Викинги Британии - Джон Каппер

Летом он был занят работой на своем хуторе; вместо традиционных летних плаваний Свейн отправлялся в свои походы весной и осенью. Однажды он зашел так далеко на юг, что оказался близ островов Силли, одержав победу в битве у острова св. Марии и собрав много добычи. В остальном его поездки едва ли отличались друг от друга до тех пор, пока он не отправился в свой знаменитый «суконный поход».

Корабль из Гокстада

Вид с правого борта. Нос и части штевня – современная реконструкция.

Universities Oldsaksamling, Осло

Наступили наконец те дни, когда грабительские походы по всему Северному морю стали быстро выходить из моды. Последний масштабный набег из Норвегии имел место, когда Свейн был еще в самом расцвете сил. Конунг Эйстейн, начав с Кейтнеса, где он захватил и держал в плену Харальда, ожидая выкупа, опустошил далее весь восток Британии, а также южный ее берег почти до самого Саутгемптон-Уотера. В Абердине, Хартлипуле, Уитби, на побережье Кента, а также в некоем месте, которое, судя по всему, было Портсмутом, – везде остались следы его продвижения. Но в Норвегии люди уже недовольно качали головами: «народ по-разному отзывался об этом походе». Однако на Оркнейских островах обычаи викингов все еще составляли часть повседневной жизни. По крайней мере, такой вывод нас заставляет сделать тот факт, что деяния Свейна не подвергались там критике.

После смерти Регнвальда отношение Свейна к Харальду претерпело изменение в результате одного незначительного скандала. Одним из следствий новой дружбы между ними стало то, что Свейн сделал сына Харальда постоянным участником своих экспедиций. Юноша этот был на борту и во время знаменитого «суконного похода». «У них было пять кораблей с веслами, и все очень большие. На них они разоряли земли на Южных островах». Однако зловещая слава, которой Свейн пользовался на Гебридах, была быстрее его кораблей: «Люди прятали все свои богатства и имущество в землю или на вершины скал. Свейн заплыл далеко на юг до самого острова Мэн, но собрал очень скудную добычу». Тогда, покинув остров Мэн, он пересек море и разграбил побережье Ирландии. «Однако когда они проплывали южнее Дублина, в море показались корабли, прибывшие из Англии и державшие курс на Дублин. Они были нагружены английскими тканями, и огромное количество другого добра было на их борту». Долго сражаться тут не пришлось: «со стороны англичан было оказано мало сопротивления». По-видимому, из презрения к таким жалким людишкам Свейн отпустил их, оставив им достаточно пищи, и наблюдал, как их суда, оставшиеся без своего груза, уплывали прочь, в то время как он со своими людьми «двинулись к Южным островам и поделили свою добычу».

«Торжествуя, они покинули запад. Свейн и его товарищи считали свои деяния столь славными, что, когда они вошли в гавань, они натянули над своими кораблями тенты из английской ткани. Когда же они подплывали к Оркнейским островам, они пришили эту ткань к передней стороне парусов, и те выглядели так, будто все сделаны из тонкого сукна».

Но судьба была к нему благосклонна слишком долго. Свейн отправился тогда домой, чтобы, как обычно, провести лето на острове Герсей. Употребив «большую часть вина и английского меда» из своих недавних трофеев, он устроил большой праздник, на который пригласил ярла Харальда. Ярл постарался убедить старого пирата спокойно отдохнуть, наслаждаясь своей добычей. «Я полагаю, Свейн, что тебе следует теперь оставить морские походы, поскольку неплохо будет, если ты отправишься со всем своим добром домой». Свейн, однако, заявил ему, что должен совершить еще один, последний свой осенний поход: «…поскольку я понял, что я старею… и после этого похода мои путешествия закончатся».

Взойдя на «семь длинных кораблей, которые все были большие», Свейн вместе с сыном Харальда двинулись по следам своих прежних путешествий. Поначалу их добыча была столь же скудной, как и весной, однако великая цель Свейна, о которой он не забывал ни на миг, была иной – захватить сам Дублин. «Они плыли на юг до самого Дублина и прибыли туда совершенно неожиданно, так что горожане не знали об их прибытии до тех пор, пока те не вошли в город. Свейн и его люди набрали там много добра. Они взяли в плен городских правителей». Поскольку теперь Свейн держал в заложниках всех знатных горожан, Дублин, как утверждает сага, согласился заплатить ему «такой выкуп, который он потребует;…он также будет владеть городом вместе со своими людьми и управлять им. Дублинцы поклялись в этом».

Как никто другой, Свейн должен был знать цену подобным клятвам, однако на этот раз его перехитрили. Ночью, когда он и его люди спали на бортах своих кораблей, горожане уже готовились к его входу в город, который должен был состояться на следующее утро. Вдоль всего маршрута следования были выкопаны ямы или канавы, а в расположенных рядом домах в засадах разместились вооруженные люди. «Они положили сверху канав доски так, чтобы настил этот мог провалиться под весом человека. После этого они покрыли доски соломой так, чтобы канавы не были заметны, и стали ждать утра».

Утром, как и было заранее условлено, «самый нечестный человек во всех западных землях» сошел на берег со своей командой, намереваясь требовать выкуп. «И когда они вошли в городские ворота, горожане выстроились так, что образовали проход от ворот до канав. Свейн и его люди ничего не заметили и свалились в канавы».

Оркнейцев застали врасплох: они все оказались в ямах, а с тыла их отрезал от кораблей мощный отряд, так что у них не оставалось никакой надежды. «Они были не в том положении, чтобы защищаться, и там, в этих канавах, Свейн и все те, кто отправился с ним в город, лишились жизни».

Вспомните, как этот старый бродяга грабил христианские монастыри, вспомните всю его жизнь в целом, а теперь послушайте, каковы были его последние слова: «Знайте, люди… что я – один из телохранителей святого ярла Регнвальда, и я уверен, что нынче же окажусь там, где он пребывает вместе с Богом».

Так умер последний из викингов.

Глава XIII

«Up-helly-aa»

По сей день в этой земле

Раздаются могучие

Удары мечей воинства.

Раз в году новенькая викингская ладья вытаскивается из своего укрытия и движется к воде в одной из гаваней Британии. Раз в году ярл викингов встает на переднюю палубу корабля, «разинутая пасть которого наводит страх, а нос поражает богатством резьбы». И вновь полыхают огни в честь окончания Йоля.

Однако ладья эта не может ходить по волнам. Дубовый шпангоут заменяют раскрашенная ткань и бумага, а ее киль так же мало подходит для плавания в соленых морских водах, как и кольчуга ярла – чтобы отражать удары меча. Она совершает свой единственный поход, да и тот – посуху и на колесах. Однако в ней есть нечто большее, чем просто фантазия. Жители Шетландских островов с полной серьезностью отмечают «последнюю из Святых ночей» – «Up-helly-aa».

Едва ли найдется в маленькой столице Шетландских островов Лервике человек, который не был бы на улице во время грандиозного события – ежегодного фестиваля. Во главе факельной процессии громыхает на колесах ладья, на борту которой находится рулевой и великолепно наряженный ярл, сопровождаемый отрядом эскорта в соответствующих костюмах. За кормой корабля следуют около двух-трех сотен других «ряженых», все с полыхающими факелами над головами. Факелы эти служат двоякой цели. Их свет, как никакое другое освещение, заставляет блестеть металл щитов, мечей и шлемов. Когда короткое путешествие корабля подходит к концу и он оказывается у моря, искрящиеся факелы бросают ему на борт. Под аккомпанемент современных корабельных гудков и фейерверков ладья превращается в огромный костер. Но праздник Up-helly-aa еще не кончился. Он не будет полным, если ярл и его люди не отправятся продолжать веселье в помещение, как это происходило у викингов на празднике Йоля в древние времена.

Даже если бы Лервик не был больше ничем примечателен, то такой живописный праздник все же очень бы подходил для этого самого северного порта на Британских островах – это совершенно точно. Нигде среди жителей Британии наследственные черты норвежцев не являются столь преобладающими, как у жителей Шетландских островов. Приток шотландской и даже голландской крови не сумел ничего изменить, он только подчеркнул господствующий образ высокого, крепко сложенного народа со слегка задумчивым выражением лица – таким же особенным, как и их светлые волосы и голубые глаза.

Многие из обычаев и предрассудков их прародителей-викингов сохраняются среди островитян. Приступая к морской вахте с самого Бельтана (первого мая), они по сей день кормятся с урожая, добываемого как на земле, так и на море. Нередко говорят, что шетландец – это рыбак, который занимается земледелием, а оркнеец – земледелец, который занимается рыбной ловлей. В общих чертах это довольно верно; едва ли, проходя мимо маленького хутора на Шетландских или на Оркнейских островах, вы не увидите пару весел или развешанную для просушки над копающимися в грязи курами рыболовную сеть. И на той и на другой группе островов повсюду можно услышать приятную для слуха напевную старую норвежскую речь, щедро усыпанную словечками из странных диалектов. От острова к острову, практически от прихода к приходу, идиомы и интонация чуть-чуть различаются, – однако в меньшей степени, нежели в долинах Уэстморленда и Камберленда.