Лайнер вампиров - Андрей Белянин

— Да, — решился я. — Ты не хотела бы… В смысле ты ещё не задумывалась о создании семьи?

— Нет, а что? У тебя есть какие-то мысли и предложения?

— Нет, тоже нет. То есть да, но… ещё нет. — Как она угадала? Я смутился и попытался перевести тему. — Но вообще-то я не об этом. Знаешь, меня давно грызёт один вопрос и я не нахожу на него ответа.

— Спрашивай. — Она откинула чёлку со лба, поправила локон и улыбнулась.

— Я ведь совсем недавно переведён в ваш город, но уже за такое короткое время успел вляпаться в три серьёзных дела.

— Убийство на лайнере вампиров не считается, — поправила Эльвира.

— Конечно, конечно. Однако, согласно полицейской статистике, а также доступным данным Интернета, ваши Мокрые Псы входят в десятку самых спокойных городков страны, вот я и думаю: статистика врёт или со мной что-то не так?

— Конечно, статистика врёт! — с улыбкой поддержала меня она, заваливая информацией с пулемётной скоростью. — Ты бы знал, сколько дел, преступлений, нарушений проходит в таких вот маленьких городках, оставаясь нераскрытыми даже без малейших попыток расследования. Наш старина Жерар ещё хоть что-то пытается делать. Вот, например, в прошлом году была жуткая семейная драма. Две дочки-горгулии похитили свою же маму и два дня морили её голодом, требуя с папы выкуп на мороженое!

— Круто. И что, родитель заплатил?

— Ещё бы! Но Жерар уговорил его положить в указанную урну пакет с мечеными купюрами, и юных горгулий взяли прямо у лотка мороженщика. Их папа был в полном изумлении, теперь его дочки мотают срок в детской колонии, а жена с ним развелась из-за того, что он посадил своих же детей…

— Но ведь они морили её голодом?!

— Да, но она так красиво постройнела, — с чисто женской логикой парировала Эльвира. — А ещё два года назад у нас один глупый чёрт пытался взять банк, только забыл дома чёрный чулок на голову. Ну и в результате сымпровизировал, купив в ближайшем магазине белковые сливки в баллончике и измазав себе лицо. Но когда попробовал в банке угрожать пистолетом, то кассирша при виде его рожи в сливках впала в хохот, и он ничего не мог от неё добиться. Маска начала таять, он бросился бежать, но сливки уже сползли на глаза, и он врезался лбом в толстенное пластиковое окно в паре шагов от двери. После чего потерял сознание, провалявшись так до подхода охранников. Представляешь?

— Но почему это дело не фигурировало в полицейских отчётах?

— Да потому, что, когда с него окончательно смыли сливки, то оказалось, что это внебрачный сын нашего мэра, и Жерар не мог его посадить, не нарываясь на неприятности с начальством. А однажды у нас пытались ограбить супермаркет. Лысый гном, угрожая короткоствольным автоматом, набрал полный пакет денег, всю выручку за день. Когда вор выбежал на парковку, у него вдруг порвался пакет с деньгами, он сгрёб, сколько успел, в обе руки и пытался достать ключ от машины из кармана, потом открыть ключом машину, но не мог попасть, уронил автомат, тот выстрелил ему в ногу. Если бы не полиция, бедняга бы там на месте истёк кровью. А ещё…

Нашу беседу прервал телефонный звонок. Я быстро достал сотовый, звонили из участка. Это был капрал Флевретти, только он засиживается допоздна.

— Привет, Ирджи, слушай, тут такое дело. Сюда припёрся один краснокожий типус с перьями на голове. Не иначе как провёл ночь в курятнике. Говорит, что ты его знаешь. Он хочет у нас работать. Слышь? Ты чё молчишь?

Я от потрясения так икнул, что большой круглый леденец, который дал мне «посторожить» один из Эльвириных братишек, скользнул мне прямо в горло и там застрял. Я втянул ноздрями воздух в грудь, с трудом проглотив леденец величиной с мячик для игры в гольф. Мальчики посмотрели на меня как на преступника, одновременно открывая рты с намерением зареветь…

— Скоро буду, попридержи его, — сипло выдохнул я и дал отбой. — Прости, мне срочно надо в участок. Но мы ещё продолжим этот разговор?

— Конечно. Служба превыше всего! Звякни мне, как освободишься, поболтаем, — усмехнулась она и, встав на цыпочки, быстро чмокнула меня в щёку. — А ну, ребята, цыц! Кто со мной хочет посмотреть неуверенного в себе носорога в пенсне?

— Мы-ы!!

— А потом обещаю каждому по мороженому.

— Да-а!!!

И они, счастливые, держась за руки, вприпрыжку поспешили к этому противному носорогу. А я с огорчением и чёрной обидой на горькую судьбу, отнимавшую у меня даже вот такие простые семейные радости, поспешил в участок. А куда денешься, служба действительно превыше всего…

Всё равно зоопарк через полчаса закроется, при детях с Эльвирой толком не поговоришь, а тип в перьях может быть только один — героический индеец с лайнера вампиров, строгий и преданный Чунгачмунк. И какого же, спрашивается, чёрта, извините за фигуральное выражение, ему понадобилось в Мокрых Псах?!

Когда я толкнул громко заскрипевшую дверь полицейского участка, до меня сразу донёсся знакомый высокопарный голос, который я надеялся не услышать больше никогда:

— Долго мне ещё ждать моего вождя? Я думал, такие, как он, никогда не опаздывают. На корабле он был быстр, как ветер, и силён, как горбатый олень с моих родных прерий!

— А вот и он… Хук тебе, вождь Блестящая Бляха! — встав на одно колено, подмигивая и строя подобострастную мину, поклонился мне Флевретти, думая, что всё это выглядит очень смешно.

— В чём дело? Что произошло? Почему вы здесь? — игнорируя выходки капрала, строго спросил я.

— Я пришёл работать с тобой, вождь, — гордо выпрямился индеец.

— Зачем?!

— Чтобы учиться у тебя каждую минуту.

Я схватился за голову. Мысленно, конечно. Внешне пришлось сдержаться.

— Вообще-то такие вещи решает только начальство. Но думаю, свободных вакансий у нас нет.

— Но мы можем зачислить его как завхоза, — влез Флевретти. — Будет заведовать вещдоками.

— А у нас комната с вещдоками пустая! — сказал я с двойной досадой на Чунгачмунка и на капрала. Да и на шефа тоже, ибо теперь-то мне было известно, каким образом у нас в городке не было преступности.

— Правда? Ах да… — Капрал на минуточку искренне удивился, а потом столь же искренне просиял. — Ну и что? Кто об этом знает, кроме нас? Конечно, может нагрянуть проверка, но поверь, будет только хуже, если мы не найдём возможности принять его на службу. Он же индеец, а значит — представитель национальных меньшинств.

— Что значит национальное меньшинство, о мой вождь? — впервые проявил недостойное любопытство сын далёких прерий с двумя перьями за ухом.

— И что, он будет сидеть тут, делая вид, что охраняет комнату с вещдоками, которых там на самом деле нет?! — пропуская мимо ушей вопрос, нажал я.

Флевретти ревниво вспыхнул:

— Сержант Брадзинский, разумеется, я ниже вас по званию и не обучался в столичной академии, но зато чётко знаю субординацию. Какой смысл нам спорить о том, что вправе решать лишь комиссар Жерар? Только он, но не вы и не я, может сказать, будет принят соискатель на ту или иную работу в полиции или нет.

— Это тот самый индеец, который при виде врага превращается в черепаху! — не менее яростно вспылил я. — Причём отнюдь не в фигуральном смысле. Его растопчут на первом же задании, и кто будет в ответе?!

— Если у вас есть сомнения в пригодности данного кандидата к службе в отделении, — сухим официальным тоном продекламировал капрал, — доложите об этом шефу в письменной форме. И не мешайте мне исполнять мои служебные обязанности!

— Я не буду сидеть в пустой комнате, о мои бледнолицые братья, мне там страшно, — поспешил вмешаться Чунгачмунк. — Лучше я буду сражаться с преступностью!

— Ишь ты, прыткий какой, — одобрительно усмехнулся Флевретти, похлопав по плечу гордого индейца. — А где ты её у нас найдёшь, преступность эту? Мы бы и сами на неё с удовольствием посмотрели.

Ну теперь она у вас «появится», злорадно подумал я, мысленно давая клятву всеми силами этому поспособствовать. Нет, не появлению преступности, разумеется, а борьбе с фактами её сокрытия!

В этот момент двери распахнулись и в участок прошёл почёсывающий поясницу шеф.

— Забыл газету в кабинете, а там кроссворд для тёщи. Дома поедом съест, если не принесу, — проходя в свой кабинет, объяснил он. — А вы чего тут так разорались? С улицы слышно…

Последующие десять минут мы с капралом, перекрикивая друг друга, вводили начальство в курс щекотливой ситуации. Я настаивал на том, что Чунгачмунк не может претендовать на работу в участке по причине непроизвольного превращения в пресмыкающееся и отсутствия специального образования. Флевретти крыл тем, что не принять индейца мы тоже не можем, нас съест комиссия по правам национальных меньшинств, а специального образования у него и у самого нет, и ничего, как-то справляется…

— Значит, хочешь служить в полиции, сынок? — Шеф жестом подозвал к себе краснокожего.