Никак - Юлия Прудько

необходимо будет переклеить, попросила допрашивать с пристрастием каждого, кто будет в эту дверь входить, относительно местоположения предметов и ощущения комфорта, которое они создают. И с чувством выполненного долга удалилась к Владику в игровую, дабы вступить с ним в битву Ниндзяго и Шаолиньского монаха – Владик упрашивал ее об этом с того самого времени, как она перешагнула порог.

Алиса подумала о том, что Карине лучше бы не мешать школы – йоги и бизнеса, пранаямы и диджитал-маркетинга, осознанности и сознательности. Лучше бы все-таки определиться и выбрать что-то одно, иначе смесь получается ядерная. И не дайте силы небесные ей вдруг поступить в музыкалку или на курсы вышивания – она создаст свою религию и захватит мир.

– Карин, ты будешь кофе? – адресовала свой призыв Алиса с кухни в игровую.

И получила ответ весьма в духе шаолиньского монаха:

– Мне без сахара, я на аскезе. И без кофеина!

– Твой кипяток готов, – соблазнительным в своей привлекательности предложением попыталась выманить Алиса подругу из игровой.

– Вкуснотища!! – отхлебнула та горячей воды из стакана и рассмеялась.

– Карин, если бы не твоя самоирония, я бы давно тебя уже в Кащенко навещала, мне кажется. Так хоть есть какая-то надежда, что ты еще не окончательно куку. Посмотри на свои мощи, ты же и так еле на ногах держишься. Какая еще аскеза?

– На любовь!

Брови Алисы имели обыкновение вспрыгивать необыкновенно высоко, когда их обладательницу что-то удивляло. Вот и сейчас, стремительно взлетев по направлению к макушке, они еле-еле удержались в рамках ее лобного пространства. Карина поспешила с разъяснениями.

– Тебе в предысторию насколько глубоко копать?

– Карин, я сто лет тебя знаю… Давай опустим, пожалуйста, первый том энциклопедии о том, как люди до нашей эры брали аскезу и управляли миром.

Карина наигранно закатила глаза и растянула звуковую квинтэссенцию скепсиса, выражающуюся обычно посредством плотного прижатия языка к верхнему небу. Так, чтобы получилось не просто цокнуть языком, а цо-о-о-окнуть. И по завершении этого фонетического упражнения рассмеялась. Вообще, для своего йожного дзен-темперамента, вечно торчащего одной ногой в астрале, а другой в нирване, в этот раз Карина казалась слишком перевозбужденной. И если бы Алиса за долгие годы дружбы не знала наверняка, что никогда и ни при каких обстоятельствах Карина не расширяла сознание запрещенными веществами, она бы подумала, что та находится под кайфом. Хотя, может, так и было – и это был самый настоящий кайф – от жизни, от гречки, от приятной вечерней болтовни.

– Я уже неделю на этом, и ты не представляешь, какой это кайф! – подтвердила Алисины догадки ее худосочная курочка Кари.

– На чем?! – Выпученные глаза Алисы в комплекте с подпрыгнувшими бровями образовывали страшный союз, мотивировавший собеседника как можно быстрее изложить правду, только правду и ничего, кроме правды.

– Ну как на чем, – давясь от смеха, пыталась поведать детали своей новой жизни Карина, – на отказе!

– Карь, по-моему, ты на измене…

– Да я в порядке, не переживай. Понимаю, что со стороны в каких-то моментах выгляжу странно, просто очень серьезная чистка происходит во время аскез.

– Чистка? – недоверчиво навострила брови к прыжку Алиса, вспомнив КонМари.

– Ага, нейронная матрица меняется напрочь, снимаются барьеры, уходят преграды. Это как с твоим горе – фэншуем – убираешь зеркало от входа, перестаешь отражать то, что привыкла за все эти годы, и в твою жизнь может войти то, чего у тебя никогда не было.

Алиса оживилась и, перестав фокусироваться на странном поведении подруги, решила на всякий случай вникнуть в суть ее бредовых (хотя на фоне красных трусов, может, на самом деле и не таких уж) идей.

– А если брать аскезу, то обязательно надо не есть? – с тревогой в голосе уточнила Алиса, внутренне визуализируя неизбежно надвигающийся на нее бутер с икрой и урча всеми чакрами своей души в его предвкушении.

– Да нет, можешь на шопинг не ходить, можешь сексом не заниматься – что хочешь, то и НЕ делай!

– Ну так поздравь меня, выходит, я уже полгода на аскезе! – самодовольно хмыкнула Алиса. – Денег нет, секса нет, музыка сдохла[65].

– Такое не считается. Оно само исчезло – и твои намерения и воля здесь совершенно ни при чем. Суть в том, чтобы на какой-то период времени, а может, и навсегда отказаться от того, к чему у тебя есть маниакальная привязанность, компульсивная зависимость.

– Ну началось! А что тогда считается?

– Смотри и учись, – вышла на кухонный ринг Карина и уперлась взглядом в холодильник. – Повторяй за мной.

Алиса смиренно кивнула.

– Я, Алиса Дмитриевна Краснова, 1991 года рождения…

Алиса покорно подтвердила все данные импровизированной сотрудницы воображаемого паспортного стола.

– Сегодня, 25 марта, – продолжала торжественным голосом конферансье из дворца бракосочетания Карина, – беру на себя аскезу… Беру на себя аскезу… Аскезу…

В нефэншуйно организованном пространстве повисла неловкая пауза. Алиса явно не спешила предлагать варианты планируемых ею отречений.

– Алиса, ну чего тупим-то? Ты выбрала, от чего отказываться будешь?!

Ту-дум: Если честно, то я хочу большой торт с безе, – прорвался в пространство глас мироздания посредством одноименной колонки.

Алиса давно знала, что Алиса умеет читать ее мысли. Но чтобы так точно, так быстро и так кстати…

– Спасибо, друг! – прониклась нежностью к Алисе Алиса. – Ты всегда очень вовремя.

– Так, Алисы, не сбивайте меня. Я вам обеим, между прочим, прямой портал в космос открываю. Давайте, собрались!

По слегка безумному виду подруги Алиса поняла, что та не шутит и в данный момент и правда что-то открывает, но никто (и, скорее всего, даже она сама) не знает, что конкретно. Поэтому на всякий случай случай присмирела и, покорно опустив голову, продолжала:

– Прости, продолжай, пожалуйста.

– Это ты продолжай. Выбери, какую аскезу берешь – от чего тебе труднее всего отказаться.

– Алиса все правильно сказала – от сладенького.

Карина была недовольна:

– Ну это все какие-то полумеры, Алис. Ты со мной торговаться можешь сейчас хоть весь вечер, но вот с вселенной не получится. Называй свою ставку и что ты за нее хочешь.

Алиса разозлилась и, впившись взглядом в Карину, так же как та – в холодильник, громко и уверенно отчеканила:

– Я, Алиса Дмитриевна Краснова, 1991 года рождения, сегодня, 25 марта, беру на себя аскезу – месяц ничего не есть, кроме гречки. И хочу, чтобы у меня исполнилось желание…

Пространство звенело от напряжения. – Желание…

Карина сверлила взглядом то подругу, то холодильник…

– Я хочу… – зрачки бегали по сторонам, голос подрагивал, в горле слегка першило.

– Я тебя убью, если ты скажешь, что «мир во всем мире».

Алиса