Я тебя не отпущу (СИ) - Коваленко Марья (Мария) Сергеевна Solazzo

— Нам нужно поговорить. Это срочно.

— Говорите. Я вас слушаю.

— Нет, не по телефону. — Шепот Евы становится еще тише. Она словно решила проверить мой слух. — Я не могу по телефону. Он скоро будет здесь.

— Кто он? Ваш муж?

По телу несется вторая ледяная волна. Как сейчас, вижу перед собой Исаева, его пугающие водянистые глаза и кривую улыбку фальшивого благодетеля.

— Николай не простит мне, если узнает, что я вам звонила. Лучше увидеться.

— Намекните хотя бы зачем. — От страха я готова умолять. — Или скажите, в какое время вам перезвонить?

— Это телефон нашей уборщицы. Она не знает, что я его украла. Умоляю, не звоните на него.

— Хорошо-хорошо, — успокаиваю Еву. — Где и когда?

Чувствую руку Клима на левом плече. Он осторожно сжимает, будто одобряя.

— Послезавтра вечером. Я уже предупредила мужа, что иду к своему парикмахеру, — быстро шепчет Ева. — Она работает в «Леди Белл». Зовут Инна.

— Я буду. Во сколько?

— Спасибо вам! Спасибо огромное! Я записана на...

Должно было прозвучать время, но слышны короткие гудки. Ева прервала связь, так и не договорив.

— Положила трубку. — Повернувшись к Климу, растерянно протягиваю ему телефон. — Скорее всего, кто-то помешал.

— У нас есть название салона и имя мастера. Этого достаточно. Мои парни выяснят, на какое время она записана.

Он кладет телефон на тумбочку и сгребает меня в охапку. До этого момента и не осознавала, насколько напряжена. Просто волновалась. А сейчас ощущаю себя каменным изваянием.

— Что, если она хочет забрать Нику? — срывается с губ самое ужасное.

Умом понимаю, что нет никаких оснований лишиться дочки. Мой юрист клялся, что документы составлены идеально правильно, а заведующая домом малютки ни за что на свете не признается, что получила взятку.

Ника только моя. Без якорей в прошлом. И все равно не могу справиться с паникой.

— Ты слышала ее голос. — Клим накрывает нас одеялом и устраивается за спиной. — Ева чем-то напугана. Сомневаюсь, что ей сейчас есть дело до дочери.

— А если она решила сбежать от Исаева? С Никой! — Я уже сама на себя злюсь из-за этой паранойи.

— Исключено. Забудь вообще. Вы теперь мои.

— Усилишь охрану? Или посадишь нас под домашний арест?

— Мне больше нравится постельный арест. Запру тебя здесь и буду вышибать дурь старым дедовским способом.

— Ты вообще можешь думать о чем-нибудь кроме секса?

— После того как ты опустошила меня в ванной, я не способен думать ни о чем другом.

Горячий язык касается мочки уха и соскальзывает в раковину. Такой ласке невозможно сопротивляться. Я вздрагиваю, и знакомый табун мурашек бежит от затылка до самого копчика. Как на олимпиаде. Быстро и дружно.

— Хаванский, ты мне зубы заговариваешь?

С изумлением понимаю, что больше не боюсь. Этот роскошный мерзавец добился того, чего хотел.

— Самую малость, — признается он. — Хотя предпочел бы заговаривать что-нибудь более теплое... — Клим целует меня в шею и уже через мгновение повторяет этот поцелуй между лопатками. — Влажное. — Спускается ниже. Обжигает губами поясницу. — Отзывчивое.

Последний поцелуй по-настоящему пошлый. От прикосновения губ к тугому комочку мышц по мне словно ток пускают. Безвольно дергаюсь всем телом, и пока в очередной раз не улетела от умелых губ этого извращенца, успеваю спросить главное:

— Твоя новая цель — это Исаев?

На ответ, наверное, не стоит и надеяться: Клим никогда не открывал передо мной свои карты. Однако он удивляет.

— В том числе. Да.

Глава 51

Глава 51

Клим

До самого утра держу Диану в объятиях, целую, заставляю кончать от губ и рук. Не выпускаю, даже когда ненадолго выключаюсь.

Словно в награду за хорошее поведение, с рассветом я получаю в кровать сразу двойную порцию кайфа. Под правым боком сладко спит Диана, а под левым, укутанная в смешное детское одеяло, оказывается Ника.

Не заметил, как малышка пробралась к нам в спальню. Вероятно, в какой-то момент Морфей затянул-таки меня в крепкий сон. От пробуждения в этом розарии на душе сразу становится радостно.

— Как спалось, девочки? — Убедившись, что край одеяла надежно укрывает бедра, по очереди целую красавиц в щеки.

В ответ на это обе одинаково хмурятся и пытаются поглубже зарыться в свои одеяла. Лишь спустя минуту до старшей, видимо, доходит, что с комплектностью что-то не так, и черепашка высовывает голову из панциря.

— Ника? А ты что здесь делаешь?

Если бы не знал, как сильно Диана любит нашу дочь, подумал бы, что она ревнует.

— Плывет, мама, — сонно ворчит ребенок и ныряет носом ко мне под мышку.

— Не смотри так! — спешу оправдаться. — Для меня это такой же сюрприз, как и для тебя.

— И давно... она здесь? — с заминкой произносит Диана.

— С полчаса. Точнее не скажу. Слишком тихо подкралась, я не слышал.

— Нормально... — Диана переводит взгляд на дочку. — Как это понимать, молодая леди? — Она пытается быть серьезной, но сверкающие глаза выдают ее с потрохами.

— И я хоцу спать с папой.

Ника кладет свою маленькую ручку на мою грудь, будто обнимает.

— А как же твоя любимая комната и новая кукла?

— Папа тофэ новый.

— Папа старый, просто его долго не было, — не щадит меня Диана.

— Мофешь спать с Яей. — Щедрость нашей малышки знает границ.

— То есть ты предлагаешь мне спать в твоей комнате с твоей куклой, а сама будешь здесь с папой?

Диана грозно выгибает левую бровь, но уже в следующую секунду, не сдержавшись, начинает смеяться. Возвращается ко мне под бок.

— Видишь, какая она упрямая?

— Хорошие у Ники гены. Вся в папу. — Наклоняюсь и целую дочь в макушку.

— Иногда я жалею, что ей совсем ничего не досталось от тихой и спокойной мамы. — В голосе Дианы больше не слышно веселья.

— Зато ухажерам будет непросто, — стараюсь подбодрить я и тут же вспоминаю о ночном звонке.

***

После операции по эвакуации из кровати и сытного завтрака с трудом заставляю себя убраться за порог этого дома. Несмотря на шум, беготню и разбросанные игрушки, мне здесь лучше, чем у себя, в идеальном порядке и абсолютной тишине.

Пожалуй, если бы не звонок Евы, до обеда просидел бы в детской комнате, позволяя лазить по мне, как по горе, и договорился бы о следующей ночевке — на коврике возле маленькой розовой кроватки. Но дела не ждут.

Простившись со всеми жительницами, я сажусь в машину. Пока водитель выруливает из поселка, делаю три звонка.

Первый, самый короткий, — Ярославу. От него нужно лишь одно — через час быть в офисе, в моем кабинете.

Второй — начальнику службы безопасности. Не вдаваясь в подробности, рассказываю Валере о ночном разговоре и прошу ввести бывшего охранника, Николая, в курс наших дел.

Третий — самому Николаю.

За два года я поменял почти весь персонал службы безопасности. Одни работники перестали внушать доверие. Другие не подходили по квалификации для нового проекта. Третьи — завалили проверку на полиграфе, которую им устроил начбез.

Из прежних бойцов остались единицы. А из профессионалов высокого класса, умеющих одинаково эффективно добывать информацию и защищать, — только один человек. Мой личный телохранитель, отпахавший два года рядовым водителем у дядьки.

— Я отошел от оперативной работы. — Как и в прошлую нашу встречу, Николай не спешит возвращаться в строй.

— Будешь и дальше просиживать штаны в гараже? Крутить баранку и кататься, куда пошлют?

— Зато никакой ответственности и никаких косяков.

Словно со стариком разговариваю, а не со здоровым сорокалетним мужиком, способным в одиночку раскидать толпу наемников.

— У меня их теперь двое. Диана и дочь. Хочешь, чтобы кто-то другой вместо тебя прокололся с охраной?

— Босс, если снова придется выбирать между вашим приказом и ее просьбой, я не уверен, что выберу первое.