Нелюбимая для властного лорда (СИ) - Солт Елена

В гардеробной вспыхивает яркий свет. Жмурюсь, пытаясь привыкнуть к нему:

– Гости уже разъехались? – мой голос звучит хрипло.

В ответ – молчание. Слышится лишь размеренный стук плечиков. Лэйтон перебирает мои платья, продвигаясь вглубь комнаты.

Он в одних брюках, белая рубашка расстёгнута, под ней проступают рельефные мышцы груди и рук.

Подозрительно принюхиваюсь: пахнет спиртным, или мне кажется?

– Приём был великолепен, – продолжаю заполнять пространство невинной беседой. – Уверена, всем понравилось!

– Где оно? – глухо рычит Лэйтон, глядя на меня исподлобья налитыми кровью глазами.

Таким я его ещё не видела. Кусаю губы, пытаясь решить, какую тактику поведения сейчас лучше выбрать. Молчу.

– Элира, – угрожающе рявкает он, – отвечай!

– Что? Ты о чём? – хлопаю глазами и пячусь назад.

– О той тряпке из приграничной лавки, которую ты вздумала надеть при всех! Где она?

– Я, я не помню, где-то тут, – неуверенно показываю рукой на плотные ряды платьев.

Он делает шаг в мою сторону, хватает за плечо и грубо толкает вглубь гардеробной:

– Ищи!

– Где-то тут было, да, – неловко перебираю вешалки. – Это не оно, и это не оно, хм…

– За идиота меня держишь? – рывком разворачивает меня к себе, смотрит сверху вниз, нависает, вдавливает в мягкие платья, висящие за спиной.

Я теряю равновесие. Шёлковый пеньюар соскальзывает с плеча.

Лэйтон подхватывает меня за руку и заставляет встать ровно:

– Значит, тебе нравятся старики? Нравятся, ммм? Отвечай! – встряхивает меня за плечи.

Он не в себе сейчас. Он явно сошёл с ума. Как ещё объяснить этот странный поток бреда?

Пространство гардеробной словно сужается. Лэйтон заполняет его собой. Своей ярость, злостью… ревностью?!

И тут я вдруг понимаю! Серьёзно? Он приревновал меня к пожилому целителю? В этом всё дело?

Смотрю на происходящее чужими глазами: вот я выбегаю вслед за ушедшим, выскакиваю за ним на холод, мы с ним долго стоим в ночной темноте на расстоянии поцелуя.

Это для нас с Каритасом всё свелось к общению целителя и пациентки. А для Лэйтона, и, возможно, для некоторых гостей, всё могло выглядеть совсем в ином свете. Но всё-таки откуда в нём эта необоснованная ревность?

В довесок к этой внезапной догадке в памяти всплывают слова Кристиана о второй жене Лэйтона, которая «успела унести ноги», а также фраза, которую сказал сам Лэйтон в самом начале нашего с ним знакомства, что он привык к тому, что супруга это временное явление.

Могло ли всё это значить, что прошлое этого мужчины хранит какую-то незаживающую рану? Которую я сегодня неосторожно растревожила?

Раздражение и страх отступают. Меня захлёстывает волной сочувствия.

Тяну свободную руку к его щеке. Касаюсь подрагивающими подушечками пальцев его тёплой кожи, покрытой однодневной щетиной:

– Прости меня, – шепчу тихо, пытаясь отыскать в его глазах хотя бы тень человеческих чувств и эмоций. – Всё, что я делаю – это для того, чтобы быть с тобой. И с целителем Каритасом я говорила об этом. Мне не нужен никто, кроме тебя, Лэйтон, я думала, ты сам это знаешь.

Застыл неподвижной каменной глыбой. Спускаюсь взглядом вниз с его льдистых глаз на плотно сомкнутые губы, облизываю свои, приближаюсь к нему, почти касаясь своей возбуждённой грудью его обнажённой груди в вырезе белоснежной рубашки.

Что же с тобой случилось, что стряслось, что ты так закрылся ото всех? Отгородился ледяной стеной и никому не веришь? Что заставило тебя стать таким жестоким?

Он вдруг перехватывает моё запястье и грубо от себя отталкивает:

– Кто сказал, что то же самое нужно мне, Элира?

– Всем нужна любовь! – шепчу растерянно, потирая саднящую после его захвата руку.

– Мне не нужна, – отрезает резко. – Отдай проклятое платье, я уже сто раз пожалел, что купил его, или ты не выйдешь из этой комнаты! Я запру тебя в ней до тех пор, пока к тебе не вернётся память!

Мне обидно и больно слышать всё это. Прячу глаза. Тянусь, чтобы поправить сползший наполовину пеньюар. Взгляд Лэйтона механически следует за моей рукой, как вдруг, выражение его лица меняется с равнодушно-отчуждённого на удивлённое.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

В пару шагов сокращает расстояние между нами. Я инстинктивно отшатываюсь назад, но он не позволяет. Притягивает меня к себе, задирает рукав пеньюара, и мы оба смотрим на мой золотистый рисунок выше локтя, который вдруг резко увеличился примерно на четверть.

Лэйтон нежно ведёт большим пальцем по магической росписи.

– Давно он… такой?

– Я не знаю, – мотаю головой. – Я обычно не обращаю на него внимания.

– В прошлый раз здесь была всего пара золотых линий, – задумчиво произносит Лэйтон, а я понимаю, что под прошлым разом он имеет в виду наш с ним второй секс.

После которого, вероятно, и случился резкий рост рисунка. Вот только сейчас, после его грубости, я не в настроении ни вспоминать об этом, ни, тем более, повторять случившееся.

Высвобождаю руку, сжимаю кулачки, прохожу вглубь гардеробной, до самой стены.

Разворачиваюсь, смотрю на него исподлобья, затем сажусь вниз, откидываю голову назад в разноцветные юбки.

– Что ты делаешь? – Лэйтон прячет руки в карманы и хмуро за мной наблюдает.

– Жду, пока ко мне вернётся память. Можешь закрыть дверь с той стороны.

Молчим. Сверлим друг друга взглядами, и впервые я не готова уступать первой.

Он усмехается, затем медленно идёт ко мне: шаг, второй, третий. Останавливается рядом и произносит:

– Не сегодня.

12. Чувства или расчёт?

Элира.

Я смотрю в пол и кусаю прядь волос, намотанную на палец. Лэйтон останавливается в шаге от меня. Вижу его начищенные до блеска ботинки.

На уровне моих глаз повисает протянутая в воздухе ладонь:

– Идём.

Механически рассматриваю аккуратные ногти правильной квадратной формы, массивные перстни с ларитом. Не спешу принять его руку. Упрямлюсь.

– Идём, Элира, – нервно встряхивает ладонью. – Я знаю, что у тебя есть вопросы, я готов ответить на них.

Задираю голову, смотрю на него недоверчиво снизу вверх.

Завидев мои сомнения, Лэйтон кивает:

– Просто поговорим. Ну же.

– Можно, – пожимаю плечами и вкладываю свои прохладные пальчики в его большую тёплую ладонь.

По телу проходит горячая волна. Что со мной? Почему он действует на меня… так?

Помогает мне подняться и делает приглашающий жест рукой, предлагая мне пройти вперёд.

Пересекаю гардеробную, выхожу в спальню. Нервно сглатываю, бросив быстрый взгляд на огромную кровать, решительно прохожу мимо и выхожу в гостиную.

Вздрагиваю от резкого порыва ветра, ударившего в оконную створку, отчего та жалобно вздрагивает.

Чувствуя себя здесь хозяйкой, кладу ладонь на полупрозрачный сигнальный синий кристалл, и сразу иду к двери.

Спустя пару минут слышу шаги за дверью. Выглядываю в полутёмный коридор. Вижу Данью, которая ещё не успела раздеться ко сну.

– Принеси, пожалуйста, чайник с кипятком и две чашки, – прошу её шёпотом.

На втором этаже темно и тихо, но снизу ещё доносятся звуки: прислуга убирает зал после приёма.

– Конечно, госпожа, – приседает Данья, затем хмурится. – Вы сказали кипяток? Не чай?

– Верно.

– Поняла! – резко разворачивается и спешит в сторону лестницы, ведущей на первый этаж.

Возвращаюсь в комнату. Лэйтон стоит спиной ко мне и смотрит в окно, убрав руки в карманы. Любуюсь его ровной прямой спиной. Как ему удаётся выглядеть парадно и дорого, даже в простой белой рубашке?

Перевожу взгляд на тёмное стекло. Что он там рассматривает? Не видно ничего, кроме чёрной ночной мглы.

Опускаюсь на колени перед камином, тянусь к увесистой железной кочерге, ворошу угли, подбрасываю несколько поленьев. Смотрю на то, как языки пламени с тихим потрескиванием начинают лизать светло-коричневые бруски дерева.