Служители Зла - Степан Ставрогин

Они сидели в полуразрушенном языческом храме, и звероголовые небожители таращили на них свои гордые профили.

– Главное, чтобы ты не боялся богов, а сознавал, что это – те же цари, халифы, герцоги. Мы – их вассалы и обязаны служить тому богу, какого изберем. Я, допустим, служу тому богу, которого мусульмане зовут Шайтаном, христиане – Люцифером, а персы – Ариманом. То есть Сатане.

При этих словах Зигфрид машинально перекрестился и тут же извинился.

– Что ты, что ты, – засмеялся старичок, – меня твое суеверие не пугает, а всего лишь смешит. Сам по себе символ креста ничего не в силах создать или разрушить. Действенна лишь совокупность последовательных деяний. Так и чтение заклинаний ни к чему не приведет, если ты будешь просто бездумно повторять их. В заклинании важен прежде всего внутренний настрой, внутреннее видение себя и окружающего мира. Кстати, ваши христианские молитвы – те же заклинания, только направленные к белым силам. Мои же – к черным.

– Но, служа истинному Богу, мы обретаем жизнь вечную! – горячо возразил Зигфрид.

– Я так и поступаю, – согласился маг, превратно толкуя его слова.

По утрам в воскресенье дача переходила в руки рослой дурнушки с крепкой коренастой фигурой по имени Машка, по прозвищу Мариванна. Горничная профессора была умственно отсталой девушкой двадцати семи лет. Она ничего не понимала ни в деньгах, ни в политике, ни в экономике, ни в происходящих на даче делах. И это было хорошо для нее, поскольку иначе она не задержалась бы на этом свете.

– Привэт, Мариванна! – открыв дверь, радушно сказал парень с лысиной. Через плечо у него висела эта железка, которая стреляет.

– Привет-привет! – откликнулась девушка.

Еще двое парней, один из них новенький, сидели за столом и гоняли чаи. Оба вздрогнули при звуках ее громкого голоса – Мариванна не умела разговаривать тихо.

– Ну, чего вы тут штаны протираете, козлы! – сказала им девушка. – Нет, чтобы пойти потрахаться. – И рукой показала неприличный жест, символизирующий этот волнующий акт.

Парни изобразили из себя саму скромность, загалдели, что они, мол, не по этой части, а смирные алкоголики. На что Маша с отчаянием констатировала: перевелись на свете настоящие мужики, и пошла в дом, кокетливо взглянув на новенького.

– Вообще-то я бы ее попробовал, – сказал новенький.

– Ну-ну, попробуй, – усмехнулся старший караула. – Один такой попробовал приударить за ней в ванной.

– Ну, и как?

– До сих пор плавает. Вон в том озере.

Непроизносимое табу прикрывало девушку, как железным щитом, от посягательств мужчин.

Мариванна знала, что профессор всю ночь провел в своей лаборатории. А теперь он, как говорится, на заслуженном отдыхе. С ним и Лариса, у-ух, вот где они, небось, трахаются! – засвербило у нее в голове. Ни о чем другом она просто не могла думать.

У Резо имелась своя отдельная квартира в городе. Люди, работающие на профессора, удобно расположились в служебных помещениях и роскошном парке виллы. Там даже имелся бассейн. Конференц-зал служил также залом для банкетов и одновременно там могли повеселиться до двухсот человек – такие пиры любил некогда закатывать командарм, бывший в свое время хозяином дачи.

Мариванна наметила на это воскресенье прибраться в комнатах первого этажа. К уборке этого громадного дома нельзя было приступать просто так. Ее прабабка работала в этом доме на одного наркома, который потом куда-то исчез, потом его сменил командарм, который тоже куда-то исчез, но на него работала уже бабка; потом его сменил какой-то министр, тоже куда-то исчезнувший, или нет, их было семеро, и на последних двух министров работала ее мать, а она сама работала на председателя… чего-то там, и этого, с усами. Потом появился душечка профессор, который разрешил ей забирать с кухни остатки еды, и этого стало хватать на всю семью, да еще и на поросеночка.

* * *

Она проработала все утро под раздирающие душу вопли транзистора, который таскала из одной комнаты в другую. Жужжал пылесос. Мариванна вытирала пыль, чистила и мыла пол. Профессор и Лариса находились на втором этаже и мирно спали.

Дача была оборудована всеми мыслимыми удобствами. Светлые, приветливые помещения, матовые обои, современная мягкая мебель со столами из толстого стекла. На стенах висели сюрреалистические картины. Черные или белые ковры и дорожки придавали полам вид шахматной доски. У профессора Кивилиани был хороший вкус и огромные средства, способствующие его развитию.

Лишь два помещения не вписывались в общий план. Это были почти голые комнатушки с запирающимися железными дверями. Одна из них оказалась запертой.

Мариванна рассердилась. Обычно у горничной по воскресеньям был выходной, но сегодня исключение – она хотела взять на неделе дополнительный отгул. Она спустилась на лифте на кухню и взяла запасной ключ.

Дородная горничная приоткрыла дверь. В комнате было темно. Она втащила за собой пылесос и ведро.

В постели что-то зашевелилось. Мариванна насторожилась. К ее неописуемому удивлению, в постели оказался мужчина. Его глаза смотрели на одеяло. Профессор не сказал Мариванне, что на вилле пленник и что ей запрещено посещать это помещение. Раньше горничная порой уже получала подобные приказы и воспринимала их как должное. Профессор – великий человек, он мог кого угодно казнить, кого угодно пытать или помиловать…

Мариванна глубоко задумалась. Но раз уж она вбила себе в голову, что помещения первого этажа надо убирать именно сегодня, то остановиться или пропустить внезапно оказавшуюся занятой комнату не представилось ей возможным. Да и, вообще, надо спросить незнакомца, не мешает ли ему ее присутствие.

Девушка подошла к кровати и потрясла лежащего за плечо. Он медленно повернул голову. Мариванна внезапно испугалась: его глаза были неестественно голубые и какие-то безжизненные, чуть ли не стеклянные.

У незнакомца были черные волосы и нежное, гладкое, без единой морщинки или складочки лицо, напоминавшее маску. Мариванна удивилась. На этой даче она повидала многих представителей мужского пола: убийц и вымогателей, одетых и раздетых, пьяных и трезвых, но этот сорт парней ей еще ни разу не встречался.

– Вы позволите мне продолжить уборку или хотите еще поспать? – громко спросила она.

Одеяло сползло с обнаженного тела мужчины. Мариванна непроизвольно оглядела открывшуюся ее взору фигуру. Его половые органы были такого же цвета, как и тело, но выглядели странно скрюченными и усохшими, словно ими давно уже не пользовались. Мариванна захихикала. Дородная девушка обладала сильно развитыми формами и чрезмерными плотскими инстинктами, возможно, в связи с ее некоторой умственной отсталостью. Кроме того, репутация профессора надежно защищала ее девственность от покусительства со стороны как поселковых бабников, так и персонала дачи.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});