И маятник качнулся... - Вероника Иванова

Я старался дышать в ритме летящих камней: удар — вдох-выдох, удар — вдох-выдох. Так боль казалась меньше... Но горечь сознания собственной никчёмности всё портила. Я умру не в своей постели, не на поле боя, я... Сдохну, как бродячая собака. Только такого позора и не хватало Семье... К горлу подкатил комок слёз, и только собрав остатки гордости — абсолютно бесполезное свойство характера, — я смог снова затолкать их подальше...

Сознание начало рассыпаться на части. Мне уже было наплевать на всё. На взрывы боли, яркими вспышками расцветающие в теле. На горящие ненавистью и от того исказившиеся до неузнаваемости лица селян. На себя я плюнул уже давно, и это не составило никакого труда... На что я годен, если слуги, поколениями преданные Семье, и те ни в грош меня не ставили? Да ни на что. Я — пустое место. И это описание точнее, чем может показаться на первый взгляд...

Отчаяние водило крылом в пыли под моими ногами, изредка поднимая мордочку и спрашивая: я тебе ещё необходимо или уже можно уходить? А я никак не мог решиться и ответить: лети прочь, я больше не потревожу тебя...

— Именем короля! Немедленно остановитесь!

Это ещё что? Я даже приоткрыл один глаз. Посреди узкого пространства пыльной улицы, отделяющей меня от разгорячённой толпы, остановились два всадника. Тонконогие скакуны, храпя, попытались вздыбиться, но твёрдой рукой одного из приехавших были возвращены на землю. А хорошо принц держится в седле, даже не покачнулся. Это из меня наездник, как из тролля — придворная красавица... Толпа недовольно зароптала, не разглядев внимательно вновь прибывших, но Борг повелительно воздел ладонь к небу, требуя тишины.

— Склонитесь перед его королевским высочеством, наследным принцем Дэриеном!

А вот теперь их пробрало! Вся улица, как по волшебству, опустилась на колени и уткнулась глазами в землю. Принц холодно осведомился:

— Кто отвечает за порядок в селении?

Староста поднялся с колен, но не разогнулся и, семеня, приблизился к лошадям.

— С позволения вашего высочества...

— Что же ты непотребство творишь? — нарочито ласково спросил Дэриен.

Староста затряс головой:

— Как можно, господин?.. Всё согласно королевскому указу...

— Какому же именно?

— Этот человек заклеймён, а его величество в своём великодушии позволил своим подданным вершить приговор... — Староста был жутко перепуган, но пока что держался уверенно.

— Какие ещё провинности ты вменяешь в вину этому человеку? — продолжал Дэриен.

— Он желал причинить зло моей дочери, ваше высочество, а она скоро родит... И напал на моего зятя...

Борг не удержался от усмешки, сравнив мои пропорции со шкафообразным «потерпевшим», и что-то прошептал принцу на ухо.

— А мне сдаётся, что этот человек просто хотел помочь твоей дочери дойти до дома лекаря. А когда твой зять бросился на него с кулаками, он всего лишь защищался... Не так ли? — Невидящие глаза чуть сузились. — Мой оруженосец утверждает, что твой зять как минимум вдвое тяжелее, чем преступник. Как же получилось, что в победителях оказался тот, кто слабее?

— Убийцам помогают сами демоны! — пробурчал в бороду староста, но принц услышал.

— А вам тогда должны помогать боги, я правильно понял твою мысль? Неужели демоны сильнее богов?

Староста прикусил язык, поняв, что ступил на шаткие мостки богословского спора. Дэриен вздохнул:

— Эй, побитый муж! Подойди.

Сгорающий от стыда мужчина занял место рядом со старостой.

— А скажи-ка мне, любезный, преступник разговаривал с тобой? Или бил молча? — Принц развлекался. И я его понимал — в кои-то веки такие олухи встретились.

— Нет, ваше высочество...

— Что — «нет»?

— Он говорил...

— И что же он говорил? — Голос принца просто источал мёд.

— Говорил... Что хотел помочь... Что не сделал ничего дурного моей жене...

— Так почему же ты его не послушал?

— Но он же убийца! — упрямо заявил селянин.

Дэриен покачал головой:

— Нет, ну что за люди... Почему вам в голову никогда не приходила мысль, что вынесенный приговор порой не соответствует тяжести проступка? Ладно, буду говорить просто. Вы не имели права казнить этого человека.

— Но почему? — вырвалось у старосты.

— В отличие от меня все вы — зрячие, но предпочитаете не видеть! — Принц повысил голос. — Этот человек не принадлежит самому себе, о чём свидетельствует одна милая вещичка на его шее!

Староста перевёл взгляд на меня и открыл рот. Потом закрыл. Потом снова открыл. Да, попал ты впросак, мужик! Да так попал, что я тебе не завидую...

— По долгам раба отвечает его хозяин, — ледяным тоном продолжил Дэриен. — Ты хочешь, чтобы я пригласил его сюда?

На старосту было забавно смотреть. Он хлопал глазами, губами и даже ладонями, но не мог сказать что-то осмысленное. Да и остальные селяне притихли, когда до них дошла вся тяжесть проступка. А принц наслаждался произведённым эффектом:

— Я могу смягчить гнев почтенного человека, которому принадлежит этот раб, но только в том случае, если вы все поклянётесь, что подобного больше не повторится!

Народ невнятно залопотал и поспешно закивал.

— Снимите его! — велел Борг.

Поддерживающая меня в вертикальном положении верёвка ослабла, и я осел в нагретую солнцем пыль, всхлипывая от боли и смеха, душившего измочаленную камнями грудь...

* * *

Сон отступал неохотно — его тяжёлые объятия никак не хотели размыкаться, но я больше не мог это вынести. Что-то на самой границе ощущений подсказывало: моё сознание получило слишком большую передышку. Так недолго и вовсе затеряться в галереях Полночного Замка... Нет, нужно сделать над собой усилие и открыть глаза. Ну же, Джерон, хоть раз в жизни соверши мужественный поступок... Проснись!

Веки нехотя поползли вверх. Фрэлл, сколько же я выпил? Стоп! Я давным-давно не употреблял ничего крепче эля. Но все признаки похмелья налицо: голова — тяжелее наковальни (причём к ней прилагается ещё и увесистый молот, который с завидным усердием что-то куёт внутри моего черепа), во рту лениво ворочается язык, облитый чем-то вязко-кислым, а тело ощущается исключительно как разобранное на составные части. Та-а-ак, что же со мной произошло до отхода ко сну? Я высвободил из лабиринта одеяла правую руку и тупо уставился на распухшее и плохо сгибающееся запястье. После минуты размышлений над причиной столь плачевного состояния одной руки я решился взглянуть на другую... Я что, был связан? Зачем? Всё интереснее и интереснее... Ещё одно титаническое усилие, и одеяло медленно съехало на пол. Всё, что я смог выдохнуть, не относилось к допущенным в приличном обществе выражениям...

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});