Волшебный компас Колумба. Неизвестный шедевр Рембрандта - Наталья Александрова

– Можешь не говорить. – Майор пожал плечами. – Твое дело. Только я тебя заранее предупреждаю: сейчас мы вас разведем по разным комнатам и допросим поодиночке, и ваш крутой Рома сразу же запоет соловьем и начнет все валить на вас. Я таких крутых знаю, много раз видел. Чуть на них нажмешь – начинают все на друзей валить. Так что в итоге ты окажешься крайним…

– Я ничего не делал… – захныкал лопоухий. – Это все Ромка и Витек… Ромка на нее наехал, пока Витек машину завести пытался… Ромка у нее хотел денег отжать, а тут ее собака прибежала, и мы все подрапали, кто куда… А собака эта Ромку покусала и штаны порвала, вон у него нога завязана…

– Замолчи, Шнурок! – повторил крутой Рома и показал приятелю кулак, но тот продолжал говорить:

– Мы эту «Хонду» увидели, Ромка и говорит – можно ее взять и покататься, все равно хозяйка не вернется, потому что ее Костя-Хмырь со своей бабой в подвал повели… Ей из этого подвала живой не выйти, так что «Хонда», считай, бесхозная… А тут как раз она вернулась и хотела нас прогнать, но Рома…

– Стоп! – поднял руку майор. – Еще раз и медленнее. Кто такой Костя-Хмырь? Куда это он повел хозяйку «Хонды»?

Лопоухий мальчишка испуганно замолчал, оглядываясь на своих приятелей.

– Сам проболтался, сам и выкручивайся! – прошипел Рома. – Трепло базарное!

– Сказал «а», говори уже и «б»! – твердо произнес майор. – Никого не бойся, я тебя не дам в обиду!

– Костя-Хмырь, он в продовольственном магазине грузчиком работает… – нехотя проговорил Шнурок. – То есть работал… А баба его там же полы моет…

– Что за магазин? – уточнил майор.

– Круглосуточный магазин на углу Кузнецовской и Тарасовской, «Ухмылка», что ли, называется…

– Не «Ухмылка», а «Улыбка»! – поправил из своего угла Парамонов.

– Ладно, посмотрю, что это за Хмырь…

Майор повернулся к Парамонову и сказал:

– Ладно, я с ними закончил, а ты уж смотри, дальше сам с ними разбирайся…

Мальчишки удивленно переглянулись: они не верили, что так легко отделались.

Парамонов встал, повернулся к перетрусившим подросткам и проговорил:

– Ну что, начинающие уголовники, пока что вы легко отделались, но если дальше будете продолжать в том же духе, вам серьезных неприятностей не избежать. Вы уже в нашу базу занесены, так что сами понимаете – найдем вас в два счета!

Майор Веригин подошел к магазину «Улыбка», вошел внутрь, подошел к кассе и спросил:

– Не подскажете, где мне найти грузчика Константина?

– Чего?! – Кассирша неприязненно уставилась на него. – А ну, вали отсюда, пока я охранника не позвала!

– Зачем охранника? – опешил майор. – Почему охранника? С какой стати охранника?

– Потому что потому! – прошипела кассирша и крикнула в глубину магазина: – Кондратий Прокофьевич! Идите сюда!

В проходе между полками показался пожилой мужчина в черной униформе охранника, по виду – военный отставник.

– В чем дело? – осведомился он озабоченно. – Что случилось?

– Да снова дружки Костины шляются! – ответила ему кассирша. – Житья от них нет!

Отставник опасливо оглядел атлетическую фигуру майора, но все же приосанился и проговорил:

– Нечего тут шляться! Константин тут больше не работает!

– А где он теперь работает?

– А тут тебе не отдел кадров и не справочное бюро! – Отставник шагнул вперед и набычился. – Если ты покупок делать не собираешься, так покинь магазин!

– Постой, дядя, постой! – миролюбиво возразил майор. – Может, у меня к нему дело серьезное!

– Знаю я эти дела! Проваливай!

– Постой, дядя! Зачем сразу гнать, не разобравшись! – Веригин достал свое удостоверение и предъявил охраннику и кассирше.

– Я извиняюсь. – Охранник заскучал. – Только что же вы сразу не сказали, что из полиции? Мы же не знали… На вас же не написано… Мало ли, кто тут пришел, а у нас материальные ценности имеются, и мы за них отвечаем…

– Я не хотел раньше времени шум поднимать, – проговорил Веригин, понизив голос. – По моим сведениям, у вас его сожительница работает уборщицей, так вот ее спугнуть не хотел.

– Марья Фоминична? – переспросила кассирша. – Так я ее сейчас позову…

Она порывисто приподнялась, но майор остановил ее, приложив палец к губам:

– Тише, не надо звать! Я с ней сам поговорю. Где она сейчас находится?

– Вон там, в подсобке.

– Ладно, я сам разберусь. У меня к вам еще один вопрос. Вы сказали, что Константин у вас больше не работает.

– Точно, выгнали его!

– А за что, если не секрет?

– Никакого секрета тут нет, – ответила кассирша. – Он из магазина продукты подворовывал. Раз палка колбасы дорогой твердокопченой пропала, другой раз – сыра хорошего целая головка… Мы его спрашиваем, а он – ничего не знаю, должно быть, мыши съели… Что, говорит, за несправедливость – как что пропадет, так сразу на Константина наговаривают! Ну, Кондратий Прокофьевич стал за ним приглядывать и застал, когда Константин целую упаковку буженины хотел из магазина вынести. Так еще оправдываться стал, говорил, что у него слабое здоровье и он нуждается в усиленном питании…

– Слабое здоровье! – подхватил охранник. – Да он такой бугай, каких поискать! На нем только воду возить в засушливые районы!

– Ладно, спасибо вам за информацию! – проговорил майор. – Пойду, пообщаюсь с Марьей Фоминичной!

Однако, когда он зашел в подсобку, уборщицы там не оказалось.

Судя по второпях брошенным вещам и по горячей чашке чая на столе, она ушла только что. Видимо, все же узнала о появлении в магазине полицейского.

Майор огляделся и быстро обнаружил запасной выход, через который можно было выйти во двор. Однако и во дворе никого не оказалось.

Веригин вернулся в торговый зал и сообщил об исчезновении уборщицы.

– А где она живет – вы не знаете?

Охранник переглянулся с кассиршей и сообщил, что как-то раз, когда нужно было срочно разгрузить машину с молочными продуктами, он искал загулявшего Константина, и Марья Фоминична сказала, что он отсыпается в их квартире. А квартира эта находится в нижнем этаже расположенного неподалеку дореволюционного кирпичного дома, в котором когда-то жили железнодорожники.

Майор поблагодарил сотрудников магазина и отправился на квартиру уборщицы.

Старое здание из темно-красного кирпича, судя по всему, отжило свой век, и его уже начали расселять. Некоторые квартиры зияли пустыми глазницами окон, перед подъездом грузчики заталкивали в фургон чью-то видавшую виды мебель.

Квартира на первом, точнее – полуподвальном этаже, видимо, когда-то была дворницкой. Капитан подошел к двери и прислушался. Из квартиры доносился визгливый женский голос.

Веригин раздумывал, позвонить ему или попытаться открыть дверь самостоятельно, как вдруг заметил, что она не заперта. Видимо, Марья Фоминична примчалась домой в таком смятении чувств, что забыла запереть дверь на замок.

Майор тихонько открыл дверь и вошел в прихожую.

Теперь он хорошо слышал доносящиеся из комнаты голоса.

Собственно, говорил только один голос – визгливый женский, отвечало ему невнятное басовое мычание.

– Говорю тебе, вставай! – визжала женщина. – Мент в магазин приперся, про тебя спрашивал! Ну, говорю же тебе – поднимайся!

– Обожди… обожди, Марюсенька… – невнятно отзывался бас. – Ты же ви… Ты же видишь, я устал… Мне нужно немножко отдохнуть… – на смену басу пришел такой же басовый храп.

– Устал он! – верещала Марья Фоминична, ибо это явно была она. – Вставай сейчас же, а то тебе придется на нарах отдыхать! Поднимайся немедленно!

– Зачем… зачем на нарах… – сонно бормотал ее сожитель. – Не надо на нарах… не хочу на нарах…

– А придется! – проговорил майор Веригин, входя в комнату.

Комната эта производила впечатление чего-то среднего между магазином подержанной мебели и залом ожидания вокзала в какой-нибудь стране третьего мира. Стульев здесь было столько, что можно было свободно рассадить симфонический оркестр в полном составе, но все стулья были разномастные, разнокалиберные и частично поломанные – ясно, что они были подобраны на помойке. Тут же между стульями валялись на полу мешки и тюки самого непритязательного вида. Однако большую часть комнаты занимала огромная неопрятная тахта, на которой безмятежно спал здоровенный мужик лет пятидесяти.

Спал он прямо в пальто, поношенном и засаленном до невозможности, снял только ботинки немыслимого размера, которые непринужденно валялись в изножье тахты, да еще мятую кепку.

Здесь же, рядом с тахтой, металась озабоченная женщина с растрепанными волосами цвета «Заря над Зимбабве». Она увидела майора, наметанным взглядом определила его причастность к полиции и проговорила:

– Ну вот, доигрался! Мент по твою душу явился!

При этих словах ее сожитель встрепенулся, как старая полковая лошадь при звуках трубы.

Он скатился с тахты и как был, босиком и на четвереньках, бросился к окну, за которым виднелись ноги мельтешащих возле дома грузчиков. Веригину он при этом показался похожим на огромного перепуганного таракана, который убегает от струи дихлофоса. Это сходство усиливалось еще тем, что ему приходилось обходить, точнее, обползать разбросанные по полу тюки и коробки.