Дама червей - Элен Форс

оставили полотенца, которыми подтирались. Чтобы защитить друг друга и заставить молчать вечно, каждый из нас спрятал компромат на других в надёжном месте. Там есть все, этого хватит, чтобы засадить каждого…

- И на кого у тебя компромат? – интересуется сын, морщась от моих слов. Он следователь, всегда отстаивает закон и порядок, против насилия.

- Лучше тебе не знать. Это очень влиятельные люди, даже не бизнесмены.

Тот, кому нужен на них компромат, хочет лишить их власти или сделать из них марионеток. Одно их двух.

- Если ты отдашь их, тебя убьют. – заключает Веня, откидываясь на стуле. – Что ты будешь делать, если мы не найдём их?

- Отдам компромат. – спокойно говорю я. – Рано или поздно тайное всегда становится явью, и они не стоят того, чтобы из-за них с Соней что-то случилось. Я переживаю больше из-за того, что они могут получить бумаги и не отпустить её.

- А меня больше волнует, что где-то лежит папочка и на тебя, которая может засадить тебя в тюрьму. – Алекс сжимает кулаки. – Кто знает о существовании таких документов кроме Вас троих?

- Не знаю. Возможно, кто-то из их приближенных. Мы не сможем это узнать сейчас.

- А что, если кто-то из них пытается выудить информацию о себе, чтобы обезопасить свое будущее?

- Это исключено, потому что никому из нас нет смысла пытаться уничтожить друг друга. Наш бизнес и интересы не соприкасаются, много лет мы уже не общаемся.  Если кто-то захочет обнародовать папку, другой также может достать компромат.

- Нашел. – победоносно заключает Веня, потирая руки и расплываясь в улыбке. Я запеленговал отправителя. Есть адрес!

София.

Через несколько часов к моим рукам и ногам стала возвращаться чувствительность, мне удалось ощупать диван на котором я сидела. Велюровая обивка была приятной на ощупь.

Я сосредоточенно вслушивалась, пытаясь различить любые звуки, расслышать голоса в соседней комнате.

- Девчонку не трогайте, ради Бога, в моё отсутствие. – скрипучий голос кого-то наставлял перед уходом. – Давайте ей воды. Через час вколите ещё наркотик, чтобы не сбежала.

- А трогать почему нельзя? – заскулил мальчишка, голос был очень молод, не больше двадцати. – Очень аппетитная тёлка.

- Потому что! Её муж оторвет нам потом херы, если кто-то ей присунет. – недовольно объясняет скрипучий.

- Но она же чпокалась с Диком! Так почему нам нельзя?

- Пусть сами там разбираются, это уже не наше дело.

+++

Мой муж?

Пытаюсь понять о ком идёт речь? Я никогда не была замужем и дня. Они точно не могли говорить о Володе; хоть он и был отцом моего ребёнка, но мы с ним вместе ни жили и дня. Я умудрилась залететь от него с первого раза.  Да и образ Володи не вяжется с тем, кого боятся. Наоборот, это Вова всех боится. Маленький симпатичный чмошник.

Речь никак не может идти и о Дике, не может же он сам у себя меня красть?

Мужчина со скрипучим голосом торопливо уходит, оставляя меня на остальных. Они включают телевизор, забывая о моем существовании.

Лицо продолжало болезненного пульсировать, напоминая мне, что мой маленький аккуратный нос безвозвратно утрачен. А еще, это подстегивало меня действовать.

Меня не связали, парализовав каким-то наркотиком, считая, что я не смогу двигаться определенное время. Но лекарство выходило из моего организма быстрее, чем им хотелось, ко мне возвращалась моторика и слух.

Стараясь не торопиться, я постаралась встать на ноги, действуя предельно медленно. Если я упаду, то точно не смогу никуда добраться. А вообще, парни были подозрительно расслабленные, не особо следили за мной.

Я сползла с кровати на четвереньки и развязала повязку, желая рассмотреть место моего содержания. Когда ко мне вернулось зрение, мне удалось посмотреть на квартиру.

Небольшая комната со стильным ремонтом и современной мебелью выглядела очень уютно. Она никак не вязалась с бандитами. Больше было похоже, что тут живет одинокая девушка – любительница милых безделушек.

Осматриваю внимательнее квартиру, стараясь найти любой острый предмет, способный помочь в самообороне. Кроме подушек, милых статуэток ничего нет.

- Давай что ли чайку попьём?

- Я бы пивка ща задавил.

- А будишь давить чай!

Мужикам за дверью явно было не до меня, и это немного успокаивало. Выпрямившись и убедившись, что ко мне вернулась сто процентная подвижность, я взяла всю свою волю в кулак и на носочках подошла к входной двери, замерев у зеркала. Все лицо было в засохшей крови. Зрелище было потрясающее. Можно прямо отсюда идти на площадку и сниматься в ужастике в роли жертвы маньяка.

Дверь была не заперта, делаю глубокий вздох, набираюсь смелости и открываю её.

Дик.

Серый панельный дом с облезлым подъездом, стены которого выкрашены в голубой цвет, был дотошно обычным и непримечательным. Его жильцы даже не подозревали, что группа людей похитили женщину и привезли ее сюда на съемную квартиру, чтобы удерживать силой.

Похитители были тоже так себе. Не старше двадцати пяти лет. Сидели и смотрели на меня своими оловянными глазами, потеряно и затравлено

- Какими нужно быть кончеными дебилами, чтобы остаться охранять девчонку и профукать ее? – спрашивает Алекс, не сдерживая истерического смеха. Мне не так смешно как ему, но согласным с сыном. Кретины.

- Ну, шустрая оказалась. У нее вся морда в крови была, и наркотин мощный, лошадь на сутки парализует! – один из них сглатывает, бросая взгляд на кровавое пятно на диване.

Меня перемыкает от злости. Стискиваю кулаки, я же им глотки пораздираю за мою девочку.

- Морда у тебя, животное. – пропиваю ласково, делая знак сыну, чтобы попробовал найти Сонечку по камерам во дворе. Может быть где-то засветилась. – И если ты сейчас не расскажешь, кто организовал туристический тур Сони от моего дома сюда, станешь парализованным не на сутки, а на всю твою оставшуюся жизнь. А я уж прослежу, чтобы она у тебя была длинная и несчастная.

- Ага, а если скажу тебе, то вся моя семья останется инвалидами? – парнишка усмехается и сплевывает прямо на пол в квартире. Манеры у него, конечно, оставляют желать лучшего.

- Ну что ж. – достаю из кармана пачку зубочисток, которые всегда ношу с собой еще с девяностых. – Если ты не понял, объясню. Мне не жалко ни тебя ни твоих друзей. Ни капельки. Но меня очень волнует судьба девочки, и ради того, чтобы найти ее и защитить,