Ловушка для опера - Алексей Сухаренко

– Вот как! – удивился Бодряков – И давно?

– Чуть позже Вас. С того момента как Вы стали помогать в освобождении Максима. Я же понимаю, что Вы как родной его отец готовы были на все, только мало чем могли помочь. Так?

– Дальше – грубо умолчал оперативник, которому очень не нравилось, что об его самой личной стороне жизни знает этот неприятный ему человек.

– А дальше если бы не вышел Городецкий с шифром, могло случится непоправимое. Вот я и вынужден был помочь ему выйти из Бутырки наступив на все свои профессиональные принципы.

– Кричали? – задал провокационный вопрос оперативник не зная как ему поддеть этого хитрого собеседника.

– Кто? – не понял Харчевский.

– Принципы. Когда Вы на них наступили – ухмыльнулся Бодряков.

– Я честно говоря, больше боялся услышать крики матери по погибшему сыну – красиво вывернулся адвокат.

– А как же Круглов, или Городецкий вернется в Бутырку самостоятельно, мучимый угрызениями совести? – поинтересовался милиционер.

– Это решение пусть остается на совести Бориса.

– А он теперь знает, что Максим не его сын? – задал личный вопрос Бодряков.

– Нет.

– И Вы его адвокат ему не сказали? – засомневался оперативник.

– Я изначально адвокат Надежды Петровны. Еще с той поры, когда она не была замужем. А то, что она мне доверила, я не имел права рассказывать.

– А про Эдика Вы мне ни чего не скажите? Какое отношение он имеет во всей этой истории? – попробовал копнуть поглубже оперативник.

– А что Эдуард? Он уже больше пяти лет охраняет обоих моих клиентов. Предан им до гроба. Даже когда Городецкий вышел из СИЗО не доверил мне отвезти его к Надежде Петровне. – пояснил защитник – Его отношение определяется просто – следить за телами хозяев.

– И где Городецкий сейчас? – задал самый важный вопрос Бодряков.

– Сергей Иванович, хоть Вы какое-то родственное отношение и имеете к этой семье, но Вам капитану милиции, я не решусь сказать об этом – вежливо отказался Илья Ильич.

– А Вы постарайтесь решиться. Для Вас же лучше будет – как можно тверже произнес оперативник.

– Что это? За всю мою помощь в освобождении Вашего сына Вы мне угрожаете? – удивленно вскинул адвокат свои брови.

– Нет, что Вы. Предупреждаю. Не сегодня завтра Вас арестуют за пособничество в побеге и другие преступления против правосудия, и есть только один способ этого избежать – это вернуть Городецкого назад в камеру – как можно уверенней произнес Бодряков.

– А с чего Вы взяли, что меня арестуют? Во первых, я сразу заявил, что тот кого мне привели это не мой клиент Городецкий, а значит я не утаивал его побег…

– Да но Вы и не заявили, что это Круглов, который уже неделю должен был есть мамины пирожки – прервал его объяснения оперативник.

– А почему я должен помнить его внешность, тем более, что он был полностью переодет и подстрижен под Городецкого. Я его не узнал! – Было видно, что Харчевский заранее продумал свои ответы.

– Это Вы будете говорить у следователя прокуратуры, Вас уже неделю прослушивают, так что вопрос задержания это вопрос времени – огорошил его неприятной информацией оперативник.

– А почему Вы уверены, что сможете уговорить Бориса вернуться назад? – засомневался в целесообразности хранить молчание Илья Ильич.

– У меня тоже есть профессиональные тайны – уклонился от прямого ответа Сергей Иванович, давая понять, что разговор закончен.

– Подождите – остановил его в дверях Харчевский – Я не уверен, но возможно, он находится на даче в Кратово. Только адреса я не знаю…

– А разве в Кратово его дача? – вцепился в его слова Бодряков, вспомнив, что именно там, впервые, увидел похищенного сына.

– Да нет, это дача Эдуарда, когда он его встретил у Бутырки, он сказал, что на квартире ему быть нельзя и необходимо отсидеться за городом.

– Тогда все правильно – сам себе подтвердил оперативник свою версию о роли охранника.

– Что правильно? – не понял адвокат.

Его вопрос так и остался без ответа, по скольку Бодряков уже был на лестничной клетке.

На весь оставшийся день у Сергея Ивановича был четкий план. Вначале в больницу к Замутилову, затем на разведку в Кратово, а после все зависит от результата.

Проезжая мимо дома, где жила Зоя Николаевна, Бодряков остановился, решив хоть немного поддержать пожилую женщину и дать ей хоть какую-нибудь надежу.

Зоя Николаевна была сильно удивлена визиту работника милиции. Переборов смущение, она засуетилась с чайником. Сергей Иванович еще раз осмотрел скудную обстановку квартиры.

– Да живем не богато, – вернувшись с кухни подтвердила его мысли пожилая женщина.

Она внимательно вглядывалась в Сергея Ивановича пытаясь определить с каким известием пришел капитан милиции. Бодряков поймал ее испытывающий взгляд.

– У меня хорошие и не очень хорошие новости – осторожно начал оперативник.

Женщина выжидательно промолчала.

– Сегодня видел Вашего сына. С ним все нормально. Он жив и здоров. – Выдал Бодряков хорошее известие.

– Слава тебе Господи – перекрестилась Зоя Николаевна – Где он? Почему не с Вами?

– Вышло небольшое недоразумение, и он пока еще в следственном изоляторе – пояснил Сергей Иванович, и видя, охватившее мать Егора отчаяние, поспешил добавить, – но я думаю, что скоро он будет освобожден.

– Адвокат уже мне это обещал – вздохнула пенсионерка – Спасибо Сережа, самое главное, что Егор жив, а ждать меня моя жизнь научила.

Не смотря на спешку, Сергей Иванович не смог отказать пожилой женщине, и они сели пить чай с смородиновым вареньем. Зоя Николаевна очень по-доброму смотрела на человека, который принес ей хорошую новость, и все норовила подложить в его блюдце очередную порцию смородины. В дверь неожиданно позвонили. Зоя Николаевна извинилась за необходимость отойти к соседке на пять минут. Бодряков встал, собираясь уходить, но она попросила ее подождать и допить чай.

– А что бы Вы совсем не скучали, вот Вам наши с Егором семейные фотографии – Женщина протянула оперативнику картонную папку для бумаг.

Женщина вышла, а Сергей Иванович, проклиная себя что остался, стал разглядывать сложенный в папке семейный фотоархив. Десятилетний Егор Круглов на фотографии в кругу своих сверстников, выглядел полностью здоровым, с осмысленным выражением глаз. А вот он же в 16 лет, видимо сфотографировавшийся на паспорт. Глаза из другого измерения, аскетическая абстрагированность от происходящего.

«Да не повезло парню» – не успел подумать Сергей Иванович, как его внимание привлекла старая фотография начала 50-х годов. Какой-то холодок пробежался внутри его тела. На фотографии была изображена семейная пара. Женщина на руках держала завернутого в одеяльце младенца, наклонив голову к плечу мужчины в военной форме. Точнее в милицейской. У Бодрякова с собой была точно такая же фотография. Единственное сохранившееся напоминание о его родителях, с которой он ни когда не расставался Только эта лучше сохранила лицо его матери. Его фотография, которая досталась ему после смерти бабушки, кочевала вмести с ним по детским домам, и маленький Сережка Бодряков часто по ночам, когда его охватывала смертельная тоска, гладил пальчиком лицо матери прося ее поскорей забрать его к себе. Из-за этого изображение матери практически полностью стерлось. Сейчас он с огромным интересом и трепетом вглядывался в лицо этой красивой шатенки, находя большую внешнюю схожесть с собой. Первым желанием было подменить эту фотографию своей, но потом он успокоился и задумался.

«Кто же Зоя Николаевна? Дальняя родственница? Откуда у нее фото моих родителей» – мысли о том, что она могла быть его матерью лезли в голову, но Сергей Иванович злился на себя за это, и настойчиво гнал их, видя полную несхожесть внешности родительницы Егора с его матерью.

Неожиданно он вспомнил как ругалась его покойная бабушка на его мать. Они всегда начинались одинаково – «Шалава Зойка….». От контраргумента своей памяти ему стало душно, ладони рук вспотели.

«А вдруг?» – начал капитулировать его мозг, но тут же «выбросил спасательный круг» – «Да что мало что ли Зой? Да и мать уехала на другой конец России, а эти москвичи. Вот и фото их семьи».

Он внимательно всмотрелся в фотографию десятилетнего Егора, который сидел на коленях отца, улыбающегося симпатичного русого мужчины. Зоя Николаевна стояла за их спинами полуобнимая своих мужичков.

Вернулась хозяйка. Увидев, с каким интересом ее гость рассматривает их семейное фото, она села на против.

– Да здесь мы с покойным отцом Егора – прокомментировала она Бодрякову.

Сергей Иванович еще раз всмотрелся в лицо пожилой женщины, но так и не смог ни чего для себя определить. Его состояние было подобно сжатой стальной пружины, и он не выдержав внутреннего напряжения достал заветную фотографию.

– А здесь кто? Ваши родственники?