Первая Мировая война - Анатолий Уткин

В отличие от "плана Шлиффена" коррективы в австрийские планы вносились постоянно. Поздно вечером 31 июля Конрад приказал перенести центр тяжести на русский фронт, на Галицию. Это решение поддержали все ведущие немцы кайзер, Мольтке, Бетман-Гольвег, Ягов. Вильгельм II послал телеграмму императору Францу-Иосифу: "В этой гигантской борьбе для Австрии жизненно важно не распылять свои силы походом против Сербии"{146}.

В оценке стратегии Австрии следует помнить о слабости австрийских железных дорог (об этом Конрад выразительно пишет в своих мемуарах) и о традиционной французской оценке этой страны: "Австрия всегда не хватает одной армии, одного года, одной идеи". Одна лишь дешифровка документов занимала иногда до пятнадцати часов, телефонная связь была неадекватной, штабная работа иногда попросту примитивной. В конечном счете не сорок, а тридцать семь дивизий был собраны в Галиции.

Ход боевых действий

Хотя немцы жили в предвкушении триумфа, они твердо знали, что у них меньше батальонов, чем у французов (1191 против 1210), и меньше пушек, чем у русских (6004 против 6700). На тринадцатый день в действующей армии было 96 пехотных и 37 кавалерийских дивизий - 2,7 млн. человек в дополнение к миллиону резервистов и войскам крепостей. Общая численность русской армии чуть позже достигла пяти миллионов. Русские генералы Самсонов и Ренненкампф имели боевой опыт - они командовали во время войны с Японией дивизиями, а противостоящий им в Восточной Пруссии фон Притвиц никогда не участвовал в боевых действиях.

Надежда "плана Шлиффена" зиждилась на медленности российской мобилизации и искусстве германских железнодорожных гениев. Эта надежда могла погубить немцев. Русская железнодорожная служба сделала все возможное и невозможное: против немецких 250 тысяч железнодорожных вагонов российские железнодорожники мобилизовали 214 тысяч. В 1914 году собирающая свои силы армия отправляла в путь ежедневно 360 поездов (а к 1917 году генерал Данилов намеревался отпускать в путь ежедневно 560 поездов). В течение тридцати дней были отмобилизованы 744 батальона пехоты и 621 эскадрон кавалерии (две трети их были готовы к бою уже на 18-й день мобилизации впечатляющее достижение. (Генерал Добровольский, руководивший мобилизацией, был награжден). Главным условием этого несомненного успеха было то, что к "часу икс" две пятых армии еще до объявления мобилизации уже находились в Польше. Помимо этого, учтем, что русской армии для мобилизации необходимы были 4000 вагонов, а германской - 7000.

Кто будет главнокомандующим? Министр Сухомлинов хотел возглавить русскую армию и бросился с этим к царю. Но тот понимал, что армии и стране требуется более известная, харизматическая личность. Напрашивался любимый офицерским корпусом великий князь Николай Николаевич, чья двухметровая фигура производила впечатление на всех. Николай Николаевич ("Николаша", как называл его царь) не ожидал большего, чем командование 6-й армией в Прибалтике, сюрприз был для него огромен. И он возглавил русскую армию, ничего не зная о 19-м плане и о предварительном планировании. Неважное предзнаменование. Назначенный его начальником штаба генерал Янушкевич отправился к верховному главнокомандующему в его имение. Остальные высшие офицеры не имели возможности ближе узнать своего верховного. На шестнадцатый день войны главнокомандующий великий князь Николай Николаевич разместил свою ставку близ небольшого города Барановичи, избранного по той причине, что здесь железнодорожная линия Москва-Брест пересекалась с линией, соединяющей Вильно и Ровно. Имелось в виду использовать преимущества мобильности ставки. Да никто не мог себе и представить, что ставка будет долгосрочным учреждением. Думалось о нескольких неделях или месяцах.

Полагаясь на свой "реализм", Сухомлинов верил, что в краткосрочной предстоящей войне ставка не сумеет развернуться и взять бразды правления в свои руки. Генерал Жилинский, взявший на себя командование Северо-Западным фронтом, 10 августа доложил начальнику штаба русской армии генералу Янушкевичу, что Первая армия (Ренненкампф) будет готова к боевым действиям против Восточной Пруссии к 12 августа, а Вторая армия (Самсонов) - еще раньше. К указанной дате у этих двух армий будет 208 батальонов пехоты и 228 эскадронов кавалерии.

Базируясь в Барановичах, великий князь, начальник штаба генерал Янушкевич и приданные им двадцать пять офицеров размещались и работали в вагонах первого класса. Около сорока военных атташе, криптографов и обслуживающий персонал располагались в довольно жалких домах горожан. Заметим, что подлинным мозгом этой сиятельной и благородной компании был генерал Данилов, который хоть и носил простое звание генерал-квартирмейстера, но, по существу, принимал основные решения. Он и его пятнадцать офицеров занимали единственный приличный дом в Барановичах, в то время как Янушкевич с единственным адъютантом занимал полвагона поезда, стоящего на путях. Самый близкий к Николаю Николаевичу генерал Кондзеровский - генерал-адъютант великого князя - лишь раз, купив бинокль, планшет и плащ и попросив взаймы перчатки, навестил передовую на "роллс-ройсе". И только лишь в октябре 1914 Дума выделила 161 тысячу рублей для подведения к ставке кабеля.

Английский генерал Нокс (которого военный министр Сухомлинов однажды назвал самым талантливым из иностранных наблюдателей) отмечает пасторальный характер окружающего ставку мира: "Мы жили посреди очаровательного елового леса, и все вокруг казалось спокойным и мирным"{147}.

Необычайное спокойствие в ставке удивительно, учитывая невероятную драму многомиллионных армий. Все было преисполнено "монастырской простоты". На все дверные проемы были прибиты бумажки, чтобы огромного роста великий князь не забыл нагнуть голову. Главнокомандующий был очень живым человеком, он любил отвлекаться от темы войны, но дважды в день трудолюбивый генерал-квартирмейстер Данилов (а затем Иванов) возвращал всех к военным реалиям, делая доклад о состоянии дел на фронтах. Эти доклады отражали грандиозную драму, развернувшуюся на просторах Европы.

Следует при этом отметить, что в ставке в 1914 году не пили. Женщины не приглашались. Каждый день шли службы в местной церкви. (В это же время австрийский главнокомандующий Конрад фон Гетцендорф спал в бараках Зазанье, в крепости Перемышль, на соломе, а Гинденбург пообещал супруге писать домой письма каждый день - на протяжении войны он написал супруге полторы тысячи писем). Пока все говорило вождям, - а вожди показывали своим видом, - что схватка будет яростной, но короткой.

Лучшей чертой Николая Николаевича была откровенность. Он не посчитал зазорным признать, что на самых важных совещаниях в ставке (скажем, в сентябре 1914 года) он отсутствовал: "Чтобы не мешать моим генералам". Великий князь был прекрасен за дружеским столом. Он буквально обвораживал иностранных посетителей, а окружавших его родственников назвал "мои таблетки для сна". При обсуждении важнейших дел он был по обыкновению молчалив. Люди вокруг Н. Н. писали длинные письма родственникам, имели время, чтобы вести дневники, много рассуждали. Из воссоздаваемой очевидцами картины не возникает образа центра решения исторической судьбы России. Мы узнаем о чудесной поварской бригаде, о пристрастии некоторых видных генералов к порнографии, о коллекциях сигар, узнаем бесчисленные сплетни. И не можем сравнить ставку с штабами Мольтке, Фалькенгайна, Жоффра: не та напряженность жизни, не та целеустремленность, не то единство цели интеллектуально сплоченного коллектива.

Восточный фронт

Возникший в августовские дни Восточный фронт простирался на полторы тысячи километров между Мемелем на Балтике и Буковиной в предгорьях Карпат. В начавшейся войне с семидесятимиллионным колоссом Германией и пятидесятидвухмиллионной Австро-Венгрией Россия должна была либо ликвидировать свой уязвимый огромный польский выступ, либо перехватить инициативу у эффективных немцев. Две страшные угрозы ждали русскую армию: выдвинутая на восток Восточная Пруссия с севера и галицийские укрепления австро-венгерской армии на юге. Не блокировав эти две угрозы, русская армии находилась под постоянной угрозой удара с флангов.

Август 1914 г. был полон надежд у всех вступивших в битву сил. В начале августа русское командование официально запросило западных союзников, не намереваются ли они наступать непосредственно в глубину Германии. Грей, несколько смутившись, заметил, что вопрос нужно адресовать французам - именно их армии составляют основу наземной мощи Запада. Французы, чьи армии отступали из Северной Франции на юг, ответили, что ситуация на фронте делает задачу ведения боевых действий на германской территории весьма сложной. 6 августа великий князь Николай Николаевич убедился, что Германия концентрирует свои силы именно против Франции. Французское правительство теперь уже прямо обратилось к России с просьбой предпринять все возможные действия против Германии, чтобы ослабить наносимый по Франции удар. Посол Палеолог информировал Париж 21 августа 1914 г. относительно планов верховного главнокомандующего Николая Николаевича: "Великий князь полон решимости наступать на полной скорости на Берлин и Вену, особенно на Берлин, пролагая свой путь между крепостями Торн, Позен и Бреслау"{148}.