Рейтинговые книги
Читем онлайн Стальной век: Социальная история советского общества - Вадим Дамье

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 30 31 32 33 34 35 36 37 38 ... 83

Кем они были, эти новые «хозяева жизни», «пена НЭПа»? Вот что пишет о них Карр: «...Некоторые из них принадлежали к некогда почтен­ным - или не очень почтенным - бизнесменам, вышедшим из подполья, где они находились со времени революции; другие представляли собой новичков, которые быстро усвоили преимущества торгового дела... Сила нэпмана зависела от того, насколько он преуспеет в том, чтобы стать необ­ходимым государственным торговым учреждениям и крупным промыш­ленным трестам. По словам полуофициального отчета, «характерная черта современной оптовой торговли и состоит именно в этом сильном внедре­нии частного капитала в государственные торговые органы и в их взаим­ном переплетении». Нэпманы разъезжали с мандатами государственных учреждений и требовали и получали предпочтительное к себе отношение; их прибыли... были достаточно велики, чтобы давать им возможность прибегать к прямым или завуалированным формам коррупции. Они про­ложили себе путь в кооперативы, часть из которых со всей очевидностью служила простым прикрытием для частных торговых предприятий. Таким образом, «частный капитал охватывает государственные органы со всех сторон, питаясь ими и наживаясь за их счет»».

Историк обращает внимание на очень важный, по сути, ключевой факт: нэповский торговец и предприниматель мог сколько угодно ненави­деть большевизм, но само его процветание, само существование подкреп­лялось правлением большевиков. Иными словами, он, в свою очередь, обслуживал другой привилегированный слой, который стремительно формировался в стране - слой партийной и государственной номенклату­ры. Привилегии этого нового слоя еще не так бросались в глаза, как раз­гульная роскошь нэпманов. Но именно его представителям принадлежала политическая и, в конечном счете, - экономическая власть в стране.

Верхушка большевистской партии завладела значительными приви­легиями еще в эпоху «военного коммунизма». Уже в конце 1918-1919 гг. в распоряжение ее представителей в качестве «дач» были переданы бывшие роскошные барские усадьбы вокруг Москвы - с французскими гобеленами, итальянскими статуями и парками. Наркомы получали оклад в размере, который выводил их по уровню доходов на положение лиц, принадлежавших к «богатым классам». В их пользовании находились служебные машины, действовали особые столовые и механизмы распределения. К 1921 г. пар­тийные чиновники, по словам известного исследователя советской но­менклатуры М.С.Восленского, в такой мере вошли во вкус привилегий, «что в сентябре 1920 г. пришлось образовать специальную «кремлевскую контрольную комиссию». Ее задачей было изучить вопрос о «кремлевских привилегиях» (так и было сформулировано) и в той мере, в какой будет возможно, ввести их в рамки, якобы понятные любому партийцу... Ликви­дированы же были, разумеется, не привилегии, а... сама комиссия». Соци­альное равенство периода «военного коммунизма» было мифом, но теперь с ним было покончено даже на словах. «XI съезд партии (1922 г.), - про­должает Восленский, - выдвинул уже более скромную задачу: «Положить конец большой разнице в оплате различных групп коммунистов». Разо­сланный в октябре 1923 г. циркуляр ЦК и ЦКК РКП (б) был еще скромнее: он лишь протестовал против «использования государственных средств на оборудование квартир» начальства, на обстановку его «кабинетов в учреж­дениях так же, как и в частных жилищах» и против только «непредусмот­ренного сметами расходования государственных средств на оборудование дач для отдельных работников». Циркуляр провозглашал, что «необходи­мый уровень жизни ответственных работников должен обеспечиваться более высокой заработной платой»»[209][210].

Иными словами, «сверху» было строжайше указано, что пользоваться привилегиями можно лишь в соответствии с рангом и положением в партий­ной и государственной иерархии. На самой вершине пирамиды в 1920-х гг. «стесняться» было уже не принято. Дочь Сталина Светлана Аллилуева вспоминала о своем детстве: «...Мы, дети, росли, по существу, в условиях маленькой помещичьей усадьбы...»[211]. Восленский замечал по этому по­воду: «Уже явственно заметный у Ленина подход с одной - суровой и тре­бовательной - меркой к народу и совсем с другой - к себе и своим близ­ким - был с готовностью перенят ленинскими диадохами. Да, тогда они еще не надели мундиров генералиссимуса или изысканных... костюмов; Сталин еще ходил в солдатской шинели, Бухарин, по описанию С.Алли- луевой, шлепал по их даче «в сандалиях, в толстовке, в холщовых летних брюках». Но это был уже маскарад. Вожди рекламировали суровый метод чекиста Макаренко для воспитания детей из народа. А в их дворянских гнездах росли уже холеные аристократические дети с гувернантками... и преданными пушкинскими нянями. Это хорошо описано у С.Аллилуевой. Так было не только в центре...»[212]. И не только на уровне членов Полит­бюро или наркомов-министров. Постепенно лавина привилегий «спуска­лась», охватывая и более нижестоящие шеренги номенклатуры. Не за гора­ми уже были 1930-е гг., когда были официально сняты ограничения на рост заработков партийных чиновников («партмаксимум» был отменен в 1932 г.), а на дачах заместителей наркома встречали лакеи в ливреях и горничные. Тогда уже заместитель наркома путей сообщения В.Полонский мог отве­тить на упреки своей знакомой - «старой большевички» Зинаиды Немцо­вой и ее призывы к большей скромности: «Брось ты всю эту муть, иду­щую от Чернышевского.. ,»[213].

Государственные и хозяйственные руководители более низкого уров­ня тянулись за начальством. «Задержка в предоставлении отчетности ря­дом трестов... давала возможность руководству бесконтрольно расходо­вать средства на содержание отдельных квартир и домов, арендованных для сотрудников и нередко заселенных посторонними элементами, на со­держание дач, домов отдыха и санаториев, на автомобильный и конский транспорт для передвижения по городу..., - отмечает И.Б.Орлов. - Широ­ко... отпускались средства на проезды и командировки сотрудников, в том числе на оплату трамвайных билетов для личных поездок»[214]. Руководители государственных учреждений, ведомств и контор обзаводились своими сто­ронниками и ставленниками, которых продвигали по службе, опираясь на критерии личной преданности. Знаменитые сатирики И.Ильф и Е.Петров едко-ирреалистически описали чистку приверженцев проигравшего пре­тендента в начальники: победитель «в атласной толстовке, усыпанной ру­биновыми значками различных филантропических организаций», как султан,

восседал во главе комиссии «в своем кабинете, с потолка которого спуска-

214

лись резные деревянные сталактиты» ...

На другом полюсе нэповского города буйно цвели скромная бедность и самая ужасающая нищета. Вот как описывал писатель Ильф жизнь мос­ковских беспризорных детей (на сей раз, уже без гротесковых преувели­чений):

«Мимо окаменевших извозчиков бредет закутанная в невообразимое барахло... фигурка. Днем фигурка бегала и отчаянно защищала свою крошечную жизнь - выпрашивала копейки у прохожих, забегала отогре­ваться в полные чудесной, хлебной духоты булочные, жадно вгрызалась глазом в туманные витрины, где напиханы великолепные и недостижимые вещи - штаны и колбаса, хлеб и теплые шарфы <...> Мусорный ящик, беспримерно вонючий, но теплый, это блаженство. Но в мусорный ящик попасть трудно, дворники зорко стерегут это сокровище. Парадная лестни­ца тоже прекрасный и тоже трудно находимый ночлег... Мороз тычет в щеки и хватает за ноги. Если найдется асфальтовый чан, беспризорный спит в чану. Спят в яме, если отыщется яма. Но приходится спать и на снегу, ук­рывшись сорванной со стенки театральной афишей, подложив под щеку одеревенелый кулачок. Спят где попало и как попало. Это в городе. А есть еще вся Россия, бесчисленные населенные пункты, станции и вокзалы. Какой транспортник не видел на своей станции таких же картин?»[215][216].

Одна из таких картин описана Оренбургом в романе «Рвач»: в во­кзальном буфете в Гомеле «крохотная нищенка, лет восьми..., прошмыг­нув в зал гнусавыми воплями стала омрачать аппетит некоего гражданина, поглощавшего котлеты с гарниром. Этот подлинно сентиментальный пу­тешественник не рассердился, он даже протянул тарелку нищенке:

- Жри!

Официант, бормотавший нечто о кражах посуды, тарелку из рук де­вочки быстро вырвал и вытряхнул, точнее, вылил ее содержимое, то есть картошку с подливкой, на тряпье заменявшее собой платьице. Всем этот жест показался вполне естественным, даже маленькой нищенке, которая, опасливо поглядывая на буфетчика, стала жадно слизывать с вонючих лохмотьев густой коричневый сок»[217].

Если беспризорный ребенок не умирал от холода и голода, он мог быть растерзан на какой-нибудь станции озверевшей толпой за пустячную кражу. А если «Советская власть» внимала призывам публицистов и при­ступала к «спасению детей», то делала она это, запирая их в детские дома с полутюремным, деспотическим режимом.

1 ... 30 31 32 33 34 35 36 37 38 ... 83
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Стальной век: Социальная история советского общества - Вадим Дамье бесплатно.
Похожие на Стальной век: Социальная история советского общества - Вадим Дамье книги

Оставить комментарий