Великолепная Лоуренс (СИ) - Рябченкова Марина

Хлопнула дверь на кухню, а за ней донеслось тихое: «Это Анна Лоуренс».

Я опять смотрю в окно.

Совсем скоро отворилась дверь, и на пороге кафе появился невысокий мужской силуэт. Оглядев помещение, темная фигура приблизилась ко мне.

— Садитесь, — жестом указываю на противоположную часть стола, улыбкой поприветствовав того, ради кого нахожусь здесь в это утро. 

Глава 12 

Стоит тихий вечер. Первая центральная, 200 — единственный зеленый островок на километры городских улиц. Лязгнули высокие металлические ворота, только они потревожили покой этой улицы. На синей машине под зеленым навесом высоких деревьев проезжаю к высокому серому дому Алана Лонгера. Почти во всех окнах горит свет.

Заглушив двигатель, выхожу из машины.

Я не хочу входить в этот дом. Даже собственные ноги этому противятся, но я все равно это делаю.

Решиться войти в психиатрическую больницу Данфорда было проще.

Поднимаюсь по широкой лестнице. Мне не пришлось стучать в дверь, ее открыли, едва я встала перед ней.

В холодном вежливом приветствии прислуга приняла у меня одежду, а потом меня проводили в гостиную.

У камина с бокалом крепкого напитка стоит Алан Лонгер. Он смотрит на огонь. Когда прислуга вышла из гостиной, этот человек вдруг спросил меня:

— Как вы выглядите?

— Обычно…

— Хорошо, — мужчина поднес бокал к губам и медленно-медленно отошел от камина. Смотрит на меня. — Когда женщина пытается нравиться мужчине, это открыто заявляет о ее доступности. А я терпеть не могу доступных женщин.

Мой взгляд стал совсем хмурым.

— Другое дело — вы, — сказал он. — Жертвуете честью ради Стилдона. Дело важнее чести?

На моем лице не шелохнулся ни один мускул. Он всерьез ожидает, что я отвечу на этот вопрос?

Лонгер внимательно смотрит мне в лицо и неторопливо приближается.

Не слышу ударов собственного сердца, кажется, оно совсем остановилось.

— В вас столько гнева… — сказал он, когда оказался ко мне совсем близко. На худом и бледном лице живыми кажутся только глаза. — Вы безупречны.

Алан Лонгер поставил бокал на стол и протянул мне руку.

— Прошу вас подняться со мной на третий этаж.

Я снова стала дышать, но получилось у меня это как-то с трудом.

— Даже не предложите мне виски?

— Из соображений своего удовольствия — нет, — прямо сказал Лонгер. — Хочу в полной мере насладиться искренностью эмоций вашего лица.

Я долго смотрю на мужчину в попытках разобраться в причинах его неизлечимой болезни. Я хочу обнаружить истоки его нездоровой фантазии. Найти доказательства его больного помешательства!

Чувствую себя так, будто у меня горит лицо. Страх во мне сильнее ярости.

— Вы отвратительны, — без гнева констатирую я, послушно уложив пальцы на его горячую ладонь.

Поднимаемся вверх по лестнице.

Сначала мы поднялись на второй этаж. Совсем скоро возник третий.

Перед нужной дверью мы оказались слишком быстро…

Пальцы мужчины легли на круглую бронзовую ручку. Он провернул ее, и дверь с легким щелчком открылась.

Я посмотрела в комнату. Это спальня. Высокие окна только слегка прикрыты почти прозрачным оранжевым тюлем, по центру расположена широкая кровать. По обе стороны кровати два столика. На одном таком столике заготовлены веревки и лоскуты черной ткани…

Я потрясенно уставилась на Алана Лонгера.

— Что вы собираетесь сделать со мной?

Лонгер ничего мне на это не сказал. Он только жестом предложил мне войти.

За мной все еще есть право уйти. Я могу это сделать. Прямо сейчас.

Я хочу этого!

Но если так поступлю, дороги на Стилдон у меня не будет.

Я мрачно посмотрела в комнату.

Я так далеко зашла…

Я переступила порог в спальню, а Лонгер тихонько закрыл за мной дверь.

Смотрю на кровать, на веревки, а потом в окна.

Надеюсь, все происходит не слишком быстро.

Слышу, как в замке повернулся ключ, и обернулась. Лонгер отошел от двери. Ключ остался в замке.

Опять смотрю на окно. Хочу прямо сейчас увидеть там что-то еще, кроме зеленых верхушек деревьев.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Разденься, — очень спокойно сказал мне Лонгер. Мужчина смотрит на меня, а я с холодком смотрю на него без намерения подчиняться. В один большой шаг бледный человек преодолевает расстояние между нами и наносит мне удар ладонью по лицу. Несильно, но этого оказалось достаточно, чтобы в шее растеклась пульсирующая боль.

Мужчина повторил свое требование, а я ничего для этого не делаю… В следующую секунду меня силой свалили на кровать. Длинные тонкие пальцы сомкнулись на моей бедной шее. Стало трудно дышать.

— Ты делаешь все, как я скажу, — без жизни в голосе объявил Алан Лонгер. — Вытяни руки вперед! — приказывает он. В тот миг, когда я подчинилась, мужчина разжал пальцы на моей шее. Я с шумом втянула воздух в легкие.

Объединив мои запястья, Лонгер связывает их веревкой. А потом…

— Нет! — вскрикнула я, когда с бедер пополз пояс брюк, обнажив белый шелк белья.

Сжав пальцы в кулаки, я ударила мужчину по голове. Мне даже удалось сделать это второй раз. А потом я больно укусила его за палец, за что получила сильный удар ладонью по лицу. На короткое мгновение все мои мысли разлетелись по самым дальним уголкам моего напуганного сознания. Я даже не чувствую боль в шее, а она есть…

В предполагаемом развитии событий до этого не должно было дойти.

Все должно остановиться уже сейчас! Почему этого не происходит?

Почему этот кошмар для меня все еще не остановился?

Я опять смотрю на окна, но в них никого не вижу.

Мужчина тяжело дышит. Смотрит на меня. В этих глазах восторг, а на губах страшная улыбка.

Я чувствую вкус крови во рту.

Мужчина вдруг склонился ко мне. Как самый нежный любовник, губами касается моей шеи, а когда его губы примкнули к моим, он с силой попытался раскрыть мне рот. Желание укусить мгновенно исчезло в страхе испытать новую боль… Раздался треск оконного стекла. В комнате появился Генри Фриц. Лонгер замер.

Слава богам, это наконец произошло!

Все еще в ужасе подлинного страха нахожу силы вырвать руки и локтем ударить Лонгера в лицо. Вскочив с кровати, прячусь за Генри.

— Вы в порядке? — с тревогой спрашивает Фриц, освобождает мне руки.

— Насколько это возможно, — кивнула я.

Обнаружив фотообъектив на груди детектива, взгляд Лонгера становится совсем злым.

— Детектив, послушайте меня…

Генри дулом пистолета целится в Лонгера, и тот сразу замолк.

Фриц берет меня за запястье и уводит за собой к лестнице. Хозяин дома уверенно и громко крикнул вслед:

— Сколько бы она ни предложила, я дам больше!

Мы с Генри очень быстро спускаемся вниз по лестнице, а прислуга, завидев пистолет в руках Фрица, пугливо рассыпалась в стороны.

Не встретив на своем пути никакого препятствия, через парадные двери мы вышли в прохладу темной улицы. Я нырнула в синий седан Фрица. Упала на спинку серого сидения и очень осторожно приложила руку к своему лицу. Тыльной стороной руки с силой провела по губам, стерев с них воспоминания о холодных губах Лонгера.

Генри провернул ключ в замке зажигания, зарычал двигатель. Машина торопливо выруливает вон за черные ворота Первой центральной, 200.

— Удалось сделать фотографии? — с волнением в голосе спрашиваю я Генри.

— В том, что произошло, ни у кого не возникнет сомнений, — твердо ответил он, протянув мне свой платок. Я сразу приложила его к липким от крови губам.

Машина проносится вдоль цепочки уличных фонарей на запад. Кажется, понимаю, куда везет меня Фриц…

— Отвезите меня в мотель, — прошу я. Перевернув платок, снова подношу его к лицу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Вам нужна больница.

— Никто не должен видеть меня такой, — возразила я. — Нужен мотель где-нибудь на окраине, там, где меньше всего обратят на меня внимание. Вы должны знать такие места.

А когда Фриц хотел возразить, добавила:

— Никто не должен узнать, о том, что произошло. Совсем никто.