Обращенные к звездам. Прошлое, настоящее и будущее астрономии - Эмили Левеск

идеально круглую дыру, стрелок ведь был вооружен 9-миллиметровым пистолетом, а не базукой.) Однако слух о техасском телескопе, уничтоженном в перестрелке, распространился так широко, что попал в национальные вечерние новости. Телеведущий Уолтер Кронкайт с печальным видом сообщал о катастрофических повреждениях, причем сообщение сопровождалось фотографией другого телескопа, показанной вверх ногами.

Столкнувшись с паникой в астрономическом сообществе, которое считало, что прекрасный новый телескоп «расстрелян», директор обсерватории Харлан Дж. Смит срочно опубликовал сообщение, в котором кратко описал инцидент и подчеркнул, что телескоп в полном порядке: «Нанесенный зеркалу ущерб от пуль и нескольких ударов молотком незначителен. Повреждения ограничены небольшими кратерами радиусом от 3 до 5 см, которые снижают эффективность сбора света примерно на 1 %… На следующую ночь телескоп возобновил свою программу наблюдений, полученные фотографии — одни из лучших за весь первый год использования аппарата»[16].

Как шутили астрономы, конечным результатом всей этой катавасии стало то, что 107-дюймовый фактически превратился в 106-дюймовый. По сей день отверстия от пуль все еще видны в зеркале телескопа.

Тем не менее обсерватория — опасное место, даже если вас не держат под дулом пистолета. У большинства обсерваторий целый набор факторов риска: опасные дороги, большая высота, недоступность медицинской помощи (до ближайшей больницы обычно несколько часов езды), а также тяжелое подвижное оборудование и усталые слабые люди.

Высота сама по себе опасна: в тысячах километров над уровнем моря организм страдает от влияния разреженного воздуха. Головные боли, головокружение, усталость и помутнение сознания — неприятные симптомы, мешающие многим астрономам в процессе сложных научных исследований. Не один наблюдатель озадаченно смотрел на физические формулы, которые знал вдоль и поперек, или тщательно вел записи во время высокогорных наблюдений, а потом, перечитывая их на уровне моря, обнаруживал в них тарабарщину.

Телескоп «Субару» на Мауна-Кеа расположен на высоте более 4200 метров. Мне повезло, и я во время наблюдений там никогда серьезно не страдала из-за перепада высоты, но мы с коллегами развлекались с датчиком насыщения крови кислородом: несколько раз за ночь прикрепляли его на палец и смотрели, как уровень кислорода в крови медленно снижается. (Тот факт, что мы находили это забавным, говорит о том, что мы, скорее всего, испытывали легкую эйфорию, которая возникает при умеренном недостатке кислорода.) В Мауна-Кеа, одной из самых высокогорных обсерваторий в мире, особенно тщательно следят за безопасностью наблюдателей: общежития обсерватории находятся на достаточно комфортной высоте, около 2700 метров над уровнем моря, на которой сон не нарушается, и все вновь прибывающие должны провести там целую ночь для акклиматизации, прежде чем отправиться на работу к телескопам. В большинстве куполов хранятся кислородные баллоны и дыхательные маски на случай, если кто-то начнет страдать от серьезных побочных эффектов. По иронии судьбы недостаток кислорода может даже повлиять на остроту зрения, мешая разглядеть небольшие или тусклые объекты, такие как звезды в ослепительном небе над горами. Несколько человек рассказали мне об интересном, но явно нецелевом использовании кислородных баллонов: выходишь на улицу, смотришь на ночное небо, которое мозгу, страдающему от кислородного голодания, кажется тусклым, а затем делаешь глоток кислорода и наблюдаешь, как прямо-таки расцветают звезды.

Также стоит помнить, что от обсерватории обычно несколько часов езды до ближайшего медицинского учреждения, и если вдруг случится что-то серьезное, то пострадавшего остается только срочно вернуть в цивилизацию. Актер Алан Алда однажды посетил обсерваторию Лас-Кампанас в Чили, чтобы увидеть ее в действии и взять интервью у тамошних астрономов для своей телепрограммы «Новые горизонты американской науки». Там у него произошла мучительно болезненная странгуляция кишечника, потребовавшая хирургического вмешательства, и его пришлось срочно везти на машине скорой помощи из отдаленной обсерватории в больницу в Ла-Серене. Эту историю он рассказывает в своей книге «Никогда не делайте чучело своей собаки и другие полезные советы».

Чилийские обсерватории в пустыне Атакама удивительно хорошо оборудованы для оказания неотложной медицинской помощи отчасти потому, что на севере Чили людям не привыкать к физически опасным работам, которые ведутся в местах еще более труднодоступных, чем горные вершины. Например, печально известная шахта Сан-Хосе, где в 2010 году тридцать три шахтера пробыли под завалами шестьдесят девять дней, также находится в регионе Атакама. По чилийскому законодательству, при работе в таких отдаленных местах обязательно должен присутствовать медицинский работник на случай чрезвычайных ситуаций.

Один астроном вспоминал, как его коллега во время наблюдений в куполе Серро-Тололо так увлекся, что снял мешавшую ему страховочную цепь, упал с платформы и приземлился плашмя на спину на бетонный пол. Обеспокоенные коллеги повели его к доктору — старичку, который, не поднимаясь со своей табуретки и не вынимая папиросы изо рта, велел астроному походить перед ним туда-сюда. После этого врач — совершенно справедливо — объявил, что с пациентом все в порядке, и объяснил: он проработал в шахтах сорок лет и повидал столько падений, что по походке может определить, сильно ли пострадал человек.

Падения сами по себе — распространенная опасность в работе астронома и имеют богатую историю, начиная с эпохи, когда нормой было карабкаться по лестницам в клетку главного фокуса или на высокую платформу. Изрядное количество переломанных ног и спин пришлось на астрономов, ходивших в темноте по платформам Кассегрена или внутренним дорожкам купола. Но почти в каждой из баек о таких случаях есть трогательное упоминание о том, как пострадавший астроном с медицинской каталки скорбно дает указания коллеге-наблюдателю: «Закончите съемку! Потом переходите к следующему объекту!» — он корчится от боли, но не желает терять ни минуты телескопного времени.

Темнота в куполе также осложняет дело: астрономы получали ушибы, серьезные сотрясения мозга и даже теряли сознание, взволнованно вбежав из теплой комнаты в непроглядно темный купол и врезавшись головой в противовес телескопа или бетонную опору. Низкие температуры также были причиной проблем в эпоху ручного наведения телескопов и работы в куполах. Не один астроном, прижав глаз к окуляру, обнаруживал после длительной съемки, что слезы и нежная кожа вокруг глаза примерзли прямо к металлу. Одному наблюдателю удалось отвинтить окуляр и прямо с ним на лице уйти в соседнюю теплую комнату, где он дождался, пока окуляр отмерзнет, чтобы установить его на место и вернуться к наблюдению.

Наслушавшись подобных историй, которые часто рассказывают с усмешкой даже сами незадачливые наблюдатели, вспоминающие о полученных по собственной вине травмах, хочется воспринимать их как забавные фарсы. Нетрудно представить себе, как ученые, сонно моргая от недосыпа и хохоча от эйфории, вызванной кислородным голоданием, кругами носятся по куполу и бьются головой о выступающие части оборудования, будто герои старых немых комедий.