Только когда мы вдвоем - Хлоя Лиезе

а я могла бы болтать ему в ухо, но я же не должна знать об этом. Ещё одна грань его явного недоверия ко мне.

«Ну и ладно, он тебе не доверяет, он почти ничего не рассказывает. Ты такая же. Ты тоже держишь свои секреты при себе. Тебе-то какое дело до этого?»

Я не знаю. Это раздражающим рефреном повторяется в голове: я не знаю, я не знаю, я не знаю. Боже, я совсем запуталась.

Мой лоб прижат к стеклу, я смотрю на пейзажи, пока мимо нас проносится море припаркованных машин. Райдер, похоже, знает какое-то секретное местечко, потому что он уверенно проезжает мимо масс дальше по дороге. Я слышала лишь то, что Эскондидо-Фоллз — это невероятный вид, но кошмар в плане парковки. Остановив машину под тенистой неприметной рощей, Райдер вытаскивает телефон.

«Ты была тихой. Моё вождение заставляет тебя нервничать?»

Я смотрю на сообщение, затем заставляю себя взглянуть ему в глаза.

— Нет, Райдер. Ты нормально водишь. Я была тихой, потому что мы не можем говорить, пока ты за рулём.

Он возится с ключами, затем бросает их на колени и пишет: «Некоторым людям некомфортно с глухим водителем. Мне стоило спросить у тебя».

Внутри у меня всё скисает, меня накрывает злостью за него, и слова слетают с моих губ.

— Ну, эти люди засранцы, Бергман. Знаю, я бываю сварливой сучкой, но я не считаю тебя менее способным или менее безопасным просто потому, что твои уши не работают так же, как прежде, ясно?

Я не могу вынести выражение его лица или тот факт, что в машине внезапно делается жарко как в сауне. Распахнув свою дверцу и держа рюкзак в руке, я смотрю на тропу перед собой.

Я подготовилась перед тем, как соглашаться на этот поход и тем более позволять этому мужчине гор определять мои пытки каким-нибудь ужасно сложным маршрутом. Похоже, Райдер позаботился обо мне. Поход до Эскондидо Фоллз — это кольцевая тропа всего 6 км длиной, начинающаяся от Тихоокеанского шоссе и достигающая пика у эффектного водопада. Наш путь начинается с асфальта пониже скопления кичливых домов Малибу. Онлайн-гид, который я прочла, обещал, что скоро пейзаж сменится прибрежной природой, и что грубоватая роскошная красота водопадов становится прекрасной наградой за начало тропы в нетипично населённой местности.

Мой телефон издаёт сигнал. «Ты захватила с собой воду?»

Я смотрю ему в глаза.

— Да. И 18 батончиков гранолы, которые ты потребовал взять.

Он усмехается, печатая. «Ты не та женщина, с которой стоит связываться в моменты голода. Считай это подстраховкой для моей личной безопасности».

Закатив глаза, я поворачиваюсь обратно к тропе. Я снова чувствую на себе внимание Райдера, но игнорирую это. Повыше закинув рюкзак за плечи, я трогаюсь в путь.

После нескольких сотен метров восхождения мы минуем дома и оставляем позади мощёную часть тропы. Вывеска гласит «Парк Эскондидо Каньон», а близлежащая земляная тропа отмечена другим указателем «Тропа к каньону и водопадам Эдварда Альберта Эскондидо».

Я оборачиваюсь через плечо к Райдеру, интересуясь направлением. Он кивает в сторону земляной тропы.

Мы идём в молчании, которое кажется холодным благодаря мне и моим закупоренным внутри чувствам. Но пока мы поднимаемся, и солнце выше восходит на небе, наша холодность оттаивает и превращается в комфортное молчание. Пройдя через поле с ароматной горчицей и укропом, мы пересекаем ручей, текущий сквозь заросли. Райдер берёт меня за локоть и показывает налево, так что мы идём вверх по течению к каньону Эскондидо.

Тропа становится шире. Она состоит из ровной и утоптанной земли — безопасная тропа, на которой я вряд ли подверну ногу или поврежу колено. Если бы тренер узнала, что я пошла в поход, она бы меня убила. Дважды.

В какой-то момент моя тушка ростом 167 см начинает отставать от широких размеренных шагов Райдера, и он начинает идти впереди. Тень даёт нам передышку от всё ещё палящего ноябрьского солнца, пока мы идём под навесом деревьев. Но скоро мы снова оказываемся на открытой местности и проходим по полю засыхающих диких цветов. В них есть что-то пугающее — море шелухи и стручков семян, да кое-где последние сохранившиеся лепестки на высохшем и растрескавшемся стебле.

Это напоминает мне о том, что бабуля Роуз всегда говорила, когда мы готовили сад к зиме, выдирали растения, обрезали кустарники и закапывали луковицы. Жизнь порождает смерть, смерть порождает жизнь. Единственное, что мы можем сделать — это чтить красоту и взаимозависимость этого цикла.

Не могу сказать, что уже вижу красоту, особенно в её взаимозависимости. Я бы предпочла, чтобы от смерти вообще ничего не зависело.

Мы подходим к броду через ручей, и я сразу понимаю, что не сумею пройти по нему сама. Вода высокая, и чтобы пройти там, понадобится прыгать по нескольким камням. Мои ноги не преодолеют такое расстояние до места, где вода достаточно мелкая, чтобы идти вброд.

Райдер передвигает свой рюкзак вперёд, и на мгновение я едва сдерживаю смех. Он выглядит как беременный и очень гордый этим фактом. Он щурится под своей бейсболкой, и его губы подёргиваются. Может, он тоже пытается не рассмеяться. Присев, он хлопает себя по спине. «Забирайся», — произносит он одними губами.

— Нет, — говорю я ясно и отчётливо, показывая ему свои губы, чтобы он понял. — Исключено. Я слишком тяжёлая со всеми этими вещами.

Райдер издает звук, напоминающий фырканье. Оглянувшись через плечо, он встречается со мной глазами. Там живёт напор, которого я не видела прежде, нетерпение. Я слышу это так, будто он сказал это вслух. Я чувствую, как слова рокочут в воздухе подобно грому и вибрируют в моих костях.

«Уилла. Саттер. Забирайся».

Мои ноги движутся без моего веления, руки обвивают его шею. Райдер без проблем встаёт, его широкие ладони сжимают мои бёдра. Мы словно два провода под напряжением, которые встречаются и заставляют электричество свободно течь между нами. Искры танцуют на моей коже во всех местах нашего контакта.

Рубашка Райдера льнёт к его телу от пота. Я прислоняюсь к ткани, желая всего в нём, что не чистенькое, не прохладное и не застёгнутое на все пуговки. Он пахнет божественно. Как лесоруб, который только что повалил дерево; его мышцы напряжены, кожа влажная. Я вдыхаю запах кедра, сосны и чего-то неоспоримо мужественного. Прижавшись к нему грудью, я едва не стону. Мои груди ощущаются тяжёлыми, соски напряглись под слоями одежды, задевая мышцы его спины. Он горячий, по его шее стекают капельки пота. У меня возникает страннейший импульс провести языком по