограде», явиться, начиная с 15 марта, в Военную комиссию Думы «для регистрации, получения пропуска на беспрепятственный проход по улицам, исполнения приказов Комиссии по организации войск для защиты столицы совместно с народными представителями».

Далее в обращении Родзянко говорилось: «Малейшее промедление явки офицеров неизбежно скажется на интересах офицерского корпуса. В данный момент, перед лицом врага, готового воспользоваться минутным ослаблением России, чтобы поразить ее в самое сердце, необходимо приложить все усилия для восстановления порядка в каждом воинском подразделении. К этому нас обязывает кровь наших товарищей, пролитая за два с половиной военных года. Господа офицеры, не теряйте ни минуты драгоценного времени!»

В тот же день было опубликовано следующее заявление кадрового полковника Энгельгардта, командующего Петроградским гарнизоном: «Слухи о разоружении солдат полковыми офицерами, по поводу которых проведены расследования в двух полках, полностью безосновательны. Командующий Петроградским гарнизоном сим объявляет, что в отношении офицеров, которые предпримут подобные действия, будут применены самые решительные меры, вплоть до смертной казни».

«Приказ № 1»

Именно в момент полного отсутствия в Петроградском гарнизоне всякой власти появился знаменитый «приказ № 1», породивший столь бурные споры. Он по сей день остается главным козырем обвинений против Временного правительства, предъявляемых реакционерами. «Изданный правительством приказ № 1, — заявляют они, — развалил армию».

Пора вспомнить и изложить факты.

Поздним вечером 13 марта делегация только что сформированной Военной секции Совета явилась к полковнику Генерального штаба Энгельгардту, члену Думы, уже расположившемуся в помещениях думской Военной комиссии. Солдатские делегаты попросили полковника отдать распоряжения десяткам тысяч брошенных на произвол судьбы солдат Петроградского гарнизона, которые не знали, что делать, внезапно лишившись командования.

Посоветовавшись с несколькими членами Военной комиссии, полковник Энгельгардт отказался, считая, что первый приказ войскам Петроградского военного округа должен отдать новый военный министр, который, по его мнению, через пару дней вступит в должность.

Отказ произвел на делегатов крайне неблагоприятное впечатление. Они отважно заявили: «Хорошо, если вы не хотите, мы сами его издадим».

И действительно, тем же вечером на совещании в перенапряженной атмосфере Таврического дворца был составлен, а утром опубликован «приказ № 1». Поспешное произведение излишне возбужденных солдат, родившееся при помощи нескольких штатских членов Совета, которые позаботились придать ему литературную форму, было с военной точки зрения не только никчемным, но и чрезвычайно вредным. Возможно, приказ соответствовал окружающей обстановке. Об офицерах в нем говорилось гораздо мягче, чем в приказе полковника Энгельгардта, офицера Генерального штаба, председателя Военной комиссии, консервативного члена Думы, угрожавшего им смертной казнью.

Вот текст «приказа № 1».

«ПРИКАЗ № 1

14 марта 1917

Гарнизону Петроградского военного округа. Всем служащим гвардии, армии, артиллерии, флота для немедленного и строжайшего исполнения; к сведению петроградских рабочих.

Во всех ротах, батальонах, полках, дивизиях, на батареях, в эскадронах, отдельных подразделениях каждого рода войск и военно-морского флота немедленно избрать солдатские комитеты.

Еще не имеющим представителей в Совете рабочих и солдатских депутатов воинским подразделениям предписывается их коллективно избрать, чтобы они прибыли в Думу с письменно заверенными полномочиями к десяти часам утра 17 марта.

Все рода войск — стрелковые, пулеметные, бронетанковые — передаются в распоряжение и под контроль ротных или батальонных комитетов, ни в коем случае не подчиняясь, даже добровольно, приказам офицеров.

Неся службу в соответствующих частях, солдаты обязаны соблюдать строжайшую воинскую дисциплину, однако вне служебных обязанностей, в политической, общественной и частной жизни их гражданские права никоим образом не ограничиваются.

Одновременно отменяются все офицерские титулы — „ваше благородие“, „ваше превосходительство“ и т. д., — заменяясь обращением „господин генерал“, „господин полковник“ и пр. Категорически запрещается обращение офицеров любого ранга к солдатам на „ты“. О каждом нарушении данного запрета, вообще о каждом недоразумении между офицерами и солдатами последние должны сообщать в комитеты своих подразделений.

Приказ вменяется в исполнение во всех ротах, батальонах, полках, экипажах, на батареях и в прочих подразделениях.

Подпись: Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов».

Во-первых, полный текст документа опровергает легенду об участии в его написании Временного правительства, ибо последнее 14 марта еще не было сформировано, а приказ составлялся в ночь на 14-е. Во-вторых, как видно из обращения, он адресован только войскам Петроградского гарнизона. Наконец, в нем ни словом не сказано о праве солдат «выбирать» командиров, а, напротив, предписано соблюдение «строжайшей воинской дисциплины». Относительно только что предоставленных солдатам гражданских прав приказ полностью соответствовал духу первых дней революции. Чтобы убедиться, достаточно процитировать первый манифест Временного правительства, опубликованный в тот самый день, когда оно приступило к обязанностям. Этот манифест, излагавший принципиальную программу нового правительства, подписали председатель Думы Родзянко, премьер-министр князь Львов, все министры. В восьмом параграфе сказано следующее:

«При сохранении строгой военной дисциплины в строю и при несении воинской службы — устранение для солдат всех ограничений в пользовании общественными правами, предоставленными всем остальным гражданам».

Сами выборные комитеты, имевшие в Совете своих представителей, возникли не по чьей-либо частной или партийной инициативе, а в результате общей тенденции, иногда проявлявшейся весьма неожиданным образом. Тот же полковник Энгельгардт писал в первом обращении к гарнизону:

«Войскам Петроградского гарнизона предлагается немедленно ввести в своих частях порядок, основанный на новых принципах. Каждое подразделение обязано направить в Военную комиссию Думы офицерских и солдатских представителей с удостоверяющим их полномочия документом».

Замечу, что на Балтийском флоте комитеты возникли до оглашения «приказа № 1», по крайней мере, раньше, чем он дошел до Гельсингфорса. Другой, еще более характерный факт, имевший место вдали от Петрограда на румынском фронте, доказывает неизбежность вступления русской армии после крушения старого аппарата управления в определенную новую фазу, основанную на «новых принципах». Командующий 4-й армией генерал Цуриков, не дожидаясь распоряжений из Петрограда, самостоятельно учредил армейские комитеты и телеграммой рекомендовал петроградским властям осуществить эту срочно необходимую в тот момент меру.

Впрочем, историческая неотвратимость развития конкретных событий нисколько не влияет на их восприятие современниками. В рапорте генерала Алексеева, направленном из Ставки через день-другой после формирования Временного правительства, уведомлялось, что «приказ № 1» (переданный по телеграфу на фронт кем-то, так и оставшимся неизвестным) спровоцировал серьезные беспорядки в окопах. Кабинет немедленно отреагировал.

19 марта премьер-министр князь Львов и военный министр Гучков обратились к армии с четким разъяснением, что войск в целом приказ не касается; они должны подчиняться только приказам и распоряжениям командиров, присягнувшим Временному правительству. С аналогичным заявлением за подписью вице-премьера Скобелева