Александро-Невская лавра. Архитектурный ансамбль и памятники Некрополей - Кудрявцев Александр Валентинович

3 Были исполнены гипсовые слепки памятников работы М. И. Козловского, Ф. И. Шубина, И. П. Мартоса, Ж.-Д. Рашетта, С. И. Гальберга, К. А. Леберехта (на Лазаревском и Смоленском кладбищах). Формовщик Д. М. Бройдо.

4 В июле 1932 года президиумом Ленсовета было принято решение о реорганизации Лазаревского кладбища в Музей-некрополь, куда включались здания и памятники Благовещенской и Лазаревской церквей-усыпальниц, а также Тихвинское кладбище лавры. На территорию некрополя, в целях сохранности, перенесли с других кладбищ города наиболее ценные художественные надгробия XVIII — первой половины XIX в., пополнившие собрание нового музея. В 1939 году Музей-некрополь был реорганизован в Государственный музей городской скульптуры.

5 Крест как самостоятельное надгробие с начала XVIII века до 1830—1840 гг. редко встречается в усыпальницах Петербурга и на таком привилегированном кладбище, как Лазаревское. Саркофаг получает распространение в Петербурге с середины XVIII столетия, в отличие от Москвы с ее давними традициями белокаменных гробниц.

6 Памятники выполнены в разное время: надгробие Д. Г. Ржевской в начале 1720-х гг., то есть после ее смерти, тогда как памятник И. И. Ржевскому создан был еще при его жизни в соответствии с давней традицией. Об этом свидетельствует надпись на плите с пропуском даты смерти и указанием первоначально предполагаемого места погребении.

7

Здесь Ржевская лежит; пролейте слезы Музы,

Она любила вас, любезна Вам была:

Для вас и для друзей на свете сем жила;

А ныне смерть ее в свои прияла узы

Среди цветущих лет в благополучный век

Рок жизнь ея пресек.

Погибло мужество и бодрый дух ея.

Увянул острый ум, увяла добродетель,

.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .

Ни острый ум ея, наукой просвещенный,

Ни дар, художествам и музам посвященный,

Ни нрав, кой столь ее приятно украшал,

Который и ее и мужа утешал,

Ни сердце нежное ея не защитило

И смерти лютыя от ней не отвратило.

Великая душа мужаясь до конца,

Достойна зделалась лаврового венца.

Скончалась Ржевская оставила супруга

Супруг в ней потерял любовницу и друга —

Отчаясь слезы льет и будет плакать век.

Ну, чтож ей пользы в том?

Вот, что есть человек.

8 Эпитафия, вырубленная в стройной и строгой беломраморной стеле, гласит:

в память

Славному мужу

МИХАИЛУ ЛОМОНОСОВУ

родившемуся в Колмогорах

в 1711 году

бывшему статскому советнику

С. Петербургской Академии Наук

профессору

Стокгольмской и Боллонской

члену

разумом и науками превосходному

Знатным украшением Отечеству

послужившему

красноречия стихотворства

и гистории Российской

учителю

мусии первому в России без руководства изобретателю

преждевременною смертию

от муз и отечества

на днях святыя пасхи 1765 году

похищенному

воздвиг сию гробницу

Граф М. Воронцов

славя Отечество с таковым

Гражданином и горестно соболезнуя

о его кончине.

9 Памятник Ломоносову заказан канцлером М. И. Воронцовым. Проект и текст эпитафии сочинены Я. Я. Штелиным. Исполнялся «под наблюдением графа Франциска Медичи в городе Каррара и Тоскане». Тексты на боковых гранях стелы памятника свидетельствуют о неоднократных реставрациях его — «возобновлениях»: в 1832 г.— на средства М. И. Воронцова, в 1877 г.— на средства потомка Ломоносова Г. И. Ностицы, который поставил и решетку вокруг памятника.

10 До наших дней дошел не весь памятник, так как количество текстов (о чем свидетельствует их воспроизведение и кн. А. Богданова, В. Рубана «Историческое, географическое и топографическое описание Санкт-Петербурга». Спб., 1779) было большим.

11

Не долготою дней сияет добродетель,

Не пышностию титл, не множеством богатств;

Но славы своея сама себе содетель,

.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .

Таков был Хлебников:

Он руку помощи ко многим простирал;

Любя словестные науки век свой страстно,

Труды ученых чтил и тщательно сбирал;

Усердствуя ж Граждан ко вятщу просвещенью,

Нередко доставлял к тому случаи вновь,

И многих важных книг способствуя тисненью

Чрез то к ним и свою напечатлел любовь.

12 Атрибуция А. И. Кудрявцева (см.: Надгробный памятник И. И. Бецкому. 1958).— Научный архив ГМГС. Рукопись.

13 См.: Н. М. Амбодик. Емблемы и символы, избранные, на Российский, латинский, французский, немецкий и англицкий языки переложенные... 1788, гл. «Краткие истолкования означения изображений», «Иконологическое описание добродетели».

14 И. Чекалевский. Рассуждения о свободных художествах с описанием некоторых произведений Российских художников. Спб., 1792, с. 9.

15 С 1926 г. надгробие находится в ГЭ.

16 Надгробие П. Голицына (1783) в Голицынской усыпальнице Донского монастыря в Москве (ныне ГНИМА).

17 «[...] Когда родитель был ея уже во гробе, /во матерней тогда она была утробе, /В дни сетования произойдя на свет, /Отцова вида зрит единый сей предмет, /С скорбящей матерью она по нем рыдает, /А мрамор сей печаль сердец их представляет».

18 Н. М. Голицына (1698—1778) — старшая сестра фельдмаршала А. М. Голицына.

19 См.: П. Чекалевский. Указ. соч., с. 97—99. Упоминание о памятнике и его высокая оценка содержатся и в других изданиях конца XVIII — первой половины XIX века, например, у И. Свиньина (Достопамятности Санкт-Петербурга и его окрестностей. Спб., 1817, с. 86), в «Месецеслове за 1840 г.», с. 174 и т. д.

20 Ф. Я. Козельский. Ода на взятие Хотина.— Поэты XVIII века. Т. 1. Л., 1972, с. 489.

21 А. П. Сумароков. Слово на открытие императорской Санкт-Петербургской Академии художеств.— Полн. собр. всех соч. А. П. Сумарокова в стихах и прозе, 1787, ч. 2, с. 312.

22 А. Ромм. Ф. Г. Гордеев. М., 1960, с. 55.

23 В. Рогачевский. Федор Гордеевич Гордеев. 1744— 1810. Л.—М., 1960, с. 55.

24 О творчестве Г. Р. Державина в связи с произведениями Ф. Гордеева упоминал еще В. Рогаческий (см. указ. соч., с. 57).

25 По-видимому, светский характер надгробия послужил причиной тому, что в середине XIX в. памятник А. Голицыну был замурован в нише Благовещенской усыпальницы. После 1840-х гг.— времени последнего упоминания о памятнике как существующем — всякие сведения о нем исчезают из печатных изданий. На рубеже XIX—XX вв. он уже считается утерянным. Только в 1932 г., после исследовательской работы, проведенной первым хранителем Музея-некрополя Н. В. Успенским, памятник был открыт вновь.