Артемис Фаул - Йон Колфер

– Вот именно, – в один голос подтвердили ученые.

– Ну, не знаю… – Крут почесал подбородок. – С правовой точки зрения тут мы вступаем на весьма сомнительную почву…

– Вовсе нет, – возразил Тучч. – Элементарная логика. Этот человек особо подчеркнул, что вход запрещен, но использовал излишне фигуральное выражение. Которое можно толковать двояко. Он как бы сам приглашает нас войти, но только после своей смерти.

– Так-то оно так… Приглашение есть, но какое-то оно… – Майор все еще продолжал сомневаться.

– Эти психи абсолютно правы, – перебил его Жеребкинс. – Бесспорный факт. Если Фаул умрет, вход свободен. Он сам так сказал.

– Возможно.

– Ничего не возможно, – выпалил Жеребкинс. – Ради всего святого, Джулиус, что еще вам нужно? Кстати, если вы вдруг забыли, положение у нас самое отчаянное.

– Ты прав – это раз, – медленно кивнул Крут. – Два – я собираюсь воспользоваться этой возможностью. Три – вы, двое, хорошо поработали. И четыре – если ты еще раз назовешь меня Джулиусом, Жеребкинс, я заставлю тебя сожрать собственные копыта. А теперь соедини меня с Советом. Это дело пахнет гномьим туннелем, мне нужно получить разрешение.

– Сию минуту, майор, ваше святейшество. – Жеребкинс ухмыльнулся, пропуская мимо ушей угрозу насчет копыт – но исключительно ради спасения жизни Элфи.

– Итак, мы отдадим Фаулу золото, – вслух размышлял Крут, – он выпустит Элфи, мы пустим в ход «полоскалку», после чего войдем в дом и заберем выкуп обратно. Все очень просто.

– Так просто, что прямо замечательно! – с энтузиазмом воскликнул Аргон. – И мы, психиатры, показали себя в лучшем свете. Это настоящий прорыв, как вы считаете, доктор Тучч?

Голова Тучча кружилась при виде открывающихся возможностей.

– Поездки с лекциями, договора на книги. Одни только права на экранизацию принесут целое состояние. А социологи, социологи!.. Наконец-то мы заткнули им рты! Данный случай начисто разбивает их бредовые утверждения, будто бы асоциальное поведение характерно лишь для беднейших слоев населения. Этот Фаул ни разу в жизни не испытывал ни голода, ни жажды.

– Существует множество разновидностей жажды, – заметил Аргон.

– Воистину так. Жажда успеха. Жажда власти. Жажда…

– Убирайтесь! – рявкнул на них Крут. – Убирайтесь, пока я не задушил вас обоих! И если в сегодняшнем вечернем ток-шоу я услышу хоть слово о происходящем, кое-кто навсегда лишится своего длинного языка.

Консультанты нехотя удалились, про себя решив не звонить своим агентам до тех пор, пока не окажутся за пределами слышимости Крута.

– Не знаю, согласится ли на такое Совет, – признался Крут, когда Тучч и Аргон ушли. – Слишком уж много золота.

– Сколько именно? – Жеребкинс оторвал глаза от компьютера.

– Вот столько. – Майор подтолкнул к нему бумажный листок.

– Ничего себе! – присвистнул Жеребкинс. – Тонна. В маленьких слитках без маркировки. И обязательно двадцатичетырехкаратное. Ну, по крайней мере, хоть вес круглый…

– Спасибо, что утешил. Обязательно приведу этот довод Совету. Ты уже подключился к линии?

Кентавр в ответ что-то буркнул. Что-то неудобопроизносимое. Ну и наглость, так отвечать старшему офицеру. Но у Крута уже не было сил ставить его на место, он лишь взял нарушение на заметку. «Когда все закончится, – подумал майор, – лишу Жеребкинса зарплаты на пару десятков лет вперед». Крут потер утомленные глаза. Начала сказываться остановка времени. В момент, когда время остановили, Крут бодрствовал, а следовательно, мозг все равно не позволил бы ему заснуть, но тело буквально молило об отдыхе.

Он встал с кресла и широко распахнул дверь, чтобы впустить в шаттл хоть немного воздуха. Атмосфера была затхлой, спертой. В зоне остановленного времени всегда такой воздух. Даже молекулы не могут выбраться из временного поля, не говоря уже про какого-то там мальчишку.

У портала наблюдалась бурная деятельность. Даже чересчур бурная. Толпа полицейских окружала парящую в воздухе клетку. Процессию возглавлял Дубин, и вся компания направлялась как раз к шаттлу. Крут шагнул навстречу.

– Это еще что такое? – осведомился он не слишком приветливо. – К нам приехал цирк?

Лицо Дубина было бледным, но вместе с тем решительным.

– Нет, Джулиус. Цирк как раз собирается сворачиваться.

– Ага. – Крут кивнул. – А это, надо понимать, главного клоуна упаковали?

– Простите, что прерываю вашу пространную цирковую метафору, – высунулся из двери Жеребкинс, – но что это, черт побери, такое?

– Да, лейтенант, – Крут показал головой на парящую над землей клетку, – что это, черт побери, такое?

Дубин несколько раз глубоко вдохнул – видимо, набираясь смелости.

– Я решил действовать по твоей схеме, Джулиус.

– В самом деле?

– Да. Ты послал в особняк этого своего преступника. Теперь за дело берусь я.

– Ты и шагу не сделаешь без моего разрешения, майор. – Крут угрожающе улыбнулся.

Дубин невольно подался назад.

– Я был в Совете, Джулиус. И заручился их поддержкой.

Крут повернулся к Жеребкинсу:

– Это правда?

– Похоже на то. Только что по внешней линии пришло сообщение. Бал теперь правит Дубин. Он доложил Совету о требовании выкупа и о, так скажем, взрывных действиях вашего мистера Рытвинга. Вы же знаете, наши старейшины очень не любят расставаться со своим золотом.

Крут скрестил на груди руки.

– Знаешь, Дубин, а меня ведь насчет тебя предупреждали. Говорили, мол, ты способен нанести удар в спину. Но я не верил. Старый дурак.

– Дело не в нас, Джулиус. Дело в нашей миссии. То, что находится в этой клетке, – единственный наш шанс на успех.

– И что же находится в этой твоей клетке? Впрочем, можешь не говорить, я и сам догадаюсь. Там второе из подземных существ, не обладающее волшебной силой. И первый тролль, которого нам удалось взять живьем за последнюю сотню лет.

– Именно так. Для уничтожения нашего противника он подходит идеально.

Щеки Крута заалели от едва сдерживаемого гнева.

– Я не верю, что нормальному, здоровому эльфу такое могло прийти в голову.

– Посмотри правде в глаза, Джулиус. Эта идея ничем не отличается от твоей.

– И все-таки различие есть. Мульч Рытвинг сам сделал свой выбор. Он понимал, чем рискует.

– Рытвинг погиб? Крут снова потер глаза.

– Да. Кажется. Туннель обвалился.

– Это лишнее доказательство моей правоты. С троллем они так просто не справятся.

– Помилуй, да это же тупое животное! Тролль не будет слушаться твоих указаний!

Дубин улыбнулся, сквозь страх вновь проглянула его былая самоуверенность.

– Указаний? Мы просто повернем его лицом к дому и разбежимся в стороны. Гарантирую, очень скоро эти вершки будут молить нас о пощаде.

– А как насчет моего офицера?

– Мы сумеем посадить тролля обратно в клетку еще до того, как под угрозой окажется жизнь капитана Малой.

– Ты и это можешь гарантировать?

– На данный риск я, то есть Совет, готов пойти, – после короткой заминки ответил Дубин.

– Политика, – бросил Крут презрительно. – Для тебя это все политика, Дубин. Еще одно перо в твою шляпу, еще одна ступенька на пути к креслу в Совете. Знаешь, меня от тебя тошнит.

– Как угодно, но этот план мы осуществим. Решением Совета твои обязанности, майор, временно исполняю я. Личные отношения, не личные – ты должен убраться с моей дороги.

– Не волнуйтесь, главнокомандующий, – Крут сделал шаг в сторону. – С этой бойней я и сам не хочу иметь ничего общего. Все лавры достанутся вам.

– Джулиус, – Дубин постарался сделать как можно более искреннее лицо, – что бы ты ни вбил себе в голову, просто поверь: я забочусь об интересах нашего с тобой народа.

– И в частности, одного его представителя, – фыркнул Крут.

Дубин решил быть выше наносимых ему оскорблений.

– Мне надоело стоять здесь и выслушивать твои бредни. Каждая секунда разговора с тобой – это секунда, потраченная напрасно.

Крут посмотрел ему прямо в глаза.

– Если сложить все вместе, получится примерно шестьсот впустую потраченных лет, а, друг? – тихим голосом спросил он.

Дубин не ответил. Да и что он мог сказать? Честолюбие имеет свою цену, и этой ценой стала дружба.

Новоиспеченный главнокомандующий повернулся к своему взводу, состоящему из тщательно подобранных спрайтов, которые были душой и телом преданы лишь ему одному.

– Отбуксируйте клетку к главной аллее. Без моей команды операцию не начинать.

Он проследовал мимо Крута, стараясь не смотреть на бывшего друга. Но Жеребкинс все-таки должен был внести свою лепту:

– Эй, Дубин!

Временно исполняющий обязанности главнокомандующего Корпусом не мог допустить такого вольного обращения, особенно в свой первый день пребывания в должности.