Поле брани - Дэйв Дункан

Его по-прежнему удивляло, до чего сильно он горюет по Шанди – великолепному солдату, который стал бы великим правителем. Пример императора всегда воодушевлял Ило, а за эти последние недели в дороге их взаимоотношения дозрели до чего-то весьма близкого к дружбе. Еще одна забавная коллизия судьбы, потому что ни один из них не принадлежал к людям, легко открывающим свое сердце. Ило подозревал, что именно по этой причине его терзали сомнения, и он совестился соблазнить Эшиалу – отчего бы иначе ему мешкать так долго?

Теперь все равно. По воле Богов кости выпали так: стрелы гоблинов избрали одного из беглецов, а другому посчастливилось ускользнуть. Остается только молиться, чтобы Шанди умер сразу!

Снова Ило потянулся к меню и снова посмотрел в сторону – на этот раз он вглядывался в сумерки и нарциссы. Странно, но он почему-то сейчас подумал о короле Краснегара, этом загадочном, практичном и самодостаточном фавне, который, будучи скован своей прямолинейной деревенской моралью, не одобрял намерений Ило. Что бы он сказал теперь? Неужели не согласился бы, что такая молодая и уже перенесшая трагедию женщина заслуживает немного радости? Она была спящей принцессой, ждущей, чтобы верный возлюбленный разбудил ее поцелуем, бабочкой, все еще запертой в коконе и ждущей освобождения.

Он разбудит ее и освободит. Это его счастливая обязанность.

Любовные отношения с замужними женщинами легче, потому что они меньше опасаются нежелательных последствий. Незамужние более предприимчивы и раскованны. Но у Ило не было никакого опыта любовной игры с молодыми вдовами. Прежде всего он должен объявить Эшиале о ее вдовстве, а это может осложнить развитие их отношений. Эшиала никогда конечно же не любила мужа, но, как и подобает порядочной женщине, примется оплакивать его. Возможно, даже почувствует вину, что сердце ее не разбито, и станет убеждать себя в обратном. Сколь бы ни были искренни – а они и в самом деле будут искренни! – его попытки утешить Эшиалу, вначале она непременно их отвергнет.

Ило никогда не сталкивался с подобной ситуацией прежде.

На то, чтобы сломить ее сопротивление, потребуется время. По меньшей мере неделя. Неделя, но не больше, хотя бы потому, что уже миновала лучшая пора для нарциссов, а ему было дано магическое обещание.

И все-таки потребуется время.

По этой причине Ило и решил лечь пораньше – он был возбужден, как стадо жирафов, а слишком сильное желание всегда мешает деликатности в отношениях.

– Вот ты где, милый! – проворковал обольстительный голос. Тонкая рука мягко легла ему на плечо. Он вопросительно поднял глаза.

О да! Восхитительна.

– Милый?!

– Прошу прощения, мой господин! Я перепутала вас с другим.

Ило сжал руку женщины и с кошачьей ловкостью поднялся на ноги.

– Я именно тот человек, который вам нужен! – И неотразимая улыбка появилась на его лице.

2

На другой день весенняя буря, налетевшая со стороны Внутренних Вод, с ревом обрушилась на Дом Темного Тиса в Юдарке, заставив его дребезжать всеми окнами.

К следующему утру погода стала еще хуже, и ветер оборвал с нарциссов последние лепестки.

Но вскоре Бог Весны раскаялся в своем юношеском порыве. Во второй половине дня дождь прекратился, ветер стих, а тучи умчались прочь, явив миру солнце. Этим вечером Эшиала увидела вьющихся над карнизом ласточек – первых вестниц лета. Начали распускаться тюльпаны, но пора нарциссов миновала окончательно.

* * *

Обед, как всегда, стал событием, словно в Большом зале собралось несколько сот человек.

Проконсул Ионфо – согбенный, с серебром в бороде императорский аристократ самого изысканного воспитания, истинный джентльмен – сидел во главе стола. Сегодня вечером он говорил о достойных внимания поэтах-эльфах, которых ему довелось встречать в свое время, и цитировал наиболее понравившиеся строки.

Его жена, особа полная и на первый взгляд легкомысленная, как те зайцы, что отплясывали свои сумасшедшие весенние ритуалы на лугу за домом, на самом деле была совсем не такой. Природа одарила ее умом гораздо более острым, чем она обыкновенно позволяла увидеть посторонним, а в ее поражавшей пышностью груди билось большое сердце. Три месяца назад графиня Эигейз приняла хрупкую императрицу под свою опеку и лелеяла ее с любовью и хорошей долей здравого смысла. Эшиала прониклась к графине Эигейз огромным уважением.

Центурион Хардграа, по прозвищу Мертвая Хватка, пребывал в своем обычном раздраженном состоянии, чувствуя себя неуютно в таком изысканном обществе. Старый вояка пользовался самой искренней симпатией Эшиалы. Он почти не участвовал в разговоре, но внимательно слушал и, она точно знала, все отлично понимал. Он был таким же фанатиком, как и граф, но на свой лад: его преданность скорее относилась не к Империи, а лично к Шанди и к его наследнице.

Майа спала наверху, под присмотром няни. А императрица? Дочь бакалейщика? Здесь Эшиала была просто женой вымышленного лорда Эшерна, но, как ей казалось, даже служанки знали, что она одновременно и выше и ниже этого статуса. Изгнанница, оказавшаяся вне закона, чувствовала себя гораздо более здоровой и счастливой женщиной, чем при дворе. Из них всех только она одна и была полностью счастлива в Доме Темного Тиса.

Три месяца в Юдарке? Почти четыре. Как летит время. Вот и нарциссы отошли. Еще с тех пор, как лопнули их зеленые почки, раскрыв золотые сердечки, Эшиалу часто преследовали мысли об Ило и о пророчестве, которое, по его уверениям, явил ему бассейн-прорицатель. Теперь момент упущен. Значило ли это, что надо ждать еще год, или пророчество было ложным? А может, этот темноглазый распутник лгал ей без зазрения совести? Последнее более всего походило на правду.

– Могу я предложить всем перебраться к камину и выпить кофе? – спросил граф.

Не встретив возражений, он приказал принести кофе и свечи. Солнце уже село. Огонь едва тлел, да в нем и не было особой нужды: через пару недель вечера станут настолько теплыми, что потянет на свежий воздух.

Едва усевшись в свое любимое кресло у очага из полевого шпата, Эшиала поняла, что их ожидает не только кофе. Граф казался рассеянным, и даже Эигейз пребывала не в таком хорошем настроении, как обычно. Если центурион и был осведомлен о заботившей их проблеме, то на его дубленом лице это никак не отражалось. Он придвинул поближе табурет и сел – прямой как палка. Центурион не любил комфорт.

Поднос с кофе внесла сама старая домоправительница Юкка. Теплая погода совсем не изменила к лучшему ее мешковатого одеяния – все то же бесформенное наслоение порядком изношенных и заплатанных одежд. Даже в доме она носила по два-три пальто и плаща, из-под которых торчали манжеты, воротники и оборки нескольких платьев. Ее мутные глаза выглядывали из бесчисленных глубоких морщин так же, как само лицо из-под потрепанной шерстяной шапки и многочисленных шерстяных платков. Она что-то бормотала про себя, шаркая по комнате.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});