Святой вечер - Дилейни Фостер

Чендлер закрепил лодку на причале со злобной ухмылкой на лице. — Пусть начнутся игры.

Мы отталкивали с дороги ветки, а упавшие ветки хрустели под нашими тяжелыми шагами. Вдалеке сова предупредила других животных, скрывающихся в темноте, о нашем появлении. Карма была здесь, чтобы выпороть этих людей по заслугам.

Густая роща деревьев открылась на поляне, выходящей на другой берег озера. Костры, разожженные ранее, все еще пылали. Мужчины сбросили свои плащи. Большинство из них были в одних трусах. Некоторые из них были голыми до пояса. Меньше всего мне хотелось видеть сегодня кучу старых, морщинистых яиц, раскачивающихся между волосатых ног.

В своей жизни я видел всякую хуйню. Я делал всякую хуйню. Но это... то дерьмо, которое эти мужчины делали с этими девушками... Блядь.

И крики.

Эти крики были тем, из чего делают кошмары.

Одна девушка висела на дереве — веревка была обвязана вокруг ее запястий, затем обмотана вокруг толстой ветки, а ее ноги болтались в воздухе. Кровавые следы прочертили дорожки по ее обнаженному телу, где они пометили ее буквами или словами, которые я не мог понять. Латынь или что-то вроде того. Другая девушка стояла на коленях у костра со связанными за спиной руками и ногами. Один из мужчин держал ее голову, пока трахал ее рот, а другой стоял сзади и мочился ей на задницу.

Они смеялись. Блядь, смеялись над мерзким дерьмом, происходящим вокруг них.

Это могла быть Татум. Это была бы Татум, если бы мы не появились.

Моя грудь вздымалась с каждым вдохом. Ярость кипела во мне, раскаляя вены. Я сделал шаг вперед, готовый наброситься, но Чендлер прижал руку к моей груди.

— Еще нет.

Я отдернул его руку и посмотрел на него. — Значит, мы просто стоим здесь и смотрим, как они занимаются этим дерьмом? Да что с тобой такое?

Его выражение лица оставалось жестким. — Я сказал, еще нет. — Затем он сложил руки на груди и прислонился спиной к дереву.

Это продолжалось еще полчаса. Насилие. Деградация. Разврат. Наконец я сел, прислонившись к дереву, лицом к темному лесу, потому что больше не мог этого выносить.

Что случилось с этими девушками? Как они попали сюда? Неужели все они были дочерьми таких влиятельных людей, как мой отец? Я не узнавал ни одну из них, но это не означало, что они не были чьими-то сестрами, чьими-то дочерьми, чьей-то первой любовью...

В голове крутились мысли, а пульс участился.

Если бы я не нашел телефон Татум и не позвонил Каспиану, узнал бы я, что она пропала? Я же не был в списке тех, кого он позвал бы на помощь. Моя сестра исчезла бы, а я так и не узнал, что с ней случилось. Так же, как я не знал, что на самом деле случилось с Лирикой.

Чендлер потрепал меня по плечу, возвращая меня в настоящий момент. — Пора.

Я встал и оглядел поляну. Костры начали угасать. Повсюду валялись тела, потерявшие сознание, где бы они ни лежали. И крики затихли.

Наконец-то.

— Я возьму ту, — сказал я, указывая на девушку, висящую на дереве.

Чендлер кивнул и направился к той, что у костра.

Мы нашли двух других девушек в хижине, кровь была у них между бедер и на щеках. Боже мой. Эти девушки были сломлены, и я не был уверен, что в мире достаточно терапии, чтобы снова собрать их вместе. Все это было для меня полным умопомрачением. Я не хотел представлять, каково было им.

Чендлер занес Огненную девочку в хижину, а я понес девочку с дерева.

Я положил ее на кровать рядом с одной из других девушек, сохраняя осторожность прикосновений и мягкий тон. — Теперь все кончено, — сказал я ей. Я почти сказал: «С тобой все будет в порядке», но я знал, что с ней этого не случится. Никто из нас не справится.

Я накрыл их обнаженные окровавленные тела одеялом, брошенным на пол.

— Оставайтесь здесь, — приказал им всем Чандлер. Одна из девушек начала безудержно рыдать, и он опустился перед ней на колени, взяв ее лицо в свои руки. — Мне нужно, чтобы ты мне доверяла. — Он смахнул волосы с ее лица. — И сиди тихо. — Это был единственный раз, когда я видел Чендлера Кармайкла не холодным.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Он кивнул в сторону потерявшего сознание мужчины на кровати. — Возьми его за ноги. — Затем он достал нож из заднего кармана. — Если он очнется, я перережу ему горло.

Я положил нож в карман. Если я не доберусь до него первым.

Мы взяли Постельного человека и двух мужчин, которых видели у костра, и подвесили их на том же дереве, с которого я только что снял девушку, — голых, с рогожным мешком, наполненным пиявками, которых мы вытащили из озера, плотно прилегающими к их членам. Когда они проснутся, мы будем уже далеко, и они не смогут больше пользоваться своими членами.

Глава 25

Линкольн

Если раньше они считали меня ненормальным, то после той ночи в Роще это было ничто по сравнению с безумием внутри меня. Если раньше я волновал людей, то теперь я приводил их в ужас.

— Как ты сюда попала? — спросил я Девочку с дерева, как только мы усадили их всех в лодку.

— Они забрали меня.

Забрали. Как и Татум, которая вместе с Каспианом считалась мертвой. Я знал лучше, и Чендлер тоже, но для всех остальных их жизни были потеряны в трагической авиакатастрофе. Весь этот опыт научил меня одной вещи: если Братство хочет, чтобы мир считал тебя мертвым, они делают так, чтобы мир считал тебя мертвым. Был даже устроен мемориал для нее и Каспиана, где люди зажигали свечи и приносили цветы на «место крушения». Папа и Киптон присутствовали, надев идеально вылепленные маски скорбящих отцов. Я стоял на заднем плане, борясь с желанием похоронить их обоих заживо.

Каждый день очередной кусочек головоломки вставал на место. Как шестеренки в машине или кирпичи в стене.

Щелк, щелк, щелк.

Стук, стук, стук.

Все начало складываться.

Каждый вечер я осматривал танцпол в переполненном ночном клубе, ища светлые волосы, голубые глаза и улыбку, от которой хотелось упасть на колени. Это была одна и та же рутина каждый гребаный раз. Я всегда искал, но никогда не находил того, что искал.

Вокруг меня звучала музыка. Толпы людей двигались сквозь толпу, сталкиваясь плечами, проливая напитки, перекрикиваясь через шум. Я прислонился к барной стойке, ожидая, наблюдая. Пока мой взгляд не упал на миниатюрную блондинку, чьи губы разошлись в тот момент, когда наши глаза встретились. Не совсем та блондинка, которую я искал, но все же персик для меня. Она могла бы быть высокой брюнеткой, и это не имело бы значения. Я бы все равно хотел, чтобы это была Лирика, как бы она ни выглядела. Я купил ей выпивку, затем отвел ее в свой лофт и трахнул ее своим членом, обмазанным кокаином. Я покрыл ее тело белым порошком, просто чтобы проверить ее пределы.

Я трахал девушку так же, как трахал Лирику, просто чтобы посмотреть, не убьет ли это и ее.

Может быть, это делало меня садистом. Может быть, это делало меня ебаным психом.

Мне было похуй.

Что-то внутри меня должно было знать. Это был мой извращенный способ найти отпущение грехов.

Хорошая новость? Она не умерла на следующий день. Плохая новость? Крошечная часть меня хотела, чтобы она умерла.

Потому что альтернатива означала, что существует другая правда, правда, отличная от той, с которой я жил последние четыре года.

Что, если я не убивал Лирику? Я никогда не видел тела, и у нее были закрытые похороны.

Никогда не было этого чертова тела.

Что если она была как те девушки в Роще? Как Татум? Что, если эти ублюдки забрали и ее?

Глава

26

Линкольн

На следующий день я явился в дом Киптона Донахью с тонной вопросов, но меня встретила желтая полицейская лента и толпа мужчин в черных костюмах, которые сказали мне, что миссис Донахью попросила о конфиденциальности и что я могу выразить свои соболезнования на мемориале.