Дневник. Начало - shellina

В конце концов я узнал, что все это была разминка. Мне нужно было что-то нарастить, что-то растянуть, чему-то придать больше гибкости и что-то укрепить, а также ускорить реакцию и наработать теоретическую базу. Сегодня утром мы перебрались во Францию, в дом графа Ксавье.

Эван уехал на какую-то Базу, сказав, что ждет меня там завтра. В первый раз меня туда аппарирует Филипп, а затем я сам буду это делать.

— В пять утра и попробуй только опоздать, Сев.

Филиппу меня будут возвращать к шести вечера, и с ним мы будем проходить то, чему он меня научил, так сказать, на практике. То есть таскаться по различным театрам, приемам и прочим местам. Я хочу в Хогвартс!

А еще меня сегодня ждало очередное потрясение. Оказывается! У меня совсем нет приличной одежды. Вот это новость. А я даже и не знал. Но! Ни в какие магазины мы не пойдем. Вся моя одежда, начиная с нижнего белья, будет сшита на заказ. И как раз сегодня приходил портной («кутюрье, мон шер, не ошибись»), чтобы снять с меня мерки. Я так понял, что он занимается гардеробом графа Ксавье и считает его магглом. И мне тоже придется соответствовать. Полукровкой я уже был, побуду магглом, мне в общем-то не привыкать. Я только и успел договориться с лозой, чтобы она застыла неподвижно на коже, когда объявили о приходе кутюрье.

Высокий, спортивный, одетый во что-то синее и, почему-то, рваное, со странными разноцветными волосами. Он ворвался в комнату, говоря миллион слов в минуту. За ним, едва поспевая, бежала толпа. Видимо помощники.

Филипп шагнул ему навстречу, протянув руку.

— Шарль, рад тебя видеть.

— Филипп, негодник, куда ты пропал?! Бомонд в расстройстве, дамы не успевают выжимать платочки, мальчики близки к истерике! Так же нельзя, мой дорогой! Где твой протеже?

Он просто фонтанировал энергией, я его испугался, честно. Забился в угол и выглядывал из него с опаской. Меня выволокли из импровизированного убежища и поставили посредине комнаты. Шарль с задумчивым видом ходил вокруг меня, потирая подбородок.

— Ну нет, я так ничего не могу сказать. Мальчики, — он щелкнул пальцами и на меня набросилась пришедшая с ним толпа. Меньше чем за минуту я остался абсолютно голым!

— Ну вот, совсем другое дело! Очаровательно! Филипп, я хочу сделать тебе выговор, как ты мог допустить, чтобы такое тело было спрятано под этим безобразием? — Он махнул рукой в сторону, лежащей кучкой на полу, одежды. А я все силы тратил на то, что бы стоять прямо, не прикрываясь и не краснея. — Мальчики, уберите это. — Я с тоской смотрел, как юный паренек сгреб мои вещи и утащил куда-то за дверь. У меня появилось предчувствие, что я их больше никогда не увижу. — Филипп, где ты нашел это сокровище? Какая восхитительная невинность и одновременно, прямо-таки, королевская гордость! А татуировка! Божественно! — Шарль протянул руку и провел по лозе от запястья, по всей ее длине до груди задев сосок. Я вздрогнул и все же покраснел. — Просто очаровательно... — Шарль придвинулся ко мне, его голос упал до шепота, и в нем появились мурлыкающие нотки. Лишь усилием воли я не отшатнулся. — Но Филипп наверняка знал, что скрывается под этими омерзительными тряпками.

— Шарль, полегче. Мальчика зовут Северус, маркиз Сонвье. Он сын покойного Тобиаса Снейпа, помнишь такого? И я отвечаю за него. — В голосе Филиппа прозвучала явная угроза.

Я стоял ни жив, ни мертв, а в голове звенело — маркиз Сонвье. Не лорд Снейп, а маркиз Сонвье! Ну Тобиас, ну жучара. И я баран, до сих пор не удосужился завещание просмотреть. И самое главное, Грипкуф не поправил маму, когда она мои титулы перечисляла. Не знал? Что-то сомнительно. Хотя нет. Гоблин маму не поправил, но обратился к ней — миссис Снейп. Я тогда это заметил, но не придал особого значения. Так галочку в памяти, не забыть спросить!

— Филипп, у меня и в мыслях не было... Это бомба, Филипп! Мальчики, сантиметр, быстрее, у нас много работы.

Когда они наконец-то убрались, я уже был близок к истерике.

Филипп принес мне мягкую рубашку и брюки. Все было мне большое, пришлось подворачивать рукава и штанины.

— Ну вот и твое первое испытание, поздравляю, ты справился.

Я смотрел на него с ужасом. Меня била мелкая дрожь. Филипп притянул меня к себе и обнял.

— Ну, ну. Успокойся, малыш. Я не дам тебя в обиду, да ты и сам сможешь за себя постоять. Если ты с достоинством пройдешь через клоаку, называемую высшим светом, будь уверен, тебя уже ничем не удивишь, не напугаешь и любое испытание будет тебе нипочем. А теперь, иди в свою комнату, завтра рано вставать.

О, Мерлин, дай мне силы. За что мне все это? Что я такого совершил?»

— М-да.

— Ага.

— Эван Роше, его наставниками были Эван Роше и Филипп Ксавье! А я, идиот, еще удивлялся, как мальчишка–полукровка мог так легко и непринужденно размазать по стенке любого, как словесно, так и физически, — Кингсли всхлипывал. — Ну ладно, я не знал, что он темный, я тогда отключился раньше, чем все прояснилось, а к Альбусу на порку меня не взяли, пожалели, но что у него были учителя, можно же было догадаться и спросить. В лоб–то Северус меня за вопрос не ударил бы. Аврор хренов. — Кингсли опустил голову, явно приноравливаясь постучать ею по трибуне.

— Перси, детка, налей председателю водички, не видишь у человека шок. Перси, я сказала председателю, а не на председателя! Читай уже, дальше.

Глава 26. Танец с саблями

«11 августа 1976 года.

Я решил записать события, произошедшие со мной сегодня, причем очень подробно, слишком уж много впечатлений.

Филипп поднял меня в половине четвертого утра. Или нужно говорить ночью? Не знаю, но после такого режима, я по ночам скоро спать не смогу.

Пока я принимал душ, кто-то разложил на постели одежду, подозреваю, что Эван приготовил мне ее заранее, а сейчас выдал посредством Филиппа. Это была точная копия его повседневной формы: черная майка, брюки с накладными карманами, ботинки до середины голеней со шнуровкой. Также на кровати лежали трусы в упаковке. А кто-то утверждал, что по магазинам не ходит.

Я быстро оделся и стоял в раздумье, вертя в руках палочку.

Эван довольно быстро объяснил, чем будет заканчиваться для меня забывание ее дома. Как оказалось, подтягивания и отжимания по нескольку сотен раз удивительно действенны против склероза. А как я ее понесу? Закрепить в подаренную Малфоем кобуру на запястье? Так ведь мантии к моему одеянию не предусмотрено. Итак татуировкой светить придется. Лозе вчера не понравилось, что я позволил всяким там лапать ее, и я провел несколько неприятных часов перед сном, пока она не успокоилась и перестала колоть меня.

— Доброе утро, Севи. — Граф стоял в проеме открытой двери, прислонившись к косяку спиной. Я даже не услышал, как он вошел. Мы уже давно перешли с моими наставниками на ты, я уже и не помню когда, просто перешли и все, видимо наши отношения вышли тогда на новый уровень. Это была не дружба, нет. Какая может быть дружба у шестнадцатилетнего пацана с двумя взрослыми состоявшимися мужчинами, которые к тому же являются его учителями? Но эта, казалось бы незначительная, деталь давала надежду на будущее. — Думаешь куда деть палочку? Подожди, я сейчас.

Он стремительно вышел и вернулся буквально через минуту, неся что-то в руках. Это был странного вида ремень с несколькими цепочками и отрезками кожи украшающими его. Я недоуменно уставился на этот необычный предмет гардероба. Филипп приблизился ко мне.

— Позволь надеть его не тебя.

— А почему ты задаешь такие вопросы?

— Я вчера заметил, что прикосновения тебе не нравятся.

— Не мне, лозе не понравилось, что этот Шарль трогал ее. Отрицать не буду, мне тоже было неприятно. Но не бойся, от тебя я не убегу с воплями "Насилуют"! Так что давай, надевай, я все равно понятия не имею, что это такое.

— Твоя лоза — это нечто, — Филипп протянул руку, перехватив ремень обвил его вокруг моей талии, практически обняв меня, быстро застегнул пряжку и начал укреплять цепочки, заворачивая их. Куски кожи он пока не трогал. — Не обижайся на Шарля, ты ему понравился, а он не привык скрывать своей заинтересованности. В той ситуации косвенно виноват я, мне нужно было сразу представить тебя ему. Так, а теперь немного магии. — Он достал свою палочку, покрутив ее пару секунд в руках, быстро направил на куски кожи, свисающие с ремня почти до колен с двух сторон, и произнес незнакомое мне заклинание. Кожа стала скручиваться, укорачиваясь на глазах, и в итоге получилось что-то в роде ножен, только двусторонних. — Вот так, теперь вставь в одни из них палочку. Отлично, видно только рукоять, ее можно списать на предмет декора. А теперь заполним другие. — И он протянул мне нож, с длинным узким обоюдоострым лезвием и витой узорчатой рукоятью, сделанной из темного дерева. От рукояти моей палочки ее отличало только наличие небольшой двусторонней гарды.