Ты мой! Счастье вопреки - Walentina

— И это все?! — почти прокричала она. — То есть он будет платить эти жалкие копейки… и все?

Из нее так и лезло возмущение! Но я бы не назвала сумму, озвученную судьей, копейками. На те деньги, которые Дмитрий будет ей выплачивать каждый месяц, мы с сыном могли прожить полгода, ни в чем себе не оказывая!

— Гражданка! — сказал вдруг серьезно судья. — А что вы, собственно, хотели, когда решили рожать ребенка от женатого мужчины? На что рассчитывали? Решение суда подлежит обжалованию в апелляционном порядке в течение десяти дней, но скажу прямо: на вашем месте я бы не рассчитывал на удачный исход.

И я как — то иначе посмотрела на судью. Не как на законного представителя, а как на обычного человека. Он был весьма серьезным мужчиной, по возрасту примерно как мой отец. Он недобрым взглядом смотрел на Марину с явным осуждением и неодобрением. Ну да, мало того, что адвокаты предъявили явные доказательства циничности и несерьезности моей сестры, которой нужны только деньги, так теперь она сама это подтверждает своим поведением.

— Я хочу, чтобы мой ребенок имел такие же права на бизнес и на всю недвижимость, как и их дети! — заявила вполне серьезно Марина.

Судья удивленно посмотрел на мою сестру.

— Милочка! — вдруг хохотнул судья. — Вы, когда проворачивали эту аферу, наводили справки о финансовом положении Туманова Дмитрия Михайловича? У него нет бизнеса, он обанкротился год назад, а из недвижимости у него в наличии только дом, в котором он проживает сейчас со своей семьей. Так чего вы хотите? Чтобы он прописал вашу дочь там? — спросил он.

— Нет, не может этого быть! — в ярости прокричала Маринка.

— В следующий раз планируйте свои действия более тщательно. На этом заседание суда окончено, — вернув себе официальный тон, сказал судья и встал.

Когда судья удалился, Маринка вдруг подскочила ко мне. Хорошо, что в это время я успела уже встать. Она со словами «это все ты, гадина!» кинулась на меня, а я даже испугаться или среагировать не успела, так как сестру перехватил и скрутил Матвей. А сама я была аккуратно задвинута за такую надежную и родную спину мужа.

Маринка со смесью злости и растерянности смотрела на мощную фигуру Дмитрия, глупо хлопая глазами, она силилась что — то сказать. Но то ли не могла сформулировать свои претензии, то ли не рискнула говорить вообще.

— Ты! — грубо сказал Дмитрий. — Забудешь обо мне и о моей семье! Никогда! Слышишь? Никогда не приблизишься к ним ближе чем на сто метров. Иначе пеняй на себя! — холодно отчеканил муж.

Таким холодным и отчужденным я не видела его уже давно. Кажется, именно таким он был при первых наших встречах, когда он узнал о сыне. Больше не говоря ни слова, Дмитрий обнял меня за плечи и направился к выходу.

— А как же Лизочка? — сдавленным голосом спросила Марина.

Дмитрий замер, сжав челюсти, и, нехотя выпустив меня из объятий, повернулся к Марине.

— Я не отказываюсь от ребенка. ЕЙ я буду помогать, ЕЙ я обеспечу будущее, я прослежу, чтобы алименты тратились только не НЕЕ, а ТЫ можешь и дальше думать, как разбогатеть за чужой счет! — проговорил сквозь зубы Дмитрий. — Остальное тебе объяснят мои адвокаты!

И, резко развернувшись, Дмитрий приобнял меня за талию и пошел прочь, больше не оглядываясь.

Глава 17

— И что это было? — спросила я у мужа, когда мы вернулись в отель.

Я стала неспешно собирать вещи, которые мы успели разбросать по номеру. А пока занималась этим несложным делом, я постепенно успокаивалась и начинала думать чуть более трезво. Завтра с утра мы возвращаемся домой, и лучше нам с Дмитрием прояснить некоторые нюансы здесь, а не везти негативные эмоции домой.

— Что именно? — переспросил Дмитрий, явно не слишком понимая, что я имею в виду.

— Все! — ответила я ему. — Как так получилось, что мы женаты уже бог знает сколько, если на самом деле в браке состоим чуть больше полугода? И ты что, действительно обанкротился? — засыпала я его вопросами.

— Тебя беспокоит новость о том, что я банкрот? — спросил он, пристально смотря на меня.

— Нет, конечно! — ответила я. — Просто узнать об этом вот так — это… это не очень — то и приятно! — возмутилась я.

Дмитрий грустно улыбнулся и, перехватив меня на полпути к чемодану, куда я хотела закинуть свои вещи, прижал сопротивляющуюся меня к своей груди и, поцеловав в висок, проговорил:

— Не злись, пожалуйста, я сделал это только ради вас. Да, возможно, это было нечестно с моей стороны так поступать, но так надо было.

Слушая спокойный размеренный голос Дмитрия, я затихла в его руках. Его объятия, его голос творили со мной невероятные вещи. Еще минуту назад я была возмущена тем, что узнала на суде, а сейчас мне все это казалось сущей мелочью. И эти резкие перемены настроения, и то, как на меня влияет Дмитрий, — это иногда раздражало, но я не могла с собой ничего поделать.

— И что дальше? — спросила я мужа.

— А что дальше? — удивился он. — Дальше мы возвращаемся домой и стараемся как можно быстрее об этом забыть, — сказал Дмитрий.

— Дим, а разве получится? — спросила я, зная точно, что такое никогда не забудешь.

Можно забыть предательство. Забыть, но не простить! Можно забыть обиду, неприятные слова. Можно забыть прошлое, по крайней мере, попытаться это сделать. Но как можно забыть, что где — то существует человечек, который рано или поздно будет требовать внимания отца? Как можно забыть о том, что будет всегда напоминать о себе? Это не кошмар, который приснился ночью, а на утро ты про него забываешь. Это ребенок! Он имеет чувства, эмоции и желания. И в один прекрасный момент этот ребенок пожелает почувствовать любовь отца. И зная Дмитрия, он не откажет ребенку. Вот только захотят ли наши дети делиться с тем ребенком любовью отца?

— Мы очень постараемся забыть это все! — сказал тихо Дмитрий.

* * *

— Так ты мне расскажешь, зачем надо было устраивать