Пираты. Книга 2. Остров Паука - Игорь Пронин

— Дельфин донесет нас туда так же легко, как донес сюда, — стоял на своем Устюжин. — Зачем останавливаться? Если есть бухта, наверняка можно заняться починкой прямо в ней. А она должна быть рядом.

— Должна — не должна! Я вижу удобный для нас берег, а в бухте вашей могут оказаться одни скалы! Или вы думаете, что с дельфином на шее можно ходить по морям на решете?! Всему есть предел. — Бенёвский уже пытался приставать ко мне с таким предложением и был послан ко всем чертям. — Тем более, что у вас не карта, а какие-то каракули!

— Я рисовал по памяти, — развел руками штурман Бенёвского. — Копировал когда-то с настоящей карты, из канцелярии Петра Великого. Но при обыске у меня все бумаги забрали. Однако замять у меня хорошая! И то, что я нарисовал, очень похоже вот на этот кусок карты.

Он приложил свой клочок бумаги к побережью Мадагаскара. Да, что-то общее было, хотя были и расхождения.

— Может да, может нет. Сначала починка, — я сделала паузу. — Потом ищем бухту.

Устюжин жалобно вздохнул, но настаивать не стал, Сейчас время прилива, и я подводила корабль к песчаному пляжу до тех пор, пока нос не ткнулся в песок. Тогда мы опустили якоря. Не слишком надежное положение, да и бухты здесь никакой не было, просто океанский берег, но я надеялась, что дельфин не подпустит к нам шторм. Плотник сразу отправился смотреть лес, искать подходящие деревья. Охранять его я отправила сразу десять человек с Робом во главе, нога у него быстро заживала.

— Не слишком опрометчиво? — спросил Клод, когда мы с ним стояли на палубе и наблюдали за удаляющимся отрядом. — Тут живут воинственные племена, а кобра одна.

— Вот пусть эта кобра и выполняет свое предназначение! Плотник у нас тоже один, и если потеряем его, хорошей починки не будет.

Первым делом мы как могли укрепили корабль. На ближайшее время он должен был стать нашей крепостью. На баке установили пулеметы Бенёвского, хотя зарядов к ним осталось совсем немного. Постоянным дежурным при них я назначила Отто — судя по всему, он был единственным, кто умел их чистить и смазывать. И, в конце концов, должен он приносить хоть какую-то пользу? Тем более, что в комплекте с ним шла вечно печальная Моник, которая действовала мне на нервы сильнее, чем когда была всюду лезущей стервой.

Мы открыли пушечные порты и приготовились вести огонь по берегу. С ядрами дело тоже обстояло не слишком хорошо, но я надеялась, что пары залпов хватит, чтобы отучить дикарей высовываться из леса большими группами. Приготовили и шрапнель, которой разжились на «Доне».

Судьба этого корабля почему-то беспокоила меня. Сбив португальцам мачты, я, скорее всего, обрекла их на гибель. Но и гибель их будет напрасной — шкатулка теперь у меня. По пути к этому пустынному с виду берегу я так и не собралась с ней «поговорить», и, закончив приготовления по обороне, решила этим заняться.

Бенёвский отдал мне вещицу без споров. Он явно уже потерял всякую надежду разгадать ее тайну, и вернулся к мечтам о своей Республике Либерталии. Впрочем, он и его люди вооружились и держались вместе.

Получив минуту покоя, я заперлась в каюте, достала из рундука лягушку, согрела ее в руке и прислушалась к шкатулке. Сперва она молчала, будто просыпаясь, но потом понемногу «разговорилась». Я видела дворец, где во дворе гуляли павлины, видела полуобнаженных женщин с опахалами и сурового раджу с бровями гуще, чем у Устюжина. Я видела его воинов, слуг, секретарей… Но не понимала ни слова из их странного для моего уха языка. Мне уже казалось, что тайна так и не будет раскрыта, но шкатулка вдруг будто решилась, и показала мне свое рождение. О, ей было больно, когда мастер наносил резьбу! И все же она гордилась своей красотой. Самым же интересным было то, что время от времени мастер смазывал узор краской и прижимал к листу бумаги. На нем оставалось множество точек. Мастер отходил с этим листом куда-то, а вернувшись, вносил коррективы. Так происходило со всеми шестью сторонами шкатулки. Показав мне, как это было, вещица, будто прикрыла глаза и задремала.

Я выпустила лягушку из пальцев и опять осмотрела шкатулку. Нет, никакой краски на ее боках не осталось. Но отчего бы не попробовать? Краску или что-то в этом духе мне не хотелось разыскивать в трюме без Бена — это его хозяйство. Зато у меня были чернила! Я пожертвовала платком и натерла им один из боков шкатулки, а потом прижала его к листу бумаги. Что ж, у меня получилось примерно то же, что показывала мне лягушка: набор точек и черточек.

Я сидела над этой непонятной картинкой, рассматривая ее так и эдак, когда в каюту ввалился Джон.

— Там, в лесу какое-то движение!

— Ну и что? — мне вовсе не хотелось отрываться от своей головоломки из-за каких-то пустяков. — Это люди или животные?

— Не знаю, — опешил Джон. — С корабля не рассмотреть. Это, правда, не в той стороне, куда пошли Роб и Бен, но хорошо бы их предупредить.

— Пушечный выстрел в случае опасности, ты же знаешь. Опасность есть?

— Не знаю, — вздохнул он. — Но нельзя, же совсем ничего не делать?

— Наблюдать. Но там, на палубе полно народу, и Бенёвский с биноклем. Помоги-ка лучше мне. Может быть, ты поймешь что-нибудь?

Я рассказала ему все, что знала о шкатулке. Джон некоторое время рассматривал лист, а потом сделал неглупое предположение:

— Если смазывали все бока шкатулки, то, может быть, надо на один лист отпечатать их все?

Не хочу сказать, что я о своих мозгах плохого мнения, но Джон поумней будет. Ему бы только меньше думать о том, хорошо ли быть пиратом, или о патриотизме. Мы принялись за дело, перепачкали почти всю бумагу, какой я располагала, но постепенно поняли, в каком положении должны ложиться друг на друга отпечатки. Часа не прошло, а мы смотрели на карту. Судя по всему, это была именно карта: остров, несколько островков поменьше и какие-то символы, совершенно мне не понятные.

— Надо полагать, указаны координаты. На индийском языке, или как он там называется, — я покрутила лист. — Нет, ничего знакомого. Можно было бы показать Бенёвскому как самому образованному на корабле, да что-то не хочется.

— Я тоже ничего не могу сказать, — Джон присел. — И кому могла прийти в голову мысль вот так прятать карту… Уж проще закопать где-нибудь!

— Эх, шотландец! Ничего ты не понимаешь в таких вещах! — засмеялась я. — Если у тебя есть красивая тайна, ее приятно красиво спрятать! Наверняка по этой карте можно отыскать нечто очень ценное. И держу пари, что мастера прикончили сразу после того, как он завершил работу.

— Ты все о сокровищах! — поморщился Джон. — Есть же вещи выше этого? Но я хотел поговорить о Бенёвском. Не знаю, приснилось мне или нет, я очень уставал за последние дни… Будто приходил Прозрачный. И просил не давать дельфина Бенёвскому.

Я вздохнула. О своем разговоре с Прозрачным я никому ничего не рассказывала, и тоже не была уверена, что мне все не приснилось. Теперь выходило, что нет. Двоим сразу одинаковый сон не приснится. Ну, или это должен быть не просто сон.

— Еще что-нибудь интересное сказал твой приятель?

— Я не очень помню, — признался Джон. — Что-то о том, что мечта Бенёвского не намного лучше мечты фюрера, которому служили Отто и Руди. Или даже хуже, я не помню. И что это все равно произойдет, но чем позже, тем лучше.

Я собиралась что-то ответить, но в этот момент выстрелила пушка и тут, же еще одна. Мы выбежали на палубу и сразу увидели, что нас атакуют с трех сторон. Одна группа чернокожих воинов с копьями и луками нападала прямо по носу, так, что пушки по ним и стрелять толком не могли. Две другие — по берегу, с обеих сторон. Как только наша пушка стреляла, дикари прыгали в воду, видимо, надеясь таким образом спастись. В общей сложности их было сотни полторы.

— Пригнись! — Клод почти повалил меня на палубу и снова взялся за ружье. — Мы с ними справимся, когда подойдут ближе. — Отто говорит, что тогда меньше уйдет патронов. А из луков они стреляют очень недурно.

Я огляделась. Да, мы уже потеряли двоих — мой матрос Питерс и португалец из приставших к Бенёвскому курили, сидя на борту. Стрелы истыкали их спины. Я подобралась ближе к мертвецам и выбросила подальше за борт их все еще дымившиеся трубки — ещё нам не хватало!

— Что там Роберт?

— Они отрезаны. Слышна перестрелка, будем надеяться на лучшее. — Клод привстал, вскинул приклад к плечу, и врагов стало еще на одного меньше. — Отто! Они рядом, это опасно!

— Они сразу испугаются! — лицо немца исказила злая гримаса. — Иван! Вместе, по счету три!

И в самом деле было пора отвечать всерьез — еще немного, и дикари окажутся под бортами, тогда наши пушки станут бесполезны. Сосчитав, как обещали, оба стрелка прицелились и открыли огонь. Страшное оружие эти пулеметы! Хорошая аркебуза, заряженная шрапнелью, тоже страшна, но ее нужно потом долго заряжать. А тут — знай води себе стволом! Глядя на кровавые клочки, полетевшие от группы, атаковавшей по центру, воины на бегу остановились. Это позволило нашим пушкарям выстрелить еще раз, и бой, по сути, кончился. Понеся серьезные потери, противник бежал. Отступая, чернокожие сразу рассыпались во все стороны, и огонь по ним больших успехов не принес. Впрочем, пулеметы замолчали еще раньше.