Станция 'Самосуд' (СИ) - Ена Вольховская

сразу начала заниматься подготовкой к допросу: достала виолончель, несколько старых тетрадей, исписанных какими-то расчетами и пиктограммами, и учебники. Как позже пояснила колдунья, учебники лишь в общем описывали принципы действия подобных чар, но подробно рассказывали о способах защиты. В теории, отталкиваясь от способов защиты и того, на что они нацелены, можно рассчитать само заклинание, хотя «развлекаются» подобным редко. В основном, на последних курсах, на факультативах, ибо большинство заклинаний разрешены к использованию и находятся в свободном доступе.

Пока кипятился чайник, Илинея сосредоточенно что-то играла, иногда останавливаясь и бурча себе под нос. После нескольких сыгранных нот струны начинали светиться и издавали звук, словно рвались, что поначалу заставляло обеих девушек вздрагивать. И пусть Рида никогда не имела никакого отношения к музыкальным инструментам, она прекрасно понимала, что может произойти, если туго натянутая струна действительно порвется. Разум же услужливо подкидывал образы самых жутких исходов такой случайности. Лишь к концу процедуры девушки привыкли к особенному звуку снятия зачарования. Когда же колдунья устало отложила от себя инструмент, на кухонном столе ее уже ждала чашка горячего чая и на скорую руку сделанные бутерброды.

Рида села напротив, задумчиво посмотрела на чашку слишком горячего чая и отодвинула ее чуть в сторону.

— До скольки наш дружок обычно заседает в академии? — опершись подбородком на сложенные в замок руки.

— По-разному, — хмыкнула Илинея. — Зависит от нагрузки. Иногда его и в семь не застанешь уже, иногда, вон, — она кивнула в сторону окна, хотя академия находилась практически в противоположной стороне, — как сейчас. Начало семестра. Сейчас должны утверждаться всевозможные мероприятия и прочие бумажные радости. Будто заняться больше нечем! — с какой-то особенной досадой произнесла колдунья, которую бюрократия успела достать еще в бытность студенткой. — Так что сидеть он будет допоздна. Вряд ли, как сегодня, конечно. Проблема больше в том, что другие сотрудники тоже будут уходить поздно. Нужно уловить тот момент, когда в академии почти никого не останется, чтобы Вомин не мог привлечь внимание.

— Ты говорила, там хорошая звукоизоляция, — отметила Рида.

— Тревожный колокол, — коротко пояснила Илинея, отпивая горячий чай. — На случай стихийных и иных бедствий в каждом кабинете установлен особый колокол, на который нужно воздействовать магией. Крошечная волна, и вся академия в курсе, где что-то произошло.

В комнате повисло молчание.

— Слушай, — задумчиво произнесла Рида, — а Вомин… он сильный? Как маг, в смысле. Ну и в целом, — чуть замявшись, добавила она. — Он же ректор, в конце концов.

— То, что руководство у нас определяется по параметру силы, глупый стереотип. Или хочешь сказать, что у вас заправлял самый механистый механик? — Рида только беззлобно фыркнула, припоминая, как директрисой института стала молодая докторантка языковедения, которая в специализации института ни черта не знала, зато руководительницей оказалась весьма неплохой. Поговаривали, она в итоге в собственный институт поступила на заочное. — Ну вот и все! Вомин — историк всей душой, хотя диплом у него с кафедры изменения материи. Не скажу, что он особо крут, дело больше в связях и изворотливости. Я свяжусь с Ингрид ближе к концу рабочего дня и узнаю, как обстоят дела. Заодно попрошу уйти пораньше, — Рида понимающе кивнула. Она не знала Ингрид лично, но была наслышана о молодой лаборантке от подруги.

— Я утром домой съезжу, захвачу… средства удержания на месте, — Илинея вопросительно посмотрела на нее. — Хомуты, — пояснила девушка. — Не хочу, чтоб он смотался. А веревки — это долго, муторно и подходящих у меня все равно нет. То ли дело хомут металлический! Его и крепить быстрее, и снять потом или кусачками, или ножовкой. Красота!

— Иногда у меня к тебе появляется столько вопросов, — протянула Илинея, чуть шокировано жуя бутерброд.

— Странно слышать это от мага, знающего, как превратить мозги в кисель, — ехидно улыбнувшись, ответила Рида. — Ладно, я спать ложусь. Если понадоблюсь — распинаешь, — потянулась девушка и скосила глаза на часы — круг, разделенный на две неравные части: до двенадцати дня и до тринадцати ночи, служивших одновременно точкой отсчета начала следующего дня. Старинные часы явно висели здесь еще до заселения Илинеи, и тринадцатый час, в лучших традициях, был закрашен карандашом. — Сильно не засиживайся, лучше днем доделать, — с неопределенными нотками тревоги произнесла Рида.

Колдунья подняла глаза на часы:

— Боишься тринадцатого часа? — Рида, замявшись, отвела взгляд. Привыкнув слыть несколько безрассудной, храброй и непредвзятой, она стыдилась страха перед глупым суеверием, но ничего поделать не могла. — Рида, злобные маги уже давно не уводят детишек под покровом ночи, успокойся. Как минимум, у тебя у самой под рукой «злобный маг», который не даст трогать своих людей, — подмигнула она подруге, на что та лишь тихо рассмеялась.

— Ну смотри сама! Если меня кто-нибудь утащит… — Рида наклонила голову. — И все равно не задерживайся. Нужно выспаться перед ответственной операцией.

Колдунья кивнула, и Рида спокойно легла спать, расстелившись на полу. Еще какое-то время на кухне горел свет. Сквозь сонную пелену доносился бубнеж, тихая ругань, чирканье карандаша и звон струн. Зачарование — процесс сложный. Еще сложнее — наводить чары не столько на вещь, сколько на ее функции. Так что занимала данная деятельность не час и не два.

Рида невольно проснулась, когда стрелка часов показывала четыре часа после полуночи. Проснулась от внезапного осознания полнейшей тишины. Грешным делом подумав просто перевернуться на другой бок и продолжить прерванный сон, она бросила полуслепой взгляд на кровать. Еще застеленную. Недовольно скривив губы, она поднялась с пола и прошла на кухню, где все также горела газовая лампа. Виолончель стояла на полу, опершись грифом о стол, на котором мирно посапывала Илинея поверх собственных записей.

Спокойно улыбнувшись, девушка вернулась в комнату и расстелила кровать. Она осторожно тронула подругу за плечо и слегка потрясла, тихо позвав ее по имени. Немного очухавшись, колдунья позволила увести себя на более удобное место для сна и вскоре вернулась в мир собственного подсознания, накрытая теплым одеялом. За ней последовала и Рида, погасив свет на кухне.

Полностью собранные, «вооруженные до зубов» в районе девяти вечера девушки предстали перед величественным зданием академии. Как и вчера, в некоторых окнах горел свет. Конюх Ребекка заканчивала смену и не обращала внимания на прохожих, которых здесь быть не должно. Уверенным шагом девушки проследовали внутрь еще не запертого корпуса, встретившего их молчанием пустых коридоров. Большинство преподавателей и сотрудников уже были дома или собирались туда отправиться, а студенты, и подавно, сбежали при первой же появившейся возможности.

— Я б тут жила, — восхищенно прошептала Рида, осматривая сводчатый потолок, лакированный паркет и ажурные перила лестниц.

— Все так думают.