Перепутаны наши следы (сборник) - Наталья Симонова

– Ты нас не помнишь? – встрял Игорь. – Мы твои родственники.

Галя брызнула в мужа укоризненным взглядом и снова обратилась к дочери:

– Да, мы твои родственники. Нам нужно с тобой поговорить, Анечка. Ты нас не бойся, мы тебя никогда не обидим. И вообще тебя больше никто не обидит… – Она сбилась, смутилась, но тут же оправилась: – Нас твоя мама прислала, чтобы мы поговорили с тобой и забрали тебя пока к себе.

Испуганная Аня во все глаза смотрела на незнакомцев.

– Я… домой иду… – сообщила она. – А где мама?

– Мама уехала. Ненадолго. А нас, как родственников, попросила за тобой присмотреть. И мы так обрадовались, – зачастила Галя. – У нас ведь тоже дочка, Аленка, твоих же лет. И она тебе как бы сестра.

– Как бы сестра? – переспросила девочка.

– Ну, в общем, сестра. Она всегда сестру хотела. А тут такая радость. Поживете вместе. Мы тут недалеко… ну… не очень далеко. Сейчас заедем за твоими вещами, возьмем самое необходимое… Там тебе мама записку оставила. Ну, пойдем, Анют, Игорек, возьми же у нее рюкзак, видишь, какой тяжелый.

Растерянная Аня отдала рюкзак. Игорь улыбался почти так же испуганно, как и она.

– Да, да, – приговаривал он, – к нам поедем. Тебе хорошо будет…

Они шли к машине. Собравшаяся с духом Галя не умолкала:

– Мы уже все приготовили. А мама в деревню поехала, к родственникам. С работы ее… сократили… Поживет пока там, здоровье поправит. Не знала, как с тобой быть, вот нас попросила… Мы хотим помочь. У нас тоже дочка, сестрами будете… Там у нас еще бабушка… А со школой я утрясу вопросы, в нашей будешь учиться…

– Так вы что, меня надолго забираете? – снова испугалась Аня. Она остановилась в тревоге.

– Ну, пока все устроится… – неопределенно откликнулась старательно улыбавшаяся Галя. Она фальшивила от страха. Ребенок не мог не почувствовать.

Аня опустила голову и молчала.

– Я не могу к вам, – выдавила наконец. – Мне нужно с мамой…

– Так мама же нас и попросила. Сказала, плохо живете, а теперь, когда она без работы, вообще непонятно, как жить. А мы ведь только рады… – Галя вдруг умолкла, провела руками по лицу. – Ох… Анечка, ты пойми, мама сейчас просто не может. А мы можем, – сказала с отчаянием. – Мы можем и хотим помочь. Тебе у нас будет хорошо, вот увидишь. А там… Ну там уж видно будет, дальше-то. Поедем скорее к вам, ты записку от мамы прочитаешь, вещи свои соберешь и… поживешь пока у нас. А понравится – так и насовсем оставайся.

Аня кивнула. Печально тронулась с места. Они доехали до Надькиного дома, поднялись в квартиру. На столе под пустой замызганной сахарницей с налипшими на ней внутри и снаружи сахарными окаменелостями лежала бумага.

– Вот записка. Прочитай, Анюта. Мама все написала. Обещала звонить.

– А ей? Можно ей позвонить?

– Сказала, сама позвонит. Но ты не горюй, все наладится. Читай пока записку.

«Дочка, – прочла Аня, – еду в деревню. Когда вернусь, не знаю. Поедешь с тетей Галей и дядей Игорем. Поживешь пока у них. Люди хорошие и нам родня».

Галя смотрела через Анино плечо на записку и жалела, что мало текста придумала для этой Надьки. Вроде бы не очень успокоительная записка получилась. Но с другой стороны, даже Анечка, ребенок, наверное, заметила бы подвох, если бы прочитала от своей матери, такой, какой она ее знала, длинное теплое послание. Да и эти-то две строчки под диктовку убогая Надька писала еле-еле, вон какие каракули – что с нее взять! «Ладно, – подумала Галя, – мы дочку сами отогреем. А от этой жабы ей теплых слов и раньше было не дождаться. Как ни горько получить такое письмо от родной вроде бы матери, а пусть хоть правдоподобно будет».

* * *

Психологическая подготовка переезда Анечки, которую Галя осуществила предварительно в семье, прошла с неодинаковыми результатами.

– Готовься, дочь, – сказала Аленке, – скоро мы тебе сестру привезем.

– Кого? – удивилась девочка. – Сестру? Мама, ты что – беременна?

– Нет, нет, – замахала рукой Галина, – совсем не то. Большую сестру. Твоего возраста. Думаю, учиться будете в одной школе.

– Чего? – задохнулась от счастья Аленка. – Я всегда мечтала!.. Но, мама, где ж вы ее возьмете?

– Тут такое дело, Ален, ну она наша… родственница. А живут они плохо, бедно, мать не может ее тянуть. Вот. А девочка хорошая! Вот сама увидишь. Ну, в общем, мы с папой решили ее к себе забрать… Пока…

– Ничего себе! – вскочила Аленка. – Я всегда мечтала сестру! И что – она вот здесь у нас жить будет?

– Ну конечно, где ж ей жить, если мы ее от матери забираем?

– А мать разве ее нам отдаст?

– Ну… там такая ситуация… Короче, всем только лучше будет.

– Ой, мама! – взвизгнула Аленка, со всей силы обнимая Галю. – Я так рада!.. Вообще-е!

А вот разговор с бабушкой единодушия не принес.

– Да вы что, с ума, что ли, сошли совсем? – кричала Татьяна Ивановна, хватаясь за голову. – Рехнулись? Как вы своему ребенку объясните, что у вас теперь другая дочка?

– Не другая дочка, мама! – тоже повысила голос Галина. – А еще одна девочка! Это разные вещи! И мы пока всю правду Аленке говорить не собираемся, потом, когда все уляжется, да и она хоть чуть подрастет.

– Нет, ну это ни в какие ворота!

– Мама, – пыталась вразумить Галя, – ну как ты не поймешь, в роддоме путаницу устроили. И наша родная девочка в чужой семье росла. А ты бы видела ту семью! Ты бы видела ту «мамашу»! А если бы путаницы этой не было, тогда бы наша Аленка сейчас там жила и мучилась. Так что, может, оно и к лучшему все это вышло.

– Какое – к лучшему! – Бабушка явно не хотела понимать того, что ей говорят, и все прокручивала в голове одну и ту же болезненную мысль: как теперь ее Аленка, ее дорогая внучка? – Там перепутали, тут перепутали… А почему за все должна отвечать наша девочка?!

– Да пойми ты! Это тоже наша девочка! Ну она родная наша дочь!

– Конечно! А Аленушка вам уже чужая! Так я и думала!

– Мама! Успокойся! Ну ты же всегда была здравомыслящей женщиной. Послушай меня. Теперь – вот теперь! – они нам обе родные, понимаешь? Ну подумай о том, что Аня тоже твоя внучка! И что она находится в ужасных условиях. А за что? Почему? Ты понимаешь, что я жить не смогу, зная, что мой ребенок где-то мучается? Поэтому успокойся и рассуди по уму и по совести: твоя вторая внучка должна жить у нас. А для Аленки, естественно, ничего не меняется. Ну… кроме того, конечно, что у нее теперь сестра появилась.

– Вот именно, – заплакав, кивнула бабушка. – То-то я и вижу, что вы уже все для этой новенькой… Сестра!.. А нужна ребенку сестра, нет ли – кто ее спросит… – Бабушка махнула рукой и отвернулась, смахивая слезы. Галя, не ожидавшая от матери такой вспышки ревности за любимую внучку, поцеловала ее и сказала:

– Мам, не тревожься. Ну ты знаешь, как мы Аленку любим. Просто теперь у нас и за эту девочку душа болит. Ну, не печалься. Все как-нибудь устроится. Мы еще и с Аней-то не говорили.

– Час от часу не легче, – отмахнулась мать…

И вот теперь они привезли Анечку в дом. Татьяна Ивановна, как ни крепилась, не смогла даже поздороваться нормально. Зато Аленка так и набросилась на «сестру» с объятиями. Бабушка только головой покачала. И ушла к себе, ничего не сказав.

Девчонки же ходили как привязанные друг к другу. Галя с недоверчивой радостью наблюдала за ними и с гордостью думала, что у Аленки их воспитание, видать, сработало – ну, добрая девка, отзывчивая! А у Анютки – их гены: характер ангельский. Аленка всегда хотела сестру. И Галина рада была бы еще порожать – но проблемы с женским здоровьем не позволили. А тут – вот как по заказу: и дочь вторая, и девочки так подружились, точно близнецы…

– И разве мы думали, что все так гладко будет? – шептала Галя Игорю.

– Ой, не сглазь, – страшился осторожный муж.

* * *

Игорь кинулся на крик из детской. Кричала Аленка. Судя по интонациям, она яростно требовала чего-то. Он распахнул дверь – Аленка бросилась к нему, растрепанная и обозленная.

– Папа! Она сломала мой цветок! Вот! – Дочь держала в руках цветочный горшок, в котором не так давно они с бабушкой посадили косточку от хурмы. Взрослые относились к затее со снисходительным недоверием, а Аленка радостно ожидала чуда. И «чудо» произошло – косточка проросла. Каждый день девочка проверяла, насколько вытянулась хурма. – Папа! Ну ты разве не видишь? Он сломан! – Растение, действительно надломленное у самого корня, лежало на земле, как всегда любовно политой с утра Аленкой. – Папа, она его хватала своими дурацкими пальцами, ты посмотри! – не унималась Аленка. – Он отломан! Папа, она дура!

Растерянный Игорь взглянул на Аню. Та сидела, сгорбившись, на диванчике, спешно купленном специально для нее. Лицо ее было красным до синюшности. Девочка смотрела в пол и только, как затравленный волчонок, постреливала иногда быстрыми испуганными глазами, словно желая оценить степень опасности.