Нульт - Константин Аникин

ЗАЙКА994, С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ! ЧМОКИ, ТВОЙ RUSТАМ.

Еще к Зиро прилипла, как жвачка к каблуку, мысль вспороть себе живот. Это, наверное, Меч нашептывал. Его совет. Ну так, черт его дери, даже некому голову отрубить, чтобы было по этикету! И тут Зиро увидел Мисти. У него отвисла челюсть. Агменты засекли его в Небе, в наушниках грянул туш: Зиро сорвал джекпот.

Вероятность увидеть Мисти была чуть больше, чем, скажем, гигантскую болотную жабу. Мисти, таинственный спутник-шпион, последнее поколение секретных стелс-спутников ЦРУ. Трудность его обнаружения заключалась в том, что он постоянно менял свою орбиту. Орбиту ему меняли, пряча его от общемировой сети саттелит-хантеров. Эти маньяки-идеалисты, считали своим священным долгом переписать каждый спутник в Небе и слить данные в Сеть для публичного доступа. Собственно, их база данных и была установлена в очках Зиро. Эти парни здорово мешали спецслужбам, публикуя данные об их орбитальных шпионах. Людям невозможно запретить смотреть на звезды, и, сколь ни крась здоровенную, с автобус, высокотехнологичную хреновину светопоглощающими составами, все равно ее в Небе не утаишь, ибо Небо есть правда. Поэтому ЦРУ хитрило, как могло – оно шпионило за хантерами и прокладывало орбиту Мисти таким образом, чтобы спутник избегал тех мест, где могли сидеть в засадах матерые бородатые нерды с мощными астрономическими биноклями. В результате, если наблюдать за космосом из одной точки, шанс увидеть Мисти выпадал раз в семьдесят лет. Раз за человеческую жизнь, короче говоря. Неудивительно, что Мисти превратился в самый желанный приз, в этакий «Голубой Маврикий» коллекционеров спутников.

Зиро торопливо включил Светоч, проткнул космос лазером и, задержав дыхание, поймал Мисти лучом, испытав при этом такие же чувства, какие, наверное, испытывает энтомолог, накалывая на иголку безумно редкую козявку, дело всей его жизни.

Зиро выключил фонарик.

– Теперь и умереть не стыдно, – сказал он.

Зиро смотрел в звездную бесконечность и чувствовал, как уходит беспокойство, как страх, парализовавший его волю, вытекает по кончикам пальцев в землю. Зиро стало стыдно за свое малодушие, за боязнь за собственную жизнь, такую ничтожную перед Бесконечностью Неба. Эта Бесконечность всегда завораживала его, он и боялся ее и стремился к ней; в дни душевных затмений ему снился один и тот же сон – он ничтожный пиксель, безнадежно потерянный в богом забытой клетке бесконечной координатной сетки, он просыпался от собственного крика, подавившись беспредельным одиночеством. Зиро смирился. Это не то смирение, означающее безвольную покорность воле божьей, нет, это смирение, которое означает полную гармонию с законами Вселенной, законченность, порядок и внутреннюю свободу; Зиро чувствовал, что снова берет в руки нить своей судьбы, которая всегда вела его по жизни.

Зиро достал Меч и поднял ввысь, наблюдая за игрой света на металле; он разглядывал клинок, который так круто поломал его жизнь, едва в ней появившись. В этот момент вселенской паузы он не чувствовал себя, он полностью растворился в великой пустоте, роднившей его с каждой вещью в мире.

– Будь что будет, – сказал Зиро Небу. Он поднялся, вернул Меч в заплечные ножны, отряхнулся и вышел на свет.

На празднично украшенных улицах Воркуйска-8 было полно народу. Все улицы, примыкающие к площади Революции, перекрыли, превратив в пешеходную зону. Казалось, все население города высыпало на улицы. Народ был пьян и счастлив, нарколарьки работали с максимальной нагрузкой. Зиро нырнул в толпу; он шел среди всех этих шумно-веселых людей, и ему было страшно одиноко, так всегда он чувствовал себя среди большого скопления людей. Зиро вообще не очень любил людей. Это чувство проистекало не из какого-то невротического человеконенавистничества, это была не ненависть, скорее стыд. Зиро всегда как-то обостренно чувствовал человеческую природу, и ему было обидно за всеподавляющую человеческую тупость. Именно поэтому Зиро так любил компьютеры. Компьютерами движет логика. С компьютерами всегда можно договориться. Не то что с людьми.

Компьютеры… Теперь о них можно забыть.

Зиро, куря одну сигарету за другой, бесцельно слонялся по улицам, созерцая и реконструируя по долетающим до него обрывкам разговоров человеческие характеры, ни о чем особо не думая. Он просто ожидал решения Вселенной на свой счет. Аи молчала – ничего не происходило.

Только ты, дорогая моя, и я, думал Зиро. Одни против всех.

До лазерного шоу оставалось совсем ничего, людской поток подхватил Зиро и понес на площадь Революции, бывшая Ленина. Это был самый центр города, на площадь вела улица 17 Августа, бывшая Октябрьская. Когда-то эта широкая пешеходная улица символизировала победную поступь дела Ленина, теперь же являла собой символ полной и безоговорочной победы капитализма над коммунизмом. Торговые центры, блестевшие медиафасадами, ломились от консюмористского пафоса. Здесь было коммерческое сердце города, этот район обслуживал элиту, здесь все было «Супер!», «Мега!», «Вау!», все покрыто золотом и усыпано кристаллами. Реклама стремилась буквально выжечь бренды на сетчатке. Но народ сейчас материальное не интересовало, он алкал зрелищ. Людей было так много, что все шли почти плечом к плечу. Зиро покорно шел туда, куда несла его толпа, желая одного – раствориться в этих людях до последней своей молекулы. Он поднял воротник куртки и продолжал курить. За последний час он высадил почти пачку.

Чем ближе к площади, тем все больше попадалось патрулей, милицейские наряды, усиленные бойцами воркуйского гарнизона, следили за порядком. Следили, впрочем, довольно расслабленно – смеялись, заигрывали с девчонками, электронные забрала шлемов беспечно подняты вверх. Зиро старался им на глаза не попадаться. Уже было слышно, как бухает музыка на площади, и видно пламенный ленинский взгляд. На центральной площади Воркуйска, как и положено, стоял памятник дедушке Ленину, только этот памятник в отличие от стандартизированных советских Ильичей возвели какие-то мотавшие срок в воркуйских болотах бульдозерные пидорасы-абстракционисты, которые оторвались на полную. Это был индустриальный, механистический Ленин, десятиметровая статуя была сварена из деталей больших станков и отходов промышленного производства. Голова статуи вертелась, а в глаза ее были вмонтированы два мощных красных лазера, – они символизировали пронзающий время взгляд Ильича.

С той стороны, куда несла его толпа, к площади примыкал центральный парк, и Зиро запоздало сообразил, что сам идет в лапы к правосудию – по периметру парка стояло милицейское оцепление. И если менты увидят Меч… Однако метаться было поздно, если продираться назад сквозь толпу, подозрений он вызовет еще больше. Зиро заворочал головой и заметил неподалеку стайку аниме-фриков, разряженных в диковинные наряды. Один из них изображал какого-то героя с двумя бутафорскими мечами, висевшими за спиной крест-накрест. Зиро взлохматил себе волосы и включил подсветку агментов на максимум, так, что глаза превратились в сияющие зеленоватые круги, и стал потихоньку смешаться в сторону косплееров, уповая на то, что достаточно смахивает на какого-нибудь анимешного злыдня средней руки. Через оцепление он прошел без проблем – все внимание служащих правопорядка было отдано длинноногой киске в сейлор-фуку, с фиолетовыми волосами и кошачьими ушками.

Зиро выдохнул.

За оцеплением стояли длинные торговые ряды с едой и напитками. Волонтеры раздавали всякие штуки со светодиодами, без которых уже ни одно массовое празднество не обходилось. Все их одевали, площадь отсюда виделась как плещущееся море разноцветных мигающих огоньков. Зиро ограничился мигающей красным повязкой, которую одел на правую руку.

Давно Зиро не видел столько людей на площади: народу набилось – пушкой не пробьешь. Площадь была большая, не охватишь взглядом за раз, ее обрамлял ансамбль величественных зданий в духе сталинского тоталитарного шика: высокие, квадратные, украшенные колоннами, портиками и лепниной с сюжетами советской мифологии о жизни и приключениях Рабочего и Колхозницы. На их фасадах повесили большие телеэкраны, который транслировали футаж со сцены – ее воздвигли у ног Ильича, и сейчас там зажигал какой-то диджей, игравший брейкбитовый ремикс «Синего платочка».

Зиро не стал углубляться в толпу, он остался на границе парка и площади, спрятался под кроной развесистого дуба – в воздухе было полно дронов.

– Начинается, начинается, – зашептали рядом.

Под вой сирен в небе показалось звено «мессеров», они с воем синхронно свалились в пике. Когда, казалось, эта объемная иллюзия упадет на голову, в самолеты с шипением вонзились сотни молний. Это сработали катушки Теслы, прославленное советское средство противовоздушной обороны. Над головой эффектно грохнуло.

Толпа ахнула и захлопала в ладоши.