Драконья незабудка - Броня Сопилка

совсем недолго, может несколько секунд, а затем насмешливо искривил губы и прошептал то, что я должна была хотеть услышать:

– Держись от меня подальше.

И кого вообще волнует, что глупое обманутое магией метки сердце колотилось в ребра так, словно пыталось их проломить и бодрым галопом ускакать к «хозяину»? Повиснуть на шее, размазаться кляксой, впитаться под кожу?

Я тряхнула головой, согласно прикрыла глаза. Отвернулась. Всё верно. Держаться подальше.

Но надеюсь, он понимает, что это лишь полумера. Нужно что-то делать с меткой, которая сводит нас с ума.

Хотя по нему не скажешь, что он не в себе. Вполне спокоен, страстью не пылает. И совершенно здоров, кстати. А ведь вчера я была уверена, что он умирает. Так вот, что имел в виду Асурр, говоря: «он дракон»! Регенерация просто сумасшедшая. И это хорошо. Я бы точно умерла, если бы умер он…

Ох, Крылатые! О чём я вообще думаю?!

Опять какая-то дичь лезет в голову.

 

Пойду я!

Туда, где смогу вспомнить, почему мы не можем быть вместе. И это вовсе не из-за того, что Корвину не с руки впадать в «отношения с самкой». А оттого, что у меня свои причины не подпускать к себе драконов, более того, желать им если не смерти, то всяческих печалей и расстройств. В том числе острых желудочных. Да чтоб их разорвало всех, вот!

Корвина в последнюю очередь.

Р-р-р!

Глава 15. Покой и ненависть

Там, куда я пришла, не было ни одной живой души. Этим солнечным осенним днём люди стремились за радостью, здесь же её не водилось. В лучшем случае светлая печаль.

И моя ненависть. Она тоже лежала где-то здесь.

Я сидела на тёплой гранитной плите. Высеченные в камне лица родителей смотрели на меня светло и легко. Даже без укоризны. Совершенно напрасно. Я мало того, что не отомстила за их смерть, – я так и не разобралась, действительно ли в ней виновны драконы. А теперь и вовсе сгораю от бредовой любви к одному из них. А ведь должна…

Ох…

– Мам, ну скажи же, что мне делать?.. – я прижалась лбом к массивной плите. Тишина природы шелестела травами, шуршала тысячами лапок, чирикала сотнями голосов.

Я встала, прошлась вокруг, вглядываясь в портреты, считывая даты и имена.

Как я и помнила – очень много могил с короткими промежутками между датой рождения и смерти, упокоенных практически на одной неделе. Вот профессор математики из нашей академии, Эван Стейнс. Молодой, подающий надежды. Вот юные ребята, Тамара и Соник Василеф, наверняка студенты. И было их здесь сотни.

И ни одного дракониса. Хотя этих вряд ли хоронят здесь, среди людей.

Что же убило в короткий срок столько народу? Эпидемия? Или массовое убийство? Или чей-то неудачный эксперимент?

Или простое наплевательство на судьбы мелких ненужных людей? Драконы ведь лекари через одного, будь желание – любой мор был бы им нипочём. Пожелай они, и эта девчонка, не дотянувшая трёх дней до своих шестнадцати, – была бы жива. Но им всегда было чихать на людей.

Побродив среди могил, я вернулась к плите с именами родителей.

Маргарита и Ормис Фалькони. Совсем молодые, с сияющими взглядами. Мама преподавала биохимию, папа – физику и астрономию в Академии Дальсаррха. Оба не обладали никакими «отклонениями от нормы» – дара не имели.

Папа так и вовсе из плебеев. Женившись на маме, он принял нашу фамилию, став главой рода. Дедушка с бабушкой умерли задолго до этого. Бабушка Маяхар почти сразу после рождения мамы, дед Сальвадор через пару лет. Он бросился с башни, не выдержал разлуки с любимой.

Папа Ормис, кстати, как глава рода, должен был «наградить» меня меткой. Но не стал. Или не знал, потому что не патриций, или его убедили не делать этого мама с няней и тётей.

Ни няня, ни тётя никогда не говорили о нём хорошо. Плохо, впрочем, тоже. Странно. И о дедушке тоже говорили редко.

Видно, няня Тин слишком сильно любила бабушку Маяхар. Свою сестру. А после её смерти души не чаяла в племянницах, воспитала их сама. Драконы, конечно, приставили к ним опекуна, но тот почти никогда не появлялся, взвалив все заботы на няню.

Когда девочки выросли и выучились, а тётя приняла главенство в роду, – нашу семью и вовсе бросили на произвол судьбы. Родового состояния к тому времени как не бывало, земли распроданы и перезаложены, осталась лишь усадьба с небольшой фермой, едва сводившей концы с концами.

Драконам было плевать, как выживут две сиротки в жестоком мире!

После учёбы маме пришлось остаться в академии преподавателем, а тётя вернулась домой. На втором курсе она выбрала специализацию агронома, потому постепенно, с поддержкой няни, смогла поднять ферму, и они вместе с мамой даже рассчитались с долгами. Когда мама вышла замуж, настало золотое время для нашей семьи.

Но родилась я, папа продолжил преподавать, а мама пожила со мной в Синегоре чуть больше года, а затем тоже вернулась в Аррганну. А потом они умерли.

Я оставалась с тётей и няней в Синегоре. В этом мне повезло, иначе на этой тёплой чёрной плите сейчас было бы высечено три имени. Таких могильных плит тут тоже хватало. Мор косил людей семьями.

Или не мор.

Представить, что в той массовой гибели людей виноваты драконы – было всё так же сложно. Но самое обидное, я никак не смогу это проверить. К закрытым источникам информации меня просто никто не пустит. А в открытых я всё уже видела.

Официальная версия выглядела – не подкопаешься.

А жёлтый взгляд жёг веки, стоило зажмуриться.

Может спросить у него?

Дура! Кто помешает ему сказать неправду?

Шорох шагов выбился из окружающего шума, заставил вздрогнуть. Кого там ещё заррх несёт? Только бы не…

Или только бы да?..

Не успела я разобраться в противоречивых желаниях, как над зарослями сирени показалась белобрысая макушка.

Реми!

Я вздохнула.

С облегчением, заррх тебя погрызи, Касс! С радостью вообще, слышишь?!

 

– Реми! – я улыбнулась, глядя, как со всех ног бросился ко мне друг.

– Касс, хвала Крылатым, ты жива! – Реми порывисто обнял меня, затем, отступив на шаг, повертел из стороны в сторону, осматривая с головы до ног.

Щёки парня лихорадочно пылали, словно он мчал сюда от самой академии.

– Соскучился? – я рассмеялась, чувствуя, как отпускает меня безумие сегодняшнего дня. – Как ты меня нашёл?

Реми вдруг замялся.

–