Рассекательница Миров (СИ) - Рычаева Наталия

— Это — я, — промолвила хозяйка измерения, кладя руку на грудь. — А это — тоже я! — далее она указала позолоченным когтем на свою тень, и та расставила руки в сторону, призывая в это измерение ещё и каких-то порождений тени — бесформенных чёрных чудовищ… Даже если Эдвина и могла управлять созданным клоном, у оригинала сохранилась какая-то специфическая связь с ним… Мертвецы подходили всё ближе, а порождения тени взмыли в воздух и решили напасть сверху…

— Их нужно как-то растолкать, я так понимаю… — кашлянула Экста, рисуя руками какие-то энергетические символы в воздухе, вздыхая, стирая их, и рисуя новые…

Теневому клону хозяйки измерения Эдвина на всякий случай велела ничего не делать, но подозревала, что он и так уже исчерпал запасы маны на призыв теней. Так что основное внимание было направлено на остальной народ. Способности Эдвины тоже были не совсем заточены под расталкивание, но видимо нужно было импровизировать.

Сперва Падшая использовала магию тени, чтобы ослепить и несколько дезориентировать противников. Не было полной уверенности, что это спасёт, так что следом Эдвина окружила себя и Экстолленцию лавовым куполом.

Понемногу мозаика складывалась, но пока не хватало нескольких важных фрагментов. Наверное, требовать чтобы горделивая быстро придумала "то — не знаю что" было не совсем правильно, однако что обычные методы ведения боя тут не эффективны. Демоница ещё ранее установила это, и деваться было некуда.

— Она не Скользящий. Возможно, сотрудничает с ними и использует их техники существования в нескольких мирах одновременно и переноса здоровья, но так она — неживой Ангел Смерти! — сообщила Эдвина о своём открытии.

Новое слово в ангело-демонических формах? Может, понравилось бы мудрому Андэмону Сомалаху, с которым довелось познакомиться во время участия в реалити-шоу. Хотя… Может не такое уж это и ноу-хау. Ангелы Смерти были в некоторой степени подобны Падшим. В случае гибели их тоже ждал суд в Верхнем Мире. Попадать туда им тоже не хотелось, так что нужно было что-то изобретать. И обращение в нежить было вполне нормальным вариантом. Эта дамочка, похоже, являлась некромантом и, вероятно, как раз могла провернуть нечто подобное. Обычные Ангелы Смерти так-то не на каждом углу встречались, а уж умершие и подавно были редкостью. Но всего это не объясняло.

— Скорей всего, она не издевается, а не способна напрямую поглощать из нас энергию. Потому делает это через мертвецов, подпитываясь, когда мы их убиваем. Но что именно она высасывает, если представители Среднего Мира для неё не питательны? И за счет чего осуществляется передача? Пространство, смерть, дух, тень… — стала рассуждать Эдвина.

— Ты ведь Ангел, — с некоторой ноткой упрёка в голосе промолвила Экстолленция. О чём именно свидетельствовала интонация собеседницы — догадаться было трудно… То ли упрёк в том, что Эдвина была когда-то Ангелом, то ли в том, что она реально не понимает очевидных для Демоницы вещей. Начертив очередной символ, горделивая сощурилась, и некоторое время смотрела на него, но всё-таки стёрла.

— Ты наблюдательна, но имеешь свойство упускать из виду явные детали, — хмыкнула Экста. — У этой дамочки нет крыльев — без них она не столь сильна, как ей бы хотелось… У Ангелов Смерти их должно быть два — чёрное и белое. Для восстановления Белого Крыла ей понадобятся поистине светлые души, коими обладают только Ангелы. Для восстановления Чёрного сгодятся Демоны и Падшие… Мы с тобой, например. А жители Среднего Мира в этом вопросе и впрямь — пустышки…

Девушка начертила новый символ и уставилась на него.

— Я кое-что придумала, но моё заклинание потребует… специфического ингредиента, — задумчиво протянула Демоница. — Я не знаю, насколько это реалистично, но… Мне нужен Ангельский Свет!

Экстолленция посмотрела в упор на Эдвину, намекая, что только она здесь может чем-то подсобить.

— Есть теория, что даже Падшие Ангелы сохраняют в себе… Как это правильно назвать? Частицу Света? Типа того. В глубине души каждый из них испытывает вину за Падение и подсознательно стремится к Искуплению. Если ты сможешь обратиться внутрь себя и родить мне эту частицу, то у нас появится очевидный козырь в этой борьбе…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Тем временем в купол стали долбиться — похоже, дезориентированные враги заподозрили, что девушки находятся где-то здесь, а быть может — Ангел Смерти каким-то способом нашла их сама…

— Времени не так много. Поднатужься, и тогда мы отсюда выберемся живыми… Ну или почти живыми… — неоднозначно протянула голубоглазая.

Задание оказалось довольно сложным. Наверно примерно так чувствовал себя Люсьен, когда ему требовалось выдать искренний Гнев.

Особого раскаяния и желания Искупления Эдвина как-то не ощущала. Даже если бы ей вдруг сообщили, что она прощена и может спокойно вернуться в Верхний Мир в качестве Ангела, она бы отказалась.

Но деваться было некуда. Что-то светлое в ней ведь должно было остаться. Для начала Падшая решила попробовать вспомнить про связь с Добродетелями. Меньше всего проблем было с Доблестью. Иначе бы она просто тут сейчас не находилась. Справедливость у неё была своеобразная, но всё-таки тоже присутствовала. Падшая старалась поступать правильно и не совершать злые поступки без необходимости.

Любовь тоже была, на Небесах её ещё было принято называть Милосердием. Девушка вспомнила своих родителей, уже не очень молодых, не всегда её понимающих, иногда выносящих мозг, но всё же хороших и замечательных. Во всяком случае, их она любила вполне искренне. Потом были Люсьен, Зорьян и Висцерушка. Любимые друзья, которые стали такими родными и за которыми она была готова идти в огонь и в воду.

И Упование, конечно же, присутствовало. Иначе бы она сейчас даже не пыталась пробуждать Ангельский Свет. С Мудростью было потруднее. Эдвина не считала себя особо умной. И иногда, как подметила Экстолленция, упускала явные детали. Но всё-таки что-то сообразить обычно могла, а уж на фоне представителей философского клуба в Царстве Зависти выглядела вообще передовым мыслителем.

Умеренность ей тоже была не так уж свойственна. Было важно вкусно покушать, красиво одеться и т. п. Да и просто смириться с какими-то неприятными обстоятельствами не всегда получалось. Но всё-таки определённое чувство меры присутствовало. Больше личного минимума Эдвина не требовала, да и могла пренебречь какими-то своими потребностями ради чего-то более важного. Сейчас она смирилась с тем, что возможно не выберется отсюда или превратиться в какую-нибудь неведомую сущность после всего…

Трудно было и с Искренностью или же, как её иначе называли, Верой. Падшая не особенно понимала смысл этой Добродетели. Быть честной и не давать Вере угаснуть? Ну, в принципе, от Добродетелей она так до конца и не отреклась, так что ещё в них верила. Девушка почувствовала себя немного более светлой, но для полноценного Ангельского Света этого вряд ли было достаточно.

Нужно было вспомнить подопечного. Того, за кем она наблюдала с момента его рождения и до момента смерти. Забота о ком была когда-то смыслом её жизни. Кого она тоже искренне любила когда-то. Этого милого, немного пугливого мальчика, которого так хотелось поддержать.

Да, она предпочла его убить, а не смотреть, как он превращается в чудовище. Это была основная причина её предательства. Изначально она ведь совсем не планировала пасть. И вообще, она не руководствовалась тогда эгоистичными мотивами, а сделала так, как в её представлении было лучше для подопечного. Остановила его прежде, чем он натворил много зла. После такой смерти ему явно и все прошлые прегрешения простили.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Может, в своё время и её Ангел-хранитель видел, к чему движется её смертная жизнь. Решил, что лучше будет не спасать подопечную, а дать ей героически погибнуть. Почему-то в голову пришла такая мысль и Эдвина тепло улыбнулась.

Экстолленция молча наблюдала и старалась максимально не мешать союзнице, понимая, что от её успехов сейчас фактически зависит её жизнь. Несмотря на природную спесь и врождённую бесцеремонность, Демоница всё же не была окончательно лишена чувства такта.