Я разорву эту помолвку! (СИ) - Хэйли Джейкобс

class="p1">Принц опустил взгляд.

Две золоченных монетки лежали на сиденье.

Лакей, сидящий на облучке рядом с кучером, никогда не слышал, чтобы его господин так много смеялся.

Глава 9. «Сомнения жениха»

Джеймс

На границе климат был суровым и отличался от тепла столичной осени. Прямые столкновения с противником не начались, но все подсказывало, что это уже близко.

Вышел из шатра Гидеона чтобы немного развеять хмель, ударивший в голову. Не знаю, как только он привез столько вина… Наверное, ограбил погреба дворца, глухо рассмеялся, представляя эту картину.

В лагере было все спокойно. Солдаты несли караул, готовили пищу на кострах и сидели вокруг очагов, проводя время в разговорах. Кто чистил оружие, а кто штопал подштанники, бездельников среди нас не было.

Дыхание вырывалось облачками пара, все надеялись на то, что снега не будет еще хотя бы пару недель иначе подвоз партии продовольствия для армии может затянуться.

Вино разжигало кровь, хотелось продолжить веселье.

— Командир, идите к нам!

Оглянулся.

У одного из костров расположились солдаты из моего батальона: некоторые лица были мне знакомы, некоторые нет.

Я опустился на служивший скамьей ствол старого дерева. Все-таки нам еще предстоит идти плечом к плечу на врага, совершать подвиги, мне нужно знать, на кого из своих людей я могу рассчитывать.

— А меня дома ждет жена и трое ребятишек. Вот такого росточка старшенький, — хвалился бородатый мечник, показывая рукой себе чуть выше пояса и басисто хохоча.

Люди рассказывали о том, по чему тосковали больше всего, о том, что ценишь, когда находишься в разлуке — о своих любимых, о доме и о времени, проведенном вместе с близкими в родных стенах.

Я слушал молча.

Говорили много, невпопад, иногда перебивая друг друга.

Пили солдаты брашку. Дешевый алкоголь, который можно было найти за звонкую монету в окрестных деревнях. Это не вино из закромов дворца. Я покачал головой, когда мне всучили переходящий по кругу пузырь.

— Неужели вас никто не ждет? — вопрос застал врасплох.

Его автором был мужик средних лет, вдвое старше меня, он смотрел необыкновенно умными глазами на то, как плясали языки пламени костра, отбрасывая на землю облизывающие пожухлую траву тени.

Я вдруг почувствовал, что стало зябко. Все же ночи здесь холоднее, нежели в пестрой и никогда не засыпающей столице.

— Нет, — повел плечом, отбрасывая холод. — Никто меня не ждет.

— Совсем? — мужик почесал лохматую бровь. — А меня вот ждет. Двадцать лет уже ждет. Я из одного похода в другой, из казармы — на учения, где только по долгу службы не оказывался, думал, бросит, уйдет к другому, но нет, куда там. Наготавливает в дорогу еды, причитает, но все равно отпускает.

Я взглянул на небо. Хмель незаметно выветрился и теперь на душе было как-то пусто. Словно в комнате без мебели слова этого простого солдата эхом отдавались у меня в душе. Чтобы не дать им растерзать мое сердце, я дал волю рассудку:

— А если тебя убьют — жена будет горевать. Или с ней что случится, пока ты в отъезде — будешь до конца дней своих себя корить. Что хорошего?

Мужик покачал головой, отказываясь принимать мою логику.

— Думаешь, это слабость моя? Глупости все! Я смерти не боюсь и давно готов встретить ее лицом к лицу! Она, карга старая, уже двадцать лет за мной попятам ходит, рано или поздно догонит!

— Молод ты еще, — продолжил мужик, почесав рыжую макушку, — не понимаешь, да и слушать не станешь. Пока сам, свои умом не смекнешь, всякий вздор будешь говорить и в каждое гиблое дело нос свой совать.

Ну вот, будто мне отцовских нравоучений мало. Отодвинулся от этого пьяницы. Будет еще какой-то простолюдин меня жизни учить.

— Да разве это слабость? Думаешь, Маниса моя — это слабость? Да она мне такие силы придает, одна улыбка ее чего стоит… ик… а глаза, словно два озера… Знаю, что ждет она меня там, дома, и машу здесь мечом из последних сил… так бы уже сдался, сдох бы на радость чужакам… но как могу?! А если в дом ко мне придут? Жену мою не пощадят! С чего я их должен щадить? Ик!

— Верно говоришь!

— Правильно!

Слушавшие речи рыжего пьянчужки солдаты вскинули свои фляжки.

Я встал. Слушать эти бредни мне надоело.

— Светлось ваша… или как там бишь вас величать? Вы куда?

Но я даже не стал оборачиваться и вернулся обратно в шатер к Гидеону.

Принца рвало на пол. Светлые волосы разметались, на белой рубашке алели винные пятна.

Офицеры, которые сегодня составляли нам компанию, разбрелись кто куда, в страхе быть свидетелями жалкого поведения наследника престола. В шатре Гидеон был один.

Меня кольнуло чувство разочарования.

Я не за тем шел на войну, чтобы быть нянькой при принце или становиться его собутыльником. Не понимал, почему вдруг мой друг сейчас вел себя так, как никогда раньше. Я думал, что хорошо знал его, но вдруг передо мной оказался совершенно другой человек.

Нет, — мотнул головой. Кто здесь не боится? О войне мы знаем только из истории да со слов бывалых преподавателей академии, которую не так давно покинули после выпуска. Это был не ужас перед неотвратимым, а тревога перед неизвестностью.

Я не хотел признавать этого сам, но мне тоже было страшно. Однако умереть, так и не попробовав свои силы и не испытав себя, не дав понять всем остальным, чего я стою, казалось страшнее смерти.

Все люди эгоистичны по своей природе. И я тоже не исключение. Меня вела жажда славы, жажда совершить что-то достойное, чтобы спустя десятилетия имя мое произносилось с торжеством и гордостью жителями империи. Я хотел быть героем.

Гидеон выпрямился и вытер рот рукавом рубашки.

— А, Джеймс… ты вернулся. Я думал, что ты уже отправился спать… Мне что-то нехорошо.

— Гидеон, в чем дело? Ты выпил слишком много, лучше отдохни.

Вырвал очередную бутылку из рук кронпринца. Я был единственным во всей армии, кто мог себе это позволить и остаться безнаказанным.

Гидеон рассмеялся.

— Как всегда, ты ворчишь… Нет! Давай сегодня напьемся так, как никогда! Будто завтра не наступит! Нет, словно нам плевать, что случится потом! Никаких последствий, никаких сожалений!

Молча вздохнул и позволил принцу вырвать из рук отобранное минуту назад вино.

Гидеон закинул голову и в три глотка осушил половину, пока не поперхнулся жидкостью и не закашлялся, снова опустив голову вниз. Бутылка выскользнула из его рук и разбилась. Красное пятно расползалось по полу.

— Они уже близко, Джеймс, — принц смотрел