Страна призраков - Гибсон Уильям

– Шесть сотен... Ладно, сейчас не до этого. – Он улыбнулся, показав белоснежные, но слишком частые зубы. – Знаешь Юнион-сквер?

– Да.

– В северном конце парка, Семнадцатая улица, фермерский рынок. К часу ровно, раньше не светись, иначе его там не будет. Если подходишь на десять шагов и ничего не происходит, кидайся наутек. Они решат, что ты их заметил. Кто-то попытается схватить старика. Другие бросятся за тобой. Скройся от них, а вот это – потеряй.

Он опустил в карман куртки собеседника белый квадратик айпода в чехле на молнии.

– Бежать надо к «W», это гостиница на углу Семнадцатой и Парка. Знаешь?

Тито кивнул, припомнив, как еще раньше, проходя мимо, удивлялся странному названию.

– Главный вход – со стороны Парка. Только не вращающаяся дверь, первая от угла; там ресторан. Впрочем, тебе-то нужно как раз туда. Мимо портье – и сразу направо. По лестнице в фойе не поднимайся. В фойе не надо, понятно?

– Да.

– Значит, за дверь, направо, и получается полный разворот. Лицом к югу. Когда доберешься до вращающейся двери на углу здания – налево. Дальше в ресторан, идешь насквозь, через кухню, и выходишь на Восемнадцатую. По южной стороне ищи зеленый автофургон с серебристой надписью на кузове. Я буду ждать там.

Он повел головой, словно изучая ассортимент ботинок (сегодня они внушали Тито неодолимое отвращение).

– У этих парней, которые за вами охотятся, будут и телефоны, и рации, но мы их заглушим помехами, как только ты бросишься бежать.

Тито сделал вид, будто рассматривает ботинок из черной телячьей кожи, потрогал пальцем носок, неопределенно кивнул и повернулся, чтобы уйти.

Как подсказывал Ошоси, белый детектив в бежевом пальто внимательно следил за ними.

В эту минуту матовая дверь прозрачного лифта плавно отъехала в сторону, и появился Бродерман. Копна порыжевших волос, остекленевший взгляд, нетвердая походка. Белокожий детектив немедленно забыл про Тито, который преспокойно прошел к лифту и, нажав на кнопку, отправился в путешествие длиной в двадцать футов до наземного этажа. Пока закрывалась дверь, он успел заметить, как ухмыльнулся тот, кого указали guerreros: через мгновение Бродерману предстояло резко «протрезветь» и с ледяным учтивым недовольством отреагировать на приближение магазинного детектива.

36

Очки, пупок, бумажник, часы

К тому времени, как Милгрим окончил бриться и одеваться, Браун устроил у себя настоящее собрание. Раньше к нему не ходили гости, а теперь возникли целых три человека, и все – мужского пола. Они появились через несколько минут после телефонного разговора. Милгрим успел мельком заметить посетителей, прошедших в соседнюю комнату. Белые, прилично одетые – вот, пожалуй, и все. Интересно, вдруг они тоже снимали номера в «Нью-Йоркере»? Особенные подозрения вызвали двое пришедших без пиджаков и верхней одежды.

Послышались оживленные голоса, но Милгрим не сумел ничего разобрать. Разве что Браун время от времени веско бросал «да» или «нет» или скороговоркой повторял стратегические правила.

Милгрим решил воспользоваться возможностью собрать вещи и, кстати, учитывая обстоятельства, дозаправиться «Райз». Сборы были недолгими: требовалось лишь положить книгу в карман пальто и позаботиться о гигиенических принадлежностях. Мужчина ополоснул и просушил лезвие синей пластмассовой бритвы. Протер туалетной бумагой зубную пасту «Крэст». Закатал пустой край тюбика, пока тот не раздулся как следовало. Вымыл и немного подержал под проточной водой белую зубную щетку. Просушил щетинки куском туалетной бумаги, свободно завернул во второй. Прикинул, не захватить ли с собой гостиничное мыло, которое давало такую приятную пену. Затем подумал: «А кто сказал, что я сюда не вернусь?»

Все-таки что-то назревало. В воздухе пахло жареным. Вспомнились книги о Шерлоке Холмсе, прочитанные давным-давно, буквально несколько столетий назад. Оставив мокрый обмылок на краю раковины, покрытой пятнами от зубной пасты и сбритыми волосками, мужчина рассовал пожитки по карманам пальто. А ведь Браун наверняка по сей день таскает с собой бумажник и паспорт, изъятые у Милгрима в первый день их знакомства (он удачно прикинулся копом, и почему было ему не поверить, особенно тогда?). Теперь гражданское имущество пленника составляли туалетные принадлежности, книга, пальто и еще немного одежды. Плюс две таблетки «Райз» пятимиллиметрового диаметра. Мужчина выдавил большим пальцем предпоследнюю дозу из упаковки на ладонь и задумался. Гражданское это имущество или нет? Очевидно, что нет, решил он, глотая таблетку.

В соседней комнате Браун завершил сходку энергичным ударом в ладоши, и Милгрим поспешил отойти к окну. Незачем ему смотреть на этих людей, а тем более – им на него. Хотя еще неизвестно: может, Милгрим уже давно мозолит кому-то из них глаза. И все-таки...

– Шевелись давай, – обронил Браун в дверях.

– Я в полном снаряжении.

– Ты – чего?

– Зверь поднят, охота начинается.

– Бока, что ли, зачесались?

Однако по рассеянному, отстраненному взгляду сразу было заметно: Брауну не до разборок. Все его мысли без остатка занимала предстоящая операция, иными словами, НУ и Субъект. Свободной рукой (в правой у него был лэптоп в чемоданчике, а на плече висела черная нейлоновая сумка) Браун похлопал себя по карманам, проверяя, на месте ли пистолет, наручники, нож, фонарь и прочие игрушки, без которых он никогда не выходил из номера. «Очки, пупок, бумажник, часы»[109], – мысленно процитировал Милгрим.

– Если ты готов, я тоже, – сказал он и вышел за Брауном в коридор.

Бензодиазипамовая вспышка настигла его в лифте и принесла с собой приятное возбуждение. Нет, сегодня в самом деле что-то затевалось. И это что-то обещало быть интересным, лишь бы не торчать снова в прачечной.

Браун бодро провел всех по коридору и через главный выход – на улицу, залитую неожиданно ярким солнцем. Привратник ожидал у свежевымытой серебристой «короллы», открыв дверцу. Браун взял у него протянутые ключи, а взамен сунул два доллара. Милгрим обошел машину и занял сиденье позади. У его ног уже пристроились лэптоп и черная сумка. Во время таких поездок Браун садился только впереди – возможно, для того, чтобы удобнее было стрелять. Послышался звук сигнализации, запирающей двери.

Автомобиль поехал на восток, на Тридцать четвертую улицу. Стояла чудесная погода, предвещавшая приход настоящей весны, и Милгрим вообразил себя беспечным пешеходом на прогулке. Или нет, пешеходом с последней таблеткой «Райз» в кармане. Пришлось поменять картинку – повесить себе на плечо нейлоновую черную сумку, в которой наверняка хранился запас лекарства.

– Красные[110] номер один, – твердым голосом объявил Браун на повороте, – к югу от Бродвея, на Семнадцатой.

В ответ раздался приглушенный голос.

Милгрим пригляделся и заметил у него в ухе серый наушник, от которого тянулся за ворот куртки провод такого же цвета.

– Останешься в машине, – велел Браун, отключив радиомикрофон на воротнике. – Я тут разжился бумагами управления гортранспорта, так что копы не сунутся. И все-таки надо бы тебя пристегнуть наручниками.

Пленник был не настолько глуп, чтобы высказывать свое мнение по этому поводу.

– Но ведь это Нью-Йорк, – продолжал Браун.

Милгрим осторожно поддакнул.

– Коп думает, вот управление гортранспорта, подходит, а ты прикованный, да еще похож на обкуренного. Хреново.

– Да, – кивнул тот.

– Значит, без наручников.

Милгрим ничего не сказал.

– Они мне сегодня еще пригодятся, – заявил Браун и ухмыльнулся – впервые на памяти своего спутника. – Хотя чего же – далеко ты не убежишь без наркоты у меня сумке, правильно?

– Правильно, – согласился Милгрим, успевший прийти к точно такому же выводу несколько минут назад.

– Если вернусь и не увижу в машине твою задницу, тебе крышка.