Мастер собак - Олег Дивов

– Ох, – сказала Таня, – Может, хватит на сегодня, а? Я лучше домой поеду…

– Прости, – снизил тон Мастер. – Я что-то не то сказал? Только не уезжай.

– Я просто устала. Не обращай внимания. Я… я так рада тебя видеть! А ты… ты меня, как лимон, выжимаешь…

Мастер обнял Таню, крепко прижал к себе и зарылся лицом в ее волосы.

– Прости… – прошептал он. – Прости… Я тоже безумно рад тебе. Поверь, мне очень трудно было решиться на новую встречу. Я бы и не рискнул, наверное, но ты влезла в эту историю… И я уже не мог остаться в стороне. И все равно боялся – мы не виделись столько лет, вдруг ты отвернулась бы от меня…

– Глупый, – прошептала Таня, гладя его по голове. И усталость, и тревогу будто рукой сняло. Был только несчастный, одинокий, запутавшийся любимый человек. – Ты мог бы позвать меня сто лет назад.

– Нет. Не мог.

– Верю. Тебе виднее. Ну, ничего. Мы ведь теперь вместе, правда?

– Правда…

– И будем вместе какое-то время, а какое – неважно. Сколько ты можешь, сколько тебе будет нужно. Главное – вместе.

Мастер повернулся к Тане лицом, и она увидела, что в глазах у него слезы. И, конечно же, она бросилась целовать эти бесконечно любимые глаза и прижала к груди эту самую любимую умную лохматую голову.

– Я люблю тебя, – прошептал Мастер. – И всегда любил. И мы будем вместе. Сколько можем.

– Да, – улыбнулась Таня. – Только ты не уходи в себя. Рассказывай, я буду слушать. Я верю тебе, я только действительно устала.

– Сейчас будем спать. – Мастер выпрямился, часто моргая. – Эй, чудовище!

Чудовище очнулось и слегка приоткрыло один глаз. Вставать оно явно не собиралось.

– Место! – приказал Мастер. И Таня удивилась, как удивлялась до этого множество раз, тому, насколько легко этот невероятный человек переключается с одной модели поведения на другую. Секунду назад он был мягкий и податливый, но вот нужно командовать – и голос будто сталь. Резкий и довольно неприятный тембр, который в любом шуме отчетливо слышен. Настоящий командный голос. «Никогда я не научусь до конца доверять этому мужчине. Всегда мне кажется, что он со мной играет и что на самом деле он именно такой, как этот его голос. Ему бы еще серо-стальные глаза… Но глаза у него мягкие и глубокие, и я в них тону. Глаза – это единственное в нем, чему я верю безоговорочно. Но сколько же за ними всего…»

– Место, место! – повторил Мастер. Собака грузно перевалилась на живот, неуклюже поднялась и на деревянных ногах поковыляла в соседнюю комнату, которая для нее была спальней, а для Мастера кабинетом. Проходя мимо Тани, Карма бросила на нее задумчивый взгляд. Таня ожидала увидеть в нем презрение, но прочла только любопытство. «Обалденная собака. Впервые в жизни вижу совершенно ненормальную кавказку. Она на меня даже ни разу не зарычала. Веревки ты вьешь из всех и вся, Мастер собак. Веревки… А мне нравится».

– Обалденная собака, – повторила Таня вслух.

– Элита, – сказал Мастер не без гордости. – Штучное производство. Made by hand. – Он протянул вслед проталкивающейся в дверь собаке кулак. – Просто всю эту самую hand об нее отбил в процессе работы. И зазнался страшно. А действительно, не каждый так смог бы. Вот смотрю на эту рыжую задницу и думаю: какой же надо быть личностью, чтобы эдак кавказку обломать! Нормальному человеку такое не под силу.

– Супермен!

– Мутант, – объяснил Мастер с притворной мрачностью.

– Дурак мой любимый. Надеюсь, сексуальную сферу твоя мутация не затронула?

– Еще как затронула! И передается она исключительно этим путем.

– Тогда зарази меня. Может, я лучше стану тебя понимать.

– Хорошо бы, – сказал Мастер. – В таком случае пошли. Или тяпнем еще по коктейлю?

– Чистой хочу, – попросила Таня. – Накапай женщине рюмочку по старой памяти!

– Отлично! – обрадовался Мастер, придвигаясь к столику с напитками. Руки его разливали выпивку, а голова интенсивно работала. «Кажется, на сегодня давления на психику ей действительно хватит. Несколько дней она будет думать, а потом мы поговорим всерьез. Какая же я сволочь!»

– Ну, – сказал Мастер, – давай, как в старые добрые времена. Помнишь наши тосты?

– А то! – рассмеялась Таня. – Давай!

– Мир друзьям, смерть врагам! – провозгласил Мастер.

Рюмки сдвинулись. За стеной Карма перевернулась на другой бок.

***

– Вообще, – сказал Крюгер, – я им не завидую. Иметь дело с сумасшедшим осведомителем…

– А стукачи никогда не отличались уравновешенностью, – заметил Мастер.

– Вы, господа, можете считать меня совсем тупым, – заявил Горец, – но я ничего такого не заметил. Ну, стал парень какой-то перекошенный, это да. Так его, наверное, совесть заедает… Ты ж, Мастер, ему разве что памперсы не менял. Может, поговорить с ним по душам? Вдруг он еще и на нашей стороне поиграет?

– А что? – встрепенулся Крюгер. – Двойной агент! А, Мастер?

– Бесполезно, – помотал головой Мастер.

– Давай попробуем!

– Говно вопрос! – поддержал Горец. – Наедем, высадим на измену…

– Не наедешь, – сказал Мастер. – Он испортился. Он просто больше ничего не понимает и никому не верит. И потом, что за дела? Ты охотник или чмо? Куда глаза свои засунул?

– В задницу, – съязвил Горец. – Потому что ты меня не убедил. Мне, например, каждый день на улице попадаются такие рожи, по которым только из пульсатора и стрелять. Их пулей не прошибешь. А собаку мордовать до потери сознания – это уже чисто личная проблема. Ты Карму вообще не бьешь. А я вот своего придурка мудохал почем зря.

– И все без толку, – заключил Мастер. – Потому что бить надо уметь.

– Скажите пожалуйста! – возмутился Горец. – Тоже мне мастер выискался на мою голову!

– Ты меня слушать будешь или нет?

– Больно мне тебя слушать! И обидно.

– Не клокочи, старик, – попросил Горца Крюгер. – Перебори себя. Я знаю, что ты этого мальчика любишь. Все его любят. Тут вопрос-то не в любви. А вопрос в том, что нам с ним делать.

– Так я же тебе, пню такому, час уже объясняю!

– А я тебе говорю, что ты ошибаешься.

Горец сник. Он сидел, легкомысленно болтая ногами, на замасленном верстаке в ангаре техобслуживания. Мастер и Крюгер примостились на багажнике знаменитой школьной «шестерки», той самой, у которой одна черная дверь, расточенный движок и фантастическая подвеска. Под их суммарным весом в сто восемьдесят кило машина едва-едва просела. У стены на куче утеплителя дремали собаки. В открытых настежь воротах курил и любовался снегопадом Хунта. Саймона нужно выводить из игры – это ясно всем, даже Горцу. Он просто еще не свыкся с таким положением вещей. Ничего, осознает.

– Я просто в шоке, мужики! – заявил Горец.

– Да ну? – спросил ехидно Мастер. Глаза его заблестели недобрым огнем.

– Ладно, ладно! – выставил перед собой раскрытые ладони Горец.

– Почему же? – Мастер встал и подошел к Горцу вплотную. – Ничего не ладно, – сказал он, глядя охотнику прямо в глаза и до упора засунув руки в карманы брюк. – Ничего не ладно. Значит, ты у нас теперь будешь ведущий гуманист?

– Не надо! – попросил Горец, переставая болтать ногами и ощутимо уменьшаясь в размерах.

– Надо! – почти рявкнул Мастер. – Мне, например, позарез надо пойти вразнос. Но я стараюсь держать себя в руках. А ты играешь в жеманную барышню. Я понимаю, что ты боишься ответственности. Но есть же предел!

– Ответственность – твоя прерогатива, – тихо напомнил Мастеру Хунта издали.

– Но я же не могу один! – не повышая голоса, возмутился Мастер.

– Ухлопать охотника не можешь, – согласился Хунта, не оборачиваясь. – А нести ответственность за такое решение – вполне.

– Ухлопать? – слабым голосом спросил Горец.

– Уделать, – пояснил Хунта. – Пристукнуть. Замочить.– Он щелчком выбросил окурок за ворота и потянул из кармана пачку.

– Ё! – произнес Горец, хватаясь за голову. – Ё-моё… А Хасан? Что же с ним-то будет?

– Вот это уже конструктивный разговор, – похвалил его Крюгер.

– Хасана он сам убьет, – пообещал Хунта. – Если не со дня на день, так через месяц. Проблема собаки перед нами не стоит.

– Ты уверен? – спросил подавленный общественным мнением Горец.

– Пес выходит из-под контроля, – сказал Хунта тоном, не терпящим возражений. – Он мечтает только об одном – загрызть хозяина. И просто ждет удобного момента. Как только ему представится случай, он своего не упустит.

– Нездоровая атмосфера у вас во «Второй», – попытался съязвить Горец.

– Да, – согласился Хунта очень спокойно. Голос его был ровен и слаб. Чувствовалось, что охотник устал. – Ты пойми, – обратился он к Горцу, – тут же дело не в мордобитии. Если бы Саймон срывал на Хасане зло, все было бы понятно. Но в том-то и фокус, что он из последних сил пытается удержать Хасана в руках. Вот его проблема. Он собаку бьет по одной причине – зверь почуял в хозяине чужака и больше не хочет подчиняться.