Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Остаться в одиночестве не довелось. Вначале присоединился Юрец. Потом Гирман, два раза качнув головой к плечам — как бы потягивая мышцы шеи, поднялся, подцепил за ручку стоявший под ногами трофейный «Мини»[93] и двинул за нами. Въехав в тему, поднялся Денатуратыч. Следом остальные, в полном молчании, выстроились рядом и на направляющих подъемника. Даже не отстающий от Передерия ни на шаг Бугай и тот, как показалось, не вполне понимая, куда это народ ломанул, пристроился за Дедом. Внизу остался лишь Костя со станцией и своими спецами.
Говорить не о чем и ни к чему. Я поднял автомат и очередью на весь магазин перерезал короб вдоль. Рядом, подхватив ритм, загрохотал десяток стволов.
В первые мгновения термобудка подавилась криком и потом лишь трещала рвущейся жестью, фанерной щепой и шрапнелью дробленого пенопласта. Десяток секунд, и повисла тягостная тишина. Только тяжелые красные капли еле слышно хрустели, пробивая снег под днищем распотрошенного кузова.
— Ну, все — труба! Считай — лоб в зеленке. На кой тебе это надо было?!
— Ты о чем, Костик?
— Дуру не включай — о чем, о чем… О ком! О СОРовцах! Взять и все обосрать! — Связист, сощурившись на расположившихся с противоположного конца залитого смолой бетона гавриков Антоши Кузнецова и Дэна, зло отвернулся и швырнул окурок в зияющий провал.
С высоты остова цеха № 16 открывался обзор на прилегающие окрестности: от Сухой балки — по левую руку до железнодорожной станции и Большого Родакова — справа. Перспективу, ровно посередине, разрезал уходивший ввысь угрюмый столб едкого черного дыма. Это в углу АТП полыхала заваленная сотнями старых самосвальных покрышек, железнодорожными шпалами и рассохшимися бухтами битума изрешеченная термобудка. Кто-то из наших умников успел, зачеркнув мелом «Продукты», жирно написать на ней: «Мясо».
Как огневой позиции руинам бывшего метизного цеха, разумеется, грош цена: так, на пару выстрелов и сразу — ноги, зато в качестве наблюдательного пункта — идеальное место. Для экстренной эвакуации на ограждение предусмотрительно навязали пяток тросов и кабелей, тянувшихся с уцелевших островков крыши на противоположную от зоны наблюдения сторону склада.
Сидели второй час…
— Да какая разница, брат. Мне все одно — вилы.
— Большая! Понимаешь? Большая! Замочить из засады — совсем не пленных порешить.
— ЦУРовцам расскажи…
— Да ладно! Официально они военнопленных — не валят.
— Угу…
— Теперь всех с говном смешают. Поименно! Вот тебе и «угу»!
— Куда уж дальше смешивать…
— Да понятно! Тебе, Деркулов, не иначе еще в Афгане каску снесло… Но Буслаев?! Не понимаю!!!
— Все, Костя — закончились играшки. Привыкай. Только так теперь и будет…
Мой связист поклацал кнопками, раздраженно поднял и снова бросил трубу. Каждый остался при своем — классика. Народ весь в наблюдении, но ни слова мимо не пропускает. Ну и как теперь обрубить на полуслове?..
— Брат, а ты слышал про ситуевину с моей кликухой?
— Да. В общих чертах: «Кошмарный Дракулов и его зверинец».
— Во-во! Подробности знаешь?
— Перебасенками с третьих рук, не считая звиздежа по телеку и в газетах…
— Ясно. Ну, тогда слушай, правильный ты наш… — Нагло потянул сигарету из торчавшей из Костиковой разгрузки пачки «Владимира», выразительно глянул на своих бойцов, дескать, «чего уши распиздячили», и, подкурив, продолжил: — Во время Часов-Ярского противостояния фашики, кстати, при поддержке бронегруппы вот этих самых, за которых ты распинаешься, — носителей общечеловеческих ценностей — придумали какой-то голимый повод и ночью, нагло положив на перемирие, вломились в Червонопоповку. Не абы какой поселок, к слову, — ворота на Кременную и, далее, на Северодонецкий узел. Само собой, зачистили — как положено, покуражились — от души и свалили назад. Типа: «даже не трахнули — только за жопу подержались»! На рыночной площади — трое посаженных на кол. По-гайдамацки, как положено: у одного острие почти через рот вышло — глотку продрало. Вокруг столбов — еще пятеро самооборонщиков с содранной кожей и бутылками в брюшной полости, забитыми через задницы. Команданте приехал, посмотрел и напрямую связался с Военсоветом. Естественно! Кого отправить — тему раздувать, как не бывшего начальника отдела контрпропаганды, сидящего ныне с ударной группой как раз в этих местах?! В автобусе с остальными журналистами приехал и Адам Пшевлоцький — рафинированный свидомый выблядок, причем — заметь! — с настоящей аккредитацией от очень солидной краковской газеты. И вот этот дрищ через пару дней запуливает в эфир и в печать тот самый репортаж — наверняка ты видел, — где я, крупным планом, указываю рукой на столб с казненным и текст под кадром: «Так будет с каждым украинцем! Командир отряда сепаратистов Дракула Деркулов».
— Видел, конечно… На эту липу потом была тысяча опровержений, и это тебе не выставят, в отличие от сегодняшнего расстрела.
— Да ну, на хер, Костя! Ты, вообще, с кем разговариваешь?! Нашел кого лечить… Где — опровергли?! По «Москаль Ти-Ви»? В русскоязычных СМИ? У нас в Малороссии? На Западе полноценное опровержение прозвучало только в белградской «Политике», а в остальных местах — крошечная заметка в подвале на предпоследней странице, между инструкцией «как правильно дрочить» и анекдотами про тех, кто дрочить не умеет. Да, ладно — а телевидение? Сюжет Пшевлоцького прошел по всем мировым новостным каналам! Он карьеру легендарного фронтового журналиста на мне сделал… Животное! Кто об этой пакости слышал до погрома трижды несчастной, в рот дранной Красножоповки? Мразь…
— Кирилл, то, что они — уроды, не обсуждается. Самим опускаться не надо… Эта хрень когда-то по-любому кончится — придется мириться.
— Не ко мне — люди столько не живут.
— Не скажи… Встречаются же наши фронтовики с немцами, пьют, общаются, прощаясь — целуются.
— Ага! Щаз-з-з! Намажу писюн губной помадой — поцелуемся.
— Ладно. Время рассудит…
— Кто ж спорит?! Адамчика — в национальные герои, меня — на кол.
Ближе к вечеру механизированная разведка СОРа прошла по Лотиковскому шоссе, повернула на Сутоган и встала дозорами в Сухой балке. Сюда пока не лезли. У нас что-то шло не так, но что именно — непонятно. Связь есть только с Терриконом. Если выходим наверх, то Буслаев и меня, и Богданыча либо мягко посылает, либо просто не соединяется.
К ночи не слезавший с эфира Костик поднял ошарашенные глаза и, еще раз вслушавшись в гарнитуру, вдруг выдал:
— Главнокомандующий убит…
— В смысле?
— Ну… Скудельников!
— Ты че? Как?!!!
— Насколько я понял, его машина с беспилотника атакована «ПТУРом».
— Откуда они взялись?
— Как после реактивного удара сняли глушение, так «биплы» и поднялись.
— Здесь — не было…
— Так ты снова — «никто».
— Теперь и штурмовая авиация появится?
— Нет…
— Почему?
— К командованию…
— Ну, не парь, а?!
— Под Антрацитом развернут дивизион С-300.[94] Воздух перекрыт зонтиком над всей Восточной Малороссией и подконтрольными войскам Конфедерации территориями Республики Донбасс. Они уже поработали сегодня. Но я тебе этого — не говорил.
— Ни хрена себе! Откуда?
— Ты ж куришь с Военсоветом? К ним!
— А-а-а, ладно! Давай Колоду.
— Есть, Террикон…
Богданыч о произошедшем знал ровно столько же, сколько и я. Условились пока действовать по обстоятельствам. Моя группа остается на базе и прикрывает правый фланг поселка и станции.
Ночь прошла спокойно. Связаться со Стасом не получалось. Якобы понаехало шишек и, при представительном посредничестве, шли переговоры высоких сторон. На фронте традиционно все эти дипломатические потуги откровенно презирали, тем паче что любые их пункты и сами договоренности в целом использовались лишь как технические паузы и, при первой необходимости, немилосердно нарушались и фашиками, и нами.
СОРовцы пока активности не проявляли. Помимо выдвинутых секретов мы перекрылись минами — за ночь Передерий поколдовал на нескольких стремных участках. Двинутся — услышим. Под утро перехватил возвратившегося Деда.
— Григорьич, дорогой. На АТП походный крематорий дотлевает… Ты можешь вокруг него сюрпризов натыкать, так, аккуратненько, чтоб реально отбить желание в кострище покопаться — «Охоты» там пару комплектов, например?
— Как два пальца обоссать, Аркадьич. Сделаю…
— Юр! Сходи с Дедом. — Жихарь мотнул головой присевшим было архаровцам: «Пошли!»
Костя, дождавшись, пока народ отошел на приличное расстояние, прокомментировал:
— У моей, дома, кошка… так та тоже, как насрет — закапывает. Возле своей ванночки прямо по чистому кафелю елозит. Гребля академическая! Только толку-то?
- НИКОЛАЙ НЕГОДНИК - Андрей Саргаев - Альтернативная история
- Звезда светлая и утренняя - Андрей Ларионов - Альтернативная история
- Ржев - краеугольный камень Восточного фронта (Ржевский кошмар глазами немцев) - Хорст Гроссман - Альтернативная история
- Сумерки империи - Александр Николаевич Терников - Альтернативная история / Исторические приключения / Попаданцы / Периодические издания
- Вести ниоткуда, или Эпоха спокойствия - Уильям Моррис - Альтернативная история
- Терской фронт (СИ) - Борис Громов - Альтернативная история
- Терской Фронт - Борис Громов - Альтернативная история
- Терской Фронт - Борис Громов - Альтернативная история
- Мы погибнем вчера - Ивакин Геннадьевич - Альтернативная история
- Афанасий - герой республики - Олег Беймук - Альтернативная история / Прочее / Периодические издания