Чарующий апрель - Элизабет фон Арним

казалось восхитительным: я чувствовала себя несчастной. И вот сейчас, приехав сюда, просто смотрю со стороны на собственное несчастье, на то, как страдала из-за Меллерша.

– Хотите сказать, что он того не стоил?

– Право… – опять произнесла миссис Фишер.

– Нет, дело не в этом: просто я внезапно излечилась.

Медленно вращая в пальцах ножку бокала, леди Кэролайн внимательно посмотрела в сияющее лицо напротив.

– И теперь, когда мне стало хорошо, выяснилось, что невозможно просто сидеть здесь и наслаждаться в одиночестве. Не могу оставаться счастливой без него, хочу поделиться счастьем. Теперь отлично понимаю чувства Блаженной девы.

– Кто такая Блаженная дева? – уточнила леди Кэролайн.

– Право! – воскликнула миссис Фишер с возмущением настолько явным, что леди Кэролайн бросила испуганный взгляд в ее сторону и спросила:

– Я должна это знать? Увы, в моем образовании, видимо, имеются пробелы.

– Это стихотворение, вернее – сонет, – ледяным тоном объяснила миссис Фишер.

– О!

– Дам почитать, – с трудом скрыв улыбку, пообещала миссис Уилкинс.

– Нет уж, увольте! – отрезала леди Кэролайн.

– А его автор[8], – так же высокомерно продолжила миссис Фишер, – хотя порой и вел себя неподобающим образом, часто сидел за столом моего отца.

– До чего же, должно быть, вам все это надоело, – сочувственно вздохнула леди Кэролайн. – Матушка постоянно приглашает в гости модных авторов. Я ничего не имела бы против, если бы они не писали книг. – Она повернулась к миссис Уилкинс. – Но, пожалуйста, продолжайте: ваш рассказ о Меллерше весьма занимателен.

– Право… – изрекла миссис Фишер уже возмущенно.

– Все эти пустые кровати… – заметила миссис Уилкинс.

– Вы это о чем? – уточнила леди Кэролайн.

– Те, что стоят у нас в комнатах и вообще в замке. Конечно, каждая должна получить своего счастливого обитателя. Восемь кроватей, и всего четыре человека. Это же неправильно! Стыдно быть такими жадными и наслаждаться счастьем в одиночку. Убеждаю вот и Роуз тоже пригласить сюда мужа. У вас с миссис Фишер мужей нет, но почему бы не пригласить кого-нибудь из близких друзей полюбоваться роскошью итальянской природы?

Роуз до боли прикусила губу, покраснела, потом побледнела. О, если бы только Лотти умела молчать! Замечательно, что она вдруг стала святой и всех вокруг полюбила, но обязательно ли при этом быть до такой степени бестактной? Миссис Арбутнот прямо чувствовала, как подруга с торжеством отплясывает сразу на всех больных мозолях. Хоть бы она наконец успокоилась…

С еще большим высокомерием, чем при реакции на невежество леди Кэролайн относительно Россетти и «Блаженной девы», миссис Фишер процедила сквозь зубы:

– В доме имеется всего одна свободная спальня.

– Только одна? – с недоумением переспросила миссис Уилкинс. – Но кто же занимает все остальные?

– Мы, – отрезала миссис Фишер.

– Но ведь мы заняли не все комнаты: их должно быть по меньшей мере шесть. Значит, остается еще две свободные, а хозяин сказал, что всего здесь восемь спальных мест. Правда, Роуз?

– Шесть спален, – повторила миссис Фишер, так как, приехав первыми, они с леди Кэролайн тщательно осмотрели замок, чтобы устроиться с максимальным удобством, а потому отлично знали, что в замке всего шесть спален и две из них очень малы. В одной из этих тесных каморок в компании кресла и комода спала Франческа, а вторая, обставленная точно так же, пустовала.

Миссис Уилкинс и миссис Арбутнот, в свою очередь, весь день провели на улице: любовались великолепием садов и красотами окружающих пейзажей, – а до приезда в Сан-Сальваторе, во время переговоров с владельцем замка, так волновались, что поспешно решили, будто наличие восьми спальных мест соответствует восьми спальням. Реальность оказалась иной. Кроватей действительно было восемь, но четыре из них стояли в комнатах миссис Уилкинс и миссис Арбутнот.

– Да, в замке всего шесть спален, – уверенно повторила миссис Фишер. – Четыре из них занимаем мы, пятую – Франческа, а шестая свободна.

– А это означает, что при всем желании проявить великодушие у нас ничего не получится, – заключила леди Кэролайн. – Замечательно, не правда ли?

– Значит, может приехать всего один гость? – глядя по очереди на каждую из трех собеседниц, растерянно уточнила миссис Уилкинс.

– Да. И вы его уже пригласили, – торжествующе провозгласила леди Кэролайн.

Миссис Уилкинс почувствовала себя обескураженной. Проблема кроватей возникла неожиданно. Приглашая Меллерша, она собиралась поселить его в одну из воображаемых четырех свободных спален. При наличии множества комнат и достаточного количества горничных вовсе незачем было, как в Лондоне, в маленьком доме с двумя слугами, ютиться вместе. Любовь, даже настолько всеобъемлющую, какая охватила ее, не стоило испытывать теснотой. Крепкий сон рядом с супругом требовал немалого терпения и самоотречения, спокойствия, нерушимого доверия. Она не сомневалась, что испытывала бы к Меллершу куда более теплые чувства, а сама не вызывала бы у него такого острого раздражения, если бы по ночам не приходилось делить постель. Если бы можно было по утрам встречаться с жизнерадостной дружеской симпатией, без разногласий относительно открытого окна и гигиенических процедур, без абсурдного, с трудом подавленного недовольства какой-нибудь мелочью. Она чувствовала, что счастье и способность дружить со всеми вокруг берут начало в неожиданной свободе и наконец-то обретенном покое. Сохранятся ли свобода и покой после ночи в одной комнате с Меллершем? Останется ли в душе та полнота добра и любви, которая движет ею сейчас? В конце концов, в раю она обитает недолго. Что, если просто еще не успела привыкнуть, не погрязла в обыденности? Ведь не далее как сегодня утром, проснувшись в одиночестве, она пережила бурную радость от сознания независимости, от простой возможности застелить постель так, как хочется!

Франческе пришлось тронуть ее за плечо: Лотти настолько углубилась в размышления, что не заметила появления пудинга.

Если придется снова разделить комнату с Меллершем, подумала она, рассеянно наполняя тарелку, то возникнет опасность потерять чувство, которое испытывает к нему сейчас. Но если поселить его в свободную спальню, то миссис Фишер и леди Кэролайн не смогут никого пригласить. Правда, сейчас ни та ни другая не имеют такого намерения, но в любой момент все может измениться: вдруг кого-то охватит стремление кого-нибудь осчастливить. Тогда Меллерш окажется помехой.

– Есть серьезная проблема, – напряженно сдвинув брови, произнесла миссис Уилкинс.

– Какая именно? – поинтересовалась леди Кэролайн.

– Куда поселить Меллерша.

– Разве одной комнаты ему недостаточно? – удивилась леди Кэролайн.

– О, вполне достаточно. Но тогда не останется ни одной свободной комнаты для того человека, которого вы, возможно, захотите пригласить.

– Я не захочу, – заверила леди Кэролайн.

– Или вы, – обратилась миссис Уилкинс к миссис Фишер. – Роуз, разумеется, не в счет. Она наверняка захочет разделить комнату с мужем: все в ней об этом говорит.

– Право, это уж… –