Лаберилльская Пудра (СИ) - Бреннер Марина

Девочка непростая. Это её сексуальное притяжение… Нет, тяги к ней он не чувствовал, скорее желание опекать, вытирать нос, защищать. Оберегать, как младшую родственницу — дуру в пышном платье, с розовым бантом в волосах.

Аталина же… Аталина поняла, что подвисла. Трахаться с Корделлом это одно. Но то, что хочется ей не просто секса с ним, а ещё и быть постоянно рядом, говорить, просто лежать рядом и держаться за руки… А ещё сидеть бы в лайре, смотреть друг другу в глаза, а снаружи бы пусть шёл дождь…

Однажды она решила сказать Рэндару об этом. И уже даже начала, спотыкаясь на каждом слове, тяжело ворочая резиновым языком, горя щеками и всем телом. Потом сконфузилась, поняв, что мелет чушь. Вырвала из его рук свою и бросилась вниз по лестнице прочь из дома…

Долго пряталась в аккуратно подстриженных кустах, слышала, как звали её…

Потом, зайдя в дом, насупленно смотрела на обоих и на безобидный вопрос:

— Что случилось?

Рявкнула, что расхерачит глотку клинком тому, кто ещё раз посмеет спросить её, Аталину, об этом.

Ночи стали ярче, мягче, ласки сильнее и бесстыднее. Красный Дом ещё давал о себе знать — отточенными, прицельными движениями, опытом, но все быстрее на смену приходило другое.

Не желание его поцелуев, но желание целовать самой. Раскрывать бёдра навстречу его напору, его жажде, его плоти. Не брать, а отдавать. Всю себя, без остатка. Упершись пятками в тугую ткань простыней, двигаться синхронно его ударам. Отвечать на его ласки влажным дождём женской сути. Просить, чтоб взял, не жалея, без страха сломать или убить… Чтоб сжимал груди до синяков, а между ног целовал до боли, до дрожи в коленях.

— Твоя. — говорила так, потому что хотела быть его.

Хотела сама. Хотела даже сильнее, чем когда то — дом в Ронгоре или Дайнере, многонулевой счёт в банке или летающий лайр…

— Попала. — шептала своему отражению в зеркале — Ты дура, Аталина Баррет. Так подсесть на… Лучше б на пудру, Небилл тебя раздери…

Иногда спохватывалась. Решала бороться с зависимостью всеми доступными способами. Гнала Корделла от себя, запирала дверь. Потом же, зареванная, с распухшим носом являлась сама, утыкалась в грудь, горячую и жёсткую… Просила о близости и, получив то, что хотела, ругала его и себя последними словами…

— Пара моя. Ты моя пара, Аталина.

Она и не сопротивлялась. Просто уже не было сил…

…Это утро началось плохо. Аталь поняла, что то, что происходило с ней раньше, просто детские игры по сравнению с тем, что её ждёт впереди.

Известие, которое ждало её, было ужасным.

О таких вещах обычно говорят:

— Куда уж хуже…

Да уж… Хуже и придумать было невозможно.

Подходил к концу последний договорной месяц.

И, похоже, судьба решила посмеяться..

______________________________________________________________________________________

*" Розовые лепестки " — курительный наркотик. Порошок розового цвета.

*" Жвачка " — жевательный наркотик.

Глава 24

— Этого не может быть.

Аталина села на край ванны и уткнулась лбом в колени.

Ей стало страшно. Очень. То, что она испытывала раньше — в детстве, в Красном Доме, в постели с Корделлом в первый раз, ещё когда то…

Это не было страхом. Так… Маленькие неприятности, из которых, в общем то и состоит вся наша жизнь. Все эти предательства, смерти, рождения, обиды и прочая ерунда собирается в огромный колючий комок, он движется туда — сюда, подминая под себя все и всех, что встретит на своём пути. Это и называется течением жизни.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Спора нет, попадаются в этом комке мусора и блестки, и даже настоящие бриллианты, конечно!

Да только нечасто. И не всем.

Аталине их пока не попалось…

— Вот теперь ещё и это… — она запустила тонкие пальцы в волосы и застонала — Ну вот зачеееем…

А может, ложная тревога? Она много нервничала в последнее время, мало ли что… Отсюда и перепады настроения, и сбой, и недомогания… Или — как вариант: бракованный тест!

Девушка осторожно разжала руку. Маленькая круглая пластинка красного цвета. Она должна быть голубая! Голубой — цвет надежды, свободы. Красный — опасность. Предупреждение. Конец пути…

Оставались последние дни пребывания её здесь по договору. Если Корделл узнает… Она, Аталина, вмиг окажется на улице! Нет, все решаемо — без денег он её все равно не вытолкнет… Даже, если условия договора будут нарушены, немного сбережений у неё все равно есть. За двадцать килотов можно сделать аборт в недорогой клинике. Снять номер в гостинице, по типу того, в каком жила Тайран. Попроситься в Красный Дом обратно. Понятно, что звездой шоу она, конечно, уже не будет, но обычной проституткой вполне… С Иноной у них были неплохие отношения, она не откажет в помощи. Лишняя девочка в штате не повредит. А если и откажет, мало ли в окрестных городах работы? На крайний случай — можно уборщицей, судомойкой, нянькой в медцентр… Да мало ли!

Аталина встала. Натянув тунику через голову, вымученно улыбнулась в зеркало:

— Рано паникуешь. Может, ещё и нет ничего.

Может, ещё и нет… А даже, если и есть — все решаемо.

Кроме одного. Как она будет без него жить… Нет, не без ребёнка — ведь по факту, в ней нет ещё никакого ребёнка, просто комок клеток… Просто неприятность, которой приспичило обнаружиться прямо сейчас. А вот Корделл уже есть. Есть зависимость от него, и ещё неясно, как Аталина будет отвыкать.

Мужчины завтракали внизу. Когда Аталь спустилась по лестнице, оба повернули головы, как по команде.

— Вы чего? — девушка внутренне напряглась, готовая ко всему.

Они ж оборотни… А у этих тварей, как и у любых зверей — чувствительность к… как же это? К переменам гормонального фона, во! Кажется, так. Меняется фон, запах особи, вся эта херь… Вот сейчас ты и вылетишь отсюда, Аталина Баррет… Сама виновата. Думать надо было башкой, а не вагиной.

— Ничего, — сказал Аркас, внимательно разглядывая девушку — Садись, ешь.

Она присела на край дивана. Взяла с тарелки бутерброд. Поморщившись, убрала с поджаренного хлеба тонкий ломтик вяленого мяса.

Корделл ухмыльнулся:

— Что, Аталина? Решила присоединиться к сторонникам безубойного питания?

— Просто не нравится. — ответила она, прожевывая хлеб — Выглядит, как пластик. И пахнет также…

Оба оборотня переглянулись.

— Аталина, ты ешь. — Рэндар положил руку на стол — Что хочешь, то и ешь… Подберем тебе рацион.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Она быстро посмотрела на него. Взгляд его был тёплым, зелёным без капли огненной примеси.

" Знает. " — бухнуло у неё в груди — " Оба знают. Может, и не выставят… Дождутся, когда рожу. Выставят после. "