Луд-Туманный - Хоуп Миррлиз

– Бедная моя, слепая Златорада! Может быть, из всех учениц, прошедших через мои руки, ты в наименьшей степени достойна своего благородного происхождения.

Госпожа Златорада закусила губу, и, с трудом сдерживая раздражение, надменно спросила:

– Что вы имеете в виду, мисс Примроза? Старая дева закатила глаза и, глядя в потолок, ответила елейным тоном:

– Великий дар родиться же-е-е-нщиной!

Ее ученицы всегда считали, что слово «женщина» в устах мисс Примрозы звучало неприлично.

Глаза госпожи Златорады сверкнули:

– Может быть, я и не женщина в вашем понимании, но во всяком случае я – мать, а вы этого сказать о себе не можете! – отпарировала она.

Голосом, в котором все громче звучало возмущение, она продолжала:

– Неужели вы, мисс Примроза, считаете себя «достойной своего благородного происхождения», вы, обманувшая доверие, вам оказанное? Неужели порок и весь этот ужас, бесчестие, разбитые сердца родителей – это и есть «истинная женственность», хотела бы я знать? Вы – хуже убийцы, в десять раз хуже. Вы сидите здесь, радуетесь тому, что сотворили, словно вы мученица или всеобщая благодетельница – самодовольная, чопорная, загадочная, как принцесса с Луны, вынужденная пасти коз. Мне действительно кажется…

Но тут мисс Примроза, трепеща от негодования, отчаянно завизжала:

– Бейте меня! Пронзайте меня иглами! Бросьте меня в Пеструю! Я выдержу все с улыбкой и буду нести свой позор, как цветок, подаренный Им!

Задыхаясь от возмущения, госпожа Златорада застонала:

– Да кого же вы имеете в виду, мисс Примроза?

Но тут проявилось ее непобедимое чувство юмора, и она добавила:

– Герцога или Эндимиона Хитровэна? Черносливка, конечно же, рассказывала ей о девичьей влюбленности своей наставницы в старого доктора.

Этот вопрос возмутил мисс Примрозу:

– Герцога Обри, конечно! – ответила она, но в глазах ее читались подозрение и испуг.

Это не ускользнуло от госпожи Златорады. Она медленно смерила ее взглядом, насмешливо улыбаясь, и мисс Примроза начала что-то растерянно бормотать, покраснев, как девушка.

– Хм! – задумчиво произнесла госпожа Златорада.

Ее раздражало даже упоминание о личности Эндимиона Хитровэна.

Недавний скандал, конечно, не доставил ему никаких неприятностей. Он лишь удвоил его практику и еще более усилил влияние на граждан Луда-Туманного.

Что же до подчеркнутого внимания, какое он уделял в последнее время мисс Примрозе, то оно, увы, не могло быть вызвано ее красотой и женскими прелестями.

В любом случае стоило совершить пробный выстрел наугад.

– Я начинаю понимать, мисс Примроза, – медленно проговорила госпожа Златорада. – Двое… скверных людей, сговорившись, решили посмотреть, как можно унизить родовитые семейства Луда! О, не возражайте, мисс Примроза. Вы ни когда даже не пытались скрыть своего презрения к нам. И я всегда знала, что вы не из тех, кто умеет прощать. Но я вас не виню. Мы годами безжалостно смеялись над вами: вы заслуживали этого. И все-таки мне кажется, что ваша месть была неоправданно жестокой. Впрочем, для «истинной женщины» ничего не может быть слишком подлым, слишком злокозненным, слишком низким, если служит его интересам!

Тут мисс Примроза позеленела, как трава, и в ужасе забормотала:

– Златорада! Златорада! – Она заломила руки – Как ты можешь так думать? Этот милый, преданный доктор! Лучший и добрейший человек во всем Луде-Туманном! Он рассердился на меня больше всех за мою, как он сказал, «преступную беспечность», из-за которой эта ужасная гадость проникла в мое заведение. Уверяю тебя, он просто в ярости из-за этих э-э… фруктов. Послушай, во времена Великой засухи, будучи молодым, он работал день и ночь, чтобы прекратить это безобразие, он…

Но не зря в роду госпожи Златорады было несколько поколений судей. Стремительная как молния, она набросилась на мисс Примрозу:

– Великой засухи? Но это же было лет сорок назад… Задолго до того, как Эндимион Хитровэн приехал в Доримар.

– Да, да, дорогая… конечно… совершенно верно… Я вспомнила, что мне говорил об этом другой доктор… От всех этих неприятностей у меня в голове все перепуталось, – дрожа всем телом, лепетала мисс Примроза.

Госпожа Златорада поднялась со стула и несколько секунд стояла, молча глядя на узницу сверху вниз. На сей раз улыбка ее была довольно жестокой.

Наконец она произнесла:

– До свидания, мисс Примроза. Вы дали мне чрезвычайно интересную пищу для размышлений.

И вышла, оставив старую деву сидеть с перепуганным лицом перед выцветшими от времени гобеленами.

В тот же день мастер Натаниэль получил от Люка Коноплина письмо, которое его очень озадачило и встревожило.

В нем говорилось:

Ваша милость,

я буду очень рад, если Вы заберете мастера Ранульфа с этой фермы, потому что вдова замышляет что-то недоброе. Я в этом уверен, а кое-кто здесь говорит, что много лет назад она убила своего мужа, не одна, а с кем-то. Хотя я не представляю, кто может иметь недобрые чувства против мастера Ранульфа, но возьму на себя смелость и расскажу Вашей милости то, что я слышал.

Дело было так. Однажды вечером, уж не знаю почему, только я долго не мог уснуть и решил, что усну, если пожую чего-нибудь! Так вот, к полуночи я вылез из постели и пошел на кухню поискать кусочек хлеба. Уже на середине лестницы я услышал чьи-то тихие голоса, кто-то говорил: «Боюсь я Шантиклеров». Я остановился, замер, где стоял, и стал слушать. Потом заглянул в кухню, и хоть огонь уже почти потух, но я смог разглядеть вдову и человека, закутанного в плащ, который сидел напротив, спиной к лестнице. Лица его я не видел. Они говорили тихо, сначала я мог разобрать только отдельные слова, но они часто вспоминали Шантиклеров. Еще человек сказал что-то насчет того, чтобы поссорить Шантиклеров с мастером Амброзием Жимолостью, потому что у мастера Амброзия было видение герцога Обри. И если бы я не знал вдову – какая она умная и хитрая, – то подумал бы, что это две несчастные старые сплетницы, выжившие из ума. А потом тот человек положил ей руку на колено и заговорил очень тихо, но на этот раз я все разобрал и запомнил каждое слово, о чем и пишу Вашей милости: «Я боюсь встречных приказов. Ты же знаешь шефа и его образ действий – в любой момент он может предать всех, кто с ним работает. Вилли Висп дал юному Шантиклеру фрукт без моего ведома. Я уже рассказывал тебе, что они сговорились с твоим полоумным ткачом, и это испугало меня больше всею».

А потом он стал говорить совсем тихо, так что я уже почти ничего не разбирал, услышал только: «Те, кто ходят по Млечному Пути, часто оставляют следы. Так что пусть он идет другим путем».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});