Поводырь - Андрей Дай

Ух ты! Нельзя так. Это он должен был медом меня умасливать, а не я. Но лишний десяток тысяч большому делу не помеха. Почему бы не указать путь?

— Вы, Петр Данилович, как судья окружной, управлять заводом не вправе. Но кто же вам запретит им владеть? У вас, небось, и дом есть, и лошади, хозяйство. Стройте свою фабрику, или с компаньоном каким на паях. Только управляющего нанять потребно будет. А долю свою в управлении жене или детям оформить.

— И каким же товаром, по вашему просвещенному мнению, мне Европы удивлять стоит? — Так-так-так. Тут не десятком, тут сотенкой тысяч пахнет. Иначе не торопился бы так. Не перебивал.

— Европы? Зачем вам они? Я вам вот что скажу, господин судья: не тот богатеет, кто золото на ручьях по крупице собирает. А тот, кто штаны и хлеб старателю сему продает. Фабрик у нас будет много. Некоторые – с паровыми движителями. Да пароходы уже по Оби плавают. И здесь, в степи Барабы печи в каждом доме сколько леса зазря сжигают? А ведь в земле уголь ждет своего часа. На реке Анжера место есть, где не хуже английского горючий камень скрыт. Было бы и у меня капитала в достатке, затеял бы копи угольные.

Поймет или нет? Нет, конечно, не ловушка это, но очень на нее похожа. Завязать его на обеспечение промышленного производства, на использование пока еще экзотической паровой машины – и этим заставить поддерживать развитие. Еще и меня в долю взять. А что я ему, просто так, что ли, дорогу к Эльдорадо показывать стану?

— А в половинных паях, Герман Густавович, рискнули бы?

— Отчего нет, Петр Данилович. Кабы кто рудознатцев да маркшейдеров к делу привлек. Людишек рабочих, умелых привез. Так и я средства бы изыскал.

— И что? Так ли уж это доходное дело?

— А вы вот друзьям писать станете, так поинтересуйтесь. А после и разговор продолжим.

— И где же, ваше превосходительство, речка та?

— Так в губернии моей, где же ей еще быть? Верстах в стах от Томска. Могу и в карту пальцем ткнуть. Только средств немало потребуется. Дороги туда нет покуда. И селений значительных. Глушь, знаете ли…

Ладно. Хватит. Где мой мед? Эй, сова, открывай. Медведь пришел!

— А не может так случиться, что кто-то, покамест я думаю да размышляю, уже и того?

Блин, судья! Отлезь по-хорошему. Давай десерт и думай себе, пока мозги не закипят. А когда мне уголь понадобится, я такой ураган раздую – ты первым прилетишь.

— Я ведь кому ни попадя о таких делах не рассказываю. А место то лишь на немецких картах указано, которые у батюшки моего прежде в Петербурге хранились. На секретных картах.

— Вот оно как, значится… — глаза затуманены. Мысленно судья далеко. Он что? Фантазер? Может быть, ему карту пиратских сокровищ продать? Я ему за вечер пару штук намалюю… Что-то уставать я стал от этого разговора…

— Я вот, Герман Густавович, о Фонде вашем размышляю… — Молодец. Выкрутился. Вот и долгожданные плюшки на сладкое. — А ведь славное дело сие! Вы, ваше превосходительство, уж простите великодушно, только я посмел полюбопытствовать Уставом. Мне и список сделали…

Махнул неопределенно рукой. Еще один плюс Варежке. Не гнушается. Наверняка ведь приказ получил присматривать за шальным губернатором, а тут я такой подарок сделал – рукопись Устава отдал хозяйке гостиницы переписывать. Конечно, пристав побежал к хозяину. Значит, и ко мне будет бегать.

— Благое начинание, право слово! Тут я вам честный слуга и помощник. Сочту за честь попечителем в окружное отделение попроситься. Не откажите, уважьте старика. Я вот и взнос приготовил… От радеющих за Государево дело Каинских обитателей, так сказать. Ассигнациями. Пять тыщ.

А глаза такие масляные, такие хитрющие. Мол, знаем мы ваши фонды. Поди, с того фонда и уголек рыть будешь.

"Получение взятки должностным лицом при исполнении служебных обязанностей в особо крупных размерах наказываются штрафом в размере от шестидесятикратной до восьмидесятикратной суммы взятки с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет, либо лишением свободы на срок от пяти до десяти лет со штрафом в размере пятидесятикратной суммы взятки". Статья 290 Уголовного кодекса РФ. Раздел 10. Глава 30. "Преступления против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления". Гера удивился даже. Царское законодательство от преступлений баблом откупиться не дозволяет. Так ведь и сказал, промокашка: "баблом". В Уложении и направление указано – Западный берег Тихого океана, остров Сахалин. Как там говаривал мой любимый литературный персонаж? Уголовный Кодекс надо чтить!

— Отлично, — дергаю губой. — Управляющий Фонда господин Мартинс Гинтар Теодорсович будет несказанно рад, когда вы внесете средства в кассу…

Разочарованный, сбитый с толку Нестеровский спешно – и уже не так элегантно – перевел разговор на Караваева. И вновь промахнулся. Судьба беглого почтового инспектора меня мало интересовала. Особенно пока он не пойман. Но для поддержания легенды предложил назначить премию за поимку беглого "стрелка". Аж в целый рупь атамана оценил. А то, не дай Бог, поймают. Что я с ним делать-то буду?

Намеки на полицмейстерскую "крышу" несчастного тоже игнорировал. Варежка столько компромата мне на шурина Караваевского притащит, что никакой генерал-губернатор не станет вмешиваться.

На этом беседа как-то сникла. Судья заговорил было, и на удивление – в весьма позитивном ключе, — об идее Сибирского университета. Только этого я со старым ретроградом обсуждать не намерен был. Решил же – сначала знакомлюсь с компанией Потанина, после уже вуз планировать. Дело, конечно, нужное, но как кузница кадров, а не лаборатория для идеологической бомбы. Да и дорогое это удовольствие. Сколько бы купцов-благодетелей ни насобиралось, без государственной поддержки эту махину с места не стронуть. Это не чугунка, которую можно километрами строить. Сегодня один, завтра еще парочку…

Кроме того, пришла мне в голову идея, как дополнительную копеечку на отсутствии высшей школы в Сибири заработать. Ну, допустим, идея не моя, но в России ее еще точно никто не применял. Консалтинг! В первую очередь – технологический. Это ведь совсем недорого – собрать два десятка ученых и инженеров, дать им достойную зарплату, обеспечить комфортными условиями для жилья и работы. И за монетки отправлять на помощь новообразованным предприятиям. Там что-то внедрили, тут подсказали. Чертежик набросали. Формулы там всякие. Можно еще жаждущих знаний недорослей к светилам прикрепить. Вроде как в помощь. Потом в Питер или Казань на дальнейшее обучение отправить. Так постепенно свои кадры вырастить.

Разговор вовсе перестал клеиться. Нестеровский витал в эмпиреях, я тоже нет-нет да пропускал мимо ушей какие-то мало для меня значимые слова собеседника. Мысли, планы, подсчеты, вопросы и варианты на них ответов теснились в голове. Стройными рядами атаковали уставший после тяжелых переговоров мозг. Еще паразитический Гера масла в огонь подливал своими советами вроде: "Согнать быдло – так голыми руками отроют. Этим червям не привыкать в земле ковыряться". В общем, настала пора расставаться, чему и я, и судья были только рады.

Знал бы, что Великий пост настолько… жестокая штука, остался бы у старого пройдохи еще и на чай. Так-то оно конечно – на всю жизнь не наешься, но вспомнить-то приятно.

Начиная с понедельника, второго марта, дорога стала еще длиннее. Приближение станций не радовало, не говоря уж о ночевках. Страшный калган и суета. Ни минуты покоя, и уединиться, посидеть с бумагами попросту негде. Перед самым отъездом к отряду присоединился еще один десяток Безсонова. Теперь по Московскому тракту я передвигался в середине небольшой армии, но сорок казаков больше не вмещались в "черную" избу на почтовых станциях. Приходилось часть людей размещать в "кандальных". Начавшиеся было споры Степаныч пресек предельно быстро и неожиданно жестоко. Двоих бузотеров выпороли на конюшне и назначили скользящий график ночевок одного из десятков в неуютном помещении для этапировавшихся ссыльных и каторжников.

Дорога становилась все шире. Случалось, мы обгоняли купеческие караваны, возвращающиеся с ярмарки, нисколько не стесняя движения. Увеличился и встречный поток. Предыдущий санный поезд еще не успевал скрыться за горизонтом, а навстречу уже мчался следующий. Зима кончалась, спохватившиеся путешественники торопились воспользоваться простотой и скоростью перемещения по заснеженному тракту.

Я изнывал от безделья. Разговоры разговорами, планы планами, но и они надоедали. Хотелось новых впечатлений. Хотелось новых встреч. Хотелось толкать и тянуть людей в нужную сторону. Моя генеральная карта истерлась по углам от бесконечных сворачиваний-разворачиваний. Верстовые столбы становились главными врагами. Отчего они так редко встречаются?