Меч Ронина - Диана Удовиченко

– Осторожнее надо быть, – упрекнул Сенкевич, отослав человека.

– Прости, проголодался, – довольно мяукнул Мадара. – Приказ твой выполнить нетрудно. Ухожу!

– Будь осторожнее, там какая-то нечисть, – напутствовал его в дорогу Сенкевич.

– Я и сам нечисть! – донесся самоуверенный голос из серебристого облака.

Дан

Он завороженно смотрел на меч из звездной пыли. Теперь, когда клинок был готов, Дан забыл обо всех своих знаниях. Это было не просто оружие из булата с добавлением метеоритной стали. Это была часть его, продолжение руки, и в то же время – отдельное живое существо, с собственным характером, волей. И душой.

– Теперь ты должен сжиться с ним. Подружиться, – заметил Коноха. – Но самое главное, нужно закалить его.

– Мы ведь уже закалили, – не понял Дан.

– Мы сделали яки-ирэ. Но теперь меч должен попробовать крови. Из твоих рук, человек. Это главная закалка оружия.

Дан читал раньше, что самураи якобы «закаляли» мечи в крови крестьян. Проще сказать, опробовали только что выкованное оружие на беззащитных. Он точно знал, что не смог бы убить невиновного. Утешало лишь, что земледельцев в лесу нет. Однако следующие слова Коноха несколько успокоили:

– Ты должен напоить его кровью врага. Одержать первую победу. У тебя есть враг?

Это немного примиряло с процессом закалки: враг есть враг, его не жалко. Только единственный, кому Дан искренне желал смерти, находился далеко отсюда, в Эдо. Токугава Иэясу.

– Если нет врага, им надо обзавестись, – кровожадно ухмыльнулся Коноха. – Это нетрудно. Ступай за мной.

Он обернулся вороном, взлетел на нижние ветки дерева:

– Я покажу путь.

Птица перелетала с ветки на ветку, выжидательно каркала. Дан, держа ладонь на эфесе меча, шагал за ней. Миновав часть леса, где жили тэнгу, он попал в труднопроходимую чащу. То и дело дорогу перегораживали завалы бурелома, овраги, наполненные тинистой водой, маленькие, но вязкие болотца. Наконец едва заметная звериная тропа оборвалась возле узкой реки.

– Жди здесь, – приказал Коноха и уселся на большом валуне, не отводя черного блестящего глаза от воды.

Дан присел на нагретую солнцем гальку. Время от времени оглядывался, ожидая появления обещанного демоном врага.

– Подержи моего ребенка, – раздался за его спиной нежный голосок.

Дан обернулся. Над ним раскачивалась огромная, метра два длиной, змея с головой женщины и человеческими руками, которые прижимали завернутого в одеяло младенца. Красивое лицо женщины-змеи было печальным, глаза смотрели грустно и умоляюще, длинные черные волосы развевались на ветру.

– Подержи моего сына, – повторила она, а младенец умилительно агукнул. – Мне надо вымыть волосы.

Коноха предупреждающе каркнул. Дан подскочил, выхватил меч. Женщина заплакала:

– Почему ты не хочешь подержать моего малыша? Помоги…

С неба упал второй ворон. Карасу. Проорал:

– Сзади! – и уселся на камень рядом с Коноха.

Дан отпрыгнул в сторону, так чтобы быть между змеей и неведомым противником, подошедшим со спины. Вовремя: из воды на него со страшной скоростью неслось огромное чудовище. Это было существо, чем-то напоминающее быка, но с восемью паучьими лапами, каждая из которых заканчивалась длинным костяным когтем. Голову чудовища украшали кривые рога, из широкой пасти торчали острые клыки. Поняв, что его заметили, паук издал пронзительный визг, встал на дыбы, угрожающе выставив четыре лапы.

Дан сделал быстрый выпад, ударил мечом в незащищенное брюхо. Не достал – тварь ловко отпрянула, опустилась на все лапы, отбежала в сторону. Змея между тем швырнула вопящего младенца в реку, бросилась на Дана, обвилась вокруг ног, распялила рот, собираясь вцепиться зубами в бедро. Паук снова взял разгон, понесся вперед.

Дан схватил женщину за волосы, оттянул, избегая укуса, полоснул под подбородком. Клинок легко перерубил змеиное тело. Брызнула кровь. Существо обмякло, разжало кольцо, бессильно свалилось на землю. Дан ощутил ликование: меч пел, попробовав крови врага.

– Первый! – хором каркнули Коноха с Карасу.

– Моя жена! – подскакивая, проверещал паук.

Он снова встал на дыбы, раздулся, зашипел. Из пасти вырвался зеленоватый сгусток. Дан отскочил. Ядовитая слюна, коснувшись земли, зашипела, задымилась. Дан прыгнул вперед, взмахнул мечом – отсек одну из когтистых лап. От истошного визга заложило уши. Из раны хлынула черная жижа. Душа наполнилась счастьем – меч радовался боли врага.

Чудовище оттолкнулось лапами от земли, всем весом обрушилось на Дана. Такого он не ожидал и не успел отбежать. Упал, придавленный тяжелой тушей. Паук торжествующе завыл. Клыкастая пасть тянулась к горлу, из нее вылезли острые жвала, защелкали в опасной близости.

– Ощути меч, Акира! – раздался хриплый голос Карасу. – Позови его, и он ответит!

Дан изо всех сил старался. Сначала ничего не выходило, он лишь отталкивал левой рукой паучью харю. Но прислушался к себе, крепче сжал рукоять меча. Сила клинка потекла в пальцы, потом дальше, наполняя тело мощью. Дан сумел выпростать правую руку, вонзил клинок в жирное брюхо твари. От визга заложило уши. На лицо полился поток вонючей жижи. Паук задергался в агонии. Дан поднатужился, спихнул с себя подыхающее чудище.

– С первой победой, Акира, – поздравил Карасу. – Ступай в реку, смой ядовитую кровь, а то покроешься коростой.

Приведя себя в порядок, Дан выбрался из воды, прилег на берегу. Он чувствовал себя великолепно. Хотелось петь и плясать. Теперь он понимал Миямото Мусаси, который, отлупив противника веслом, исполнил боевой танец.

– Ты справился с Уси-оно, человек, – сообщил, подлетев, Коноха. – Заодно уничтожил и его жену, Нуре-онну. Зловредные существа. Подстерегают путников в лесу. Женщина-змея просит подержать младенца. Тем, кто соглашается, – конец. Ребенок прилипает к плоти, оторвать его невозможно. Тогда на растерянных людей нападает Уси-оно. Пронзает когтем, опутывает паутиной, а потом вдвоем с женой не спеша высасывает из жертвы кровь.

– Кстати, где ребенок? – лениво поинтересовался Дан. Он не испытывал к младенцу никакой жалости, справедливо полагая, что отпрыск таких уродов ничего хорошего собой не представляет.

– За него не волнуйся, – подтвердил Коноха. – Это всего лишь кусок плоти Нуре-онны, существо без души. Он уйдет на дно реки и наверняка станет каппой.

– Итак, меч из звездной пыли получил боевую закалку, – подытожил Карасу. – Теперь ты должен научиться с ним обращаться, Акира.

Дан удивился: он думал, что все умеет. К тому же единение с клинком ощущалось явственно и остро. Чего еще нужно?

– Тебе предстоит долгий путь, – подхватил Коноха.

– Пока еще ты недостоин своего оружия, – перебил Карасу.

– Ты неуклюж, человек, как… человек! – вторил вожак.

Оба ворона в унисон закивали головами. «Ну и влип», – подумал Дан. Теперь у него было целых два придирчивых и саркастичных наставника.

Настя

– Ты готова, Кумико-сан? – в хижину заглянула Аки.

Настя сладко потянулась: на ароматной травяной постели спалось так крепко, что вставать совсем не хотелось. Вокруг было еще темно.

– Тебя ждет тенко-кицунэ[24]. Опаздывать нельзя, это неуважение, – строго напомнила Аки.

Сегодня должно было начаться обучение Насти. Она встала, вышла следом за Аки.

– Мне всего восемьдесят лет, – рассказывала оборотница, шагая по лесу. – Я умею только менять облик и наводить на людей легкий морок. В сто лет я смогу сводить людей с ума и буду знать, что делается за тысячу ли от меня.

Настя подумала, что ее собеседница хорошо сохранилась для восьмидесяти лет. Оказывается, они доживают до сотни лет. Долгожители, однако…

Но тут ее огорошили новым откровением.

– Кицунэ живут тысячу лет и больше. Правда, у нас слишком много врагов. Поэтому редко кто из нашего племени достигает такого почтенного возраста. Когда кицунэ исполняется тысяча лет, она становится тенко-кицунэ. Получает огромную силу. Разговаривает с небесами, провидит будущее, может вызвать пожар одним лишь ударом хвоста о землю. В нашей стае лишь одна тенко, к ней мы сейчас и идем.

– Она будет меня учить?

Аки рассмеялась:

– Она посмотрит на тебя, Кумико-сан. А учить будут другие.

– Зачем же ей на меня смотреть?

– Чтобы узнать твое будущее. Без позволения тенко стая не может принять тебя и поделиться своими тайнами.

Рассветало, когда они подошли к огромному старому дубу, корни которого толстыми щупальцами выпирали из земли, в одном месте образуя арку в человеческий рост. С нее свисали высохшие плети вьющихся растений. Аки раздвинула их, открыла ход, ведущий под землю. Обернулась, предупредила серьезно:

– Постарайся быть почтительной, Кумико-сан. У нашей тенко тяжелый нрав. Если что-то покажется странным, просто молчи. Говорить буду я.

Они вошли в темную пещеру и зашагали по длинному извилистому коридору. Где-то далеко брезжил слабый свет. Наконец коридор привел в круглое помещение. Здесь было тепло и сухо. В центре, в очаге, сложенном из камней, горел огонь. Настя обратила внимание, что вытяжки в пещере нет, однако здесь не пахло дымом. Да и пламя было какое-то необычное – золотистое, густое, оно не плясало язычками, а будто растекалось по дровам. В углу, в плетенном из веток кресле, сидело странное существо – огромная, ростом с человека, лиса, шерсть которой отливала золотом. Она была наряжена в дорогое кимоно из синего шелка.