Разъяренный (ЛП) - Эванс Кэти

Кенна просовывает кончики пальцев под рукав футболки, затем проводит ими вниз по руке.

— Расслабься, Пинк, — мурлычет он.

Его голос приобрёл грубость, и волоски на руках встают дыбом от удовольствия.

— Меня зовут… Пандора.

— Так случилось, что я очень хорошо знаю твоё имя и помню, что оно тебе не нравилось, но тебе нравилось, когда я называл тебя красоткой. От этого у тебя темнели глаза, и ты прикусывала губу точно так же, как делаешь это сейчас, потому что тебе очень хотелось, чтобы я тебя поцеловал. Ты помнишь это, красотка?

Я усмехаюсь, но звук получается слабый. Я прикусываю губу, но теперь она кажется влажной, и Маккенна пристально смотрит на неё, как будто ожидая, что я приглашу его меня поцеловать. Он продолжает прикасаться ко мне своими длинными музыкальными пальцами.

Никогда не встречайтесь с музыкантом. Потому что другие мужчины никогда не смогут с ним сравниться.

Гибкими пальцами Кенна ласкает мои руки и локти. Запястья и пальцы. Потом, поглаживая, поднимаются вверх по ногам. Эти пальцы скользят по мне, и в животе сворачивается тугой узел удовольствия.

Я с трудом делаю вдох и выдох. Вдох, выдох.

Когда он проводит пальцами по моему горлу, мышцы сводит от напряжения. Боже, как тут можно устоять? Как можно сопротивляться парню, единственному, кого я когда-либо целовала. Когда-либо любила, и занималась любовью. Его пальцы скользят по моей коже, и я начинаю ёрзать.

— Расслабься. Дай мне десять минут, чтобы заставить тебя передумать, а прошло всего лишь две.

— Серьёзно? Только две? — хныкаю я.

Он наклоняется и целует мою ключицу, горло. Тёплое дыхание овевает моё тело, и я вспоминаю всё.

Пальцы, которыми Кенна прикасается ко мне. Ты совершенство, Пандора…

Мои пальцы, неловко обхватывающие его член. Как мне?..

Малышка, клянусь, как только ты пошевелишь рукой, я кончу.

Я держу в руке член Маккенны, горячий, длинный и толстый. Сердце пускается вскачь, тело бьёт нервная дрожь от возбуждения. Он смотрит на меня сверху вниз, будто изголодавшийся сексуальный маньяк. Головка влажная, и мне хочется попробовать…

Твою мать, не двигай этой рукой!

Накатывают воспоминания о том, какими невинными и возбуждёнными мы были, и прежде, чем разум успевает меня остановить, обвиваю руками шею Маккенны и выдыхаю ему в ухо:

— Хорошо, можешь сегодня остаться на ночь.

Его взгляд устремляется на моё лицо, он приподнимает одну бровь.

— Уверена?

Я прикусываю губу и нетерпеливо киваю.

Слышу, как он шепчет: «Чёрт», и тут же просовывает руки под мою футболку и обхватывает грудь поверх лифчика, глядя на меня сверху вниз и облизывая губы, словно смакуя меня. Нельзя хотеть этого так сильно, действительно нельзя.

— Только на одну ночь, — говорю я. «Навсегда…» — слышу у себя в голове.

Но он сосредоточенно кивает и говорит:

— Только на одну ночь.

Маккенна прокладывает дорожку поцелуев к моему рту, я поднимаю голову и приоткрываю губы, и когда наши губы соприкасаются, он стонет и продолжает только скользить по ним своими. Меня так возбуждают мысли о поцелуе с ним в постели, что я открываю глаза.

— Что? — шепчу я, затаив дыхание и чувствуя, как тело судорожно сжимается от желания, когда он проводит пальцами по моим соскам. — Ты не хочешь поцеловать меня? — Мне хотелось немного подразнить его своим поцелуем, но теперь я уже сама чувствую, что меня дразнят, потому что он решил меня так наказать.

Маккенна убирает руки из-под футболки и поднимает моё лицо к себе, ладонями обхватывает затылок, и, пристально всматриваясь горящими от вожделения глазами, бормочет:

— Я хочу намного больше, чем просто целовать тебя.

Я облизываю губы и смотрю на его рот. Его рот, который я действительно хочу — нет, в котором нуждаюсь, — прямо сейчас. Собираюсь попросить о том, чего хочу, но я уже попросила его остаться, и просьба о большем заставляет меня чувствовать себя беззащитной… такой открытой… такой слабой…

Мне неудобно выражать свои чувства, и эту чёрту я унаследовала от своей мамы. Её отношения с моим отцом были почти деловыми. С тех пор как он умер, с тех пор как ушёл Маккенна, моим единственным источником эмоций была Магнолия.

Но она не представляет для меня такой опасности, как Маккенна.

Она не сломала меня так, как это сделал он.

Поэтому я просто хватаю его за затылок, поднимаю голову и целую. Проходит всего лишь какая-то наносекунда, прежде чем он в ответ становится агрессивным, чуть не расплющивая меня, когда вытягивается надо мной своим большим телом так, что его член оказывается между моих бёдер. И я чувствую его. Его толстый, твёрдый, пульсирующий член. Вжавшийся в моё тело. Нас разделяют только мои джинсы и его кожаные штаны.

— Это надо снять, — говорит он и пытается потянуть мою майку вверх.

Останавливаю его и натягиваю её обратно.

— Подожди.

Его искрящиеся глаза бросают мне вызов, и я игриво улыбаюсь, стараясь делать это медленно, чтобы заставить его задохнуться в предвкушении.

«Сделай это, Пандора. Ох как он обрадуется, когда ты всё это у него отнимешь. Подумай о синих шарах, которые ты можешь ему устроить», — говорит во мне маленький дьявол. Тот самый дьявол, который наблюдал, как мне причиняли боль.

Он наблюдает с восхищением во взгляде.

Я стягиваю майку через голову.

Он тянется к лифчику.

— Подожди, — снова приказываю я.

Веки Маккенны тяжелеют, челюсти плотно сжаты, и он снова облизывает губы. Мой голодный волк с серебряными глазами…

Медленно расстёгиваю и снимаю лифчик.

Маккенна наблюдает, как я расстёгиваю молнию, и его глаза становятся всё темнее и темнее, а желваки на скулах ходят ходуном.

Он повторяет мои действия и расстёгивает молнию на своих кожаных штанах.

Смотрит на один напряжённый, твёрдый сосок, затем на другой, наклоняется, чтобы прикусить один кончик зубами, тянет, стаскивая штаны, а я скидываю свои. Застонав, я инстинктивно трусь об него, кожа к коже. Всё это не было запланировано — весь этот секс, — но у меня столько лет не было мужчины, что я просто… о-о-о. Его стон. Его стон убивает меня. Он обхватывает другую мою грудь ладонью и бормочет:

— Тебе понравился этот маленький стриптиз?

— А тебе? — задаю в ответ встречный вопрос.

Он тянет сосок сильнее, почти до боли.

— Как думаешь, насколько сильно я тебя хочу?

— Судя по… — качнув бёдрами, добиваюсь более тесного контакта — Предполагаю, что сильно?

Маккенна смеётся, уткнувшись мне в грудь, и от этого его смех становится ещё горячее.

— Я хочу тебя не просто сильно, а адски сильно. — Маккенна поднимает лицо, и его взгляд становится затравленным. — Пандора… — говорит он, как будто это начало чего-то другого, его кольцо на большом пальце скользит по моей грудной клетке. — …что случилось? — изучающе всматривается в меня. — Что случилось?

Закрываю глаза и глубоко дышу, на меня обрушивается лавина слов. Ты, блядь, ушёл! Ты разбил мне сердце. Мне пришлось в одиночку выдерживать давление матери. Я потеряла волю к жизни. Я потеряла то, что могло бы у нас быть.

— Эй, эй, посмотри на меня, — просит он, поворачивая мою голову за подбородок. Но я не могу смотреть на него.

Просто не могу.

Внезапно снаружи раздаётся шум и стук.

— Эй! Дора! ДОРРРРА! Привет! У нас есть выпивка! Открывай, сучка!

Я разочарованно стону.

— Это Лив и Тит? — спрашивает Маккенна.

— Да.

— Ты что, дружишь с этими двумя гадюками? Они же, не раздумывая, насадят твою голову на кол. — Похоже, он чертовски раздражён. И теперь, после этой передышки, я, собственно, тоже.

— А что, где-то поблизости есть другие девушки, с которыми можно было бы потусить? Нет. Так что — да, мы подруги.

Маккенна, вздыхая, отодвигается назад, а затем молча встаёт. Нет. Нет, нет, нет! Кажется, моё дрожащее от желания тело пронзает паника.