Затмевая могущественных - Борис Владимирович Сапожников

настоящим военным эшелоном. С парой вагонов, переделанных под пассажирские, хотя и весьма условно, в центре. Вокруг них теснились открытые платформы, на которых ехали солдаты – красные мундиры и неизменные белые каски, и стояли закрытые чехлами орудия. На другие были свалены мешки с провиантом и фуражом. Третьи были опечатаны, а на их дверях красовались надписи «боеприпасы». Сразу становилось понятно – это очередной эшелон, везущий свежие дрова для будущего костра войны.

Вот только как-то слишком уж основательно готовятся британцы к схватке с каким-то вождем чернокожих. Пусть у того и есть армия, похожая на настоящую, но без ружей и пушек он ничего не сможет противопоставить мощи Британской империи. Отсюда напрашивается очень простой вывод – вовсе не Кечвайо главный враг в грядущей войне. И все эти люди, орудия и боеприпасы нужны для другой кампании. Против кого – догадаться не сложно.

Внутри так называемые пассажирские вагоны были разделены на шесть отдельных купе, рассчитанных на одного человека. Да и тот там помещался с трудом. Питаться мы должны были на станциях – такой роскоши, как вагон-ресторан, военный эшелон себе позволить, конечно же, не мог. В купе этих было невыносимо жарко – даже ночью. А потому все офицеры, ехавшие в них, предпочитали выбираться на открытые платформы. Не на те, что занимали солдаты, естественно. На куда более спокойные, где перевозили орудия. Тем более что начальник над всем этим артиллерийским парком – майор Пикеринг оказался весьма, можно сказать, гостеприимным хозяином.

Этот полный человек обожал в жизни три вещи. Азартные игры – он просто жить не мог без разнообразных пари. Свои пушки – он мог рассказывать о них часами. И, как это ни удивительно, лингвистику – он долго служил в Индии и сейчас работал над книгой «Разговорный санскрит».

– Быть может, – любил говорить он всем, кто желал его слушать, – я, когда допишу свой труд о языках Индии, возьмусь вплотную за изучение африканских диалектов. Невероятная тема. Что уж говорить! Синтез европейских языков с местными. Пиджин. Африкаанс. Вы когда-нибудь слышали, как говорят эти белые варвары – буры? Иногда кажется, что разговариваешь с европейцем, пускай и деревенщиной, но иные пассажи разобрать просто невозможно!

– У вас очень длинный язык, майор, – обычно отвечал на это полковник Фланаган, старший офицер из всех нас, – чернокожие вырезают болтливым врагам языки и преподносят их своим вождям. Так они желают получить чужое красноречие,

– В таком случае, полковник, – усмехнулся неунывающий Пикеринг. – быть может, кто-то из чернокожих вождей проявит стремление к изучению языков.

– Разве что развесит их у себя на шее, – заметил полковник Фланаган, – рядом с черепами и большими пальцами прочих врагов.

Вот за подобными разговорами мы и коротали время до Питермарицбурга. В хорошие дни солдаты вытаскивали для нас прямо на платформу круглый стол – и мы до темноты резались в карты. Полковник Фланаган этого не одобрял, но и запретить не мог. Как втихомолку шутили офицеры, карт полковник не одобряет исключительно потому, что ему в них фатально не везет.

– И это так, – торжественно подтверждал капитан Хаммерсмит, который знал полковника дольше всех, – наш мистер Фланаган пообещал не касаться карт после того, как три года назад просадил все жалованье полковых офицеров. Его хотели отдать под суд, но он каким-то образом сумел выкрутиться. Никому, правда, не известно, как именно ему это удалось.

Играли мы по маленькой, потому что все офицеры были не особенно при деньгах. Да и чего ожидать от тех, кто не сумел удержаться в Европе и отправился служить в жаркую и опасную Африку.

И только один из нас – молодой лейтенант Бромхэд – иногда выдавал некие пространные речи о долге и патриотизме. Часто он любил поминать пресловутое «бремя белого человека» и цитировать стихи популярного британского поэта Киплинга к месту и не к месту.

– Вы же понимаете, господа, – распространялся он за карточным столиком, пока мимо нас пробегали равнины Южной Африки, – что мы несем цивилизацию во все уголки мира. Там, где ступила нога белого человека, жизнь уже не станет прежней. Вот вы смотрите на меня скептически, мистер Евсеичев, – он оборачивался ко мне, – а ведь ваша Русская империя занимается тем же самым, что и мы тут. Вы принесли цивилизацию народам Сибири, на границы с Китаем. Сейчас несете ее на Средний Восток, – этими словами в Европе было принято называть Среднюю Азию. – Теперь ваша страна граничит с нашей именно в том регионе. Так что не стоит осуждать меня подобными взглядами.

Крыть мне тут было нечем. Нe так и давно присоединились к Русской империи Хива и Коканд.

Бромхэд с видом победителя уставился в свои карты. Вот только я в качестве мелкой мести обыграл его в тот день, оставив без копейки денег. И это доставило мне ни с чем несравнимое удовольствие.

Майор Т. Е. Лоуренс всегда очень внимательно читал оперативную сводку и сведения, поступающие из Кейптауна. И не потому, что надвигалась война с зулусами, и даже не потому, что иные сведения могли быть весьма и весьма важны. Нет. Все гораздо проще. Майору Лоуренсу было скучно. Невероятно скучно в проклятой богом Африке.

Туземной кавалерией занимался в основном шериф Али. Он натаскивал чернокожих ездить верхом на лошадях. И, надо сказать, это ему неплохо удавалось. Конечно, до европейской кавалерии этим конникам было далеко, однако по местным стандартам – очень и очень неплохо. Лоуренс периодически устраивал смотры и проверки кавалерийским частям. Но, опять же, больше от скуки, нежели для того, чтобы проследить за успехами своего друга.

Проваливший свою миссию в Аравии шериф Али сейчас старался вовсю. Гонял своих харишей и местных негров в хвост и в гриву. По мнению Лоуренса, он был с ними излишне строг – никогда не хвалил, а вот за малейшие провинности жестоко наказывал. Однако вмешиваться в процесс обучения Лоуренс не спешил. Считал, что раз есть несомненные успехи, то пусть все идет своим чередом.

Лоуренс понимал, что до начала войны с серьезным врагом работы у него не будет совсем. Да и сейчас его сильно ограничивали в действиях. Буры слишком настороженно и неприязненно относились к тем, кого называли ойтландерами. А потому работать в их республиках было сложно. Во избежание каких-либо недоразумений руководство Бюро секретной службы прямо запретило какую бы то ни было разведывательную деятельность на территории обеих республик.

В общем, Лоуренсу