Клуб для избранных - Татьяна Коган

В клубе ведется негласное соревнование за самый необычный финал. Чем изощреннее, зубодробительнее смерть, тем больше очков ты зарабатываешь, занимая почетное место лидера. Последние полгода никто не может превзойти результат одного успешного финансиста, мы кличем его Эстет. Он со своей командой загнал жертву в сарай (здоровый был, между прочим, бугай, отсидевший десять лет за изнасилование и убийство), оглушил ее, подвесил за ноги вниз головой, сделал надрез на шее и сидел на раскладном стуле, наблюдал, как из несчастного капля за каплей вытекает кровь. Мало того что наблюдал, на камеру снимал — для домашнего архива.

Я против подобной жестокости. Прелюдия, игры, развлечения могут быть веселыми и жестокими. Но смерть должна быть быстрой и легкой.

Я рада, что Майк проучил Эстета. Ирония судьбы. Он хотел довести добычу до комы, но теперь валяется в коме сам, в частном госпитале, и ходят слухи, врачи не делают позитивных прогнозов.

Я попросила Майка продержаться неделю. Я верю в него, несмотря на то, что до сих пор самому удачливому беглецу удалось выстоять лишь три дня. Дональд смотрел на мой энтузиазм с долей скепсиса, но теперь он уже и сам внимательно следит за игрой — все следят. Такого увлекательного этапа не помнят даже заядлые игроки. Благодаря Майку моя репутация взлетела до немыслимых высот. Уже трое уважаемых членов клуба заявили, что будут участвовать во всех играх, для которых «добычу» подбирала именно я. Такими темпами, Дональд, твоя детка тебя превзойдет.

Впрочем, не буду раньше времени задирать нос. Не уверена, проявится ли моя страстная скрупулезность в отношении свежих кандидатов. Все-таки Майки — это особый случай.

Знаете, как бывает, проходишь мимо витрины магазина, видишь какую-то вещь и остро понимаешь, что не сможешь без нее жить. Ты хочешь эту вещь, немедленно, нелогично, категорически. Точно так же мне захотелось Майка. Похоже на одержимость, согласна. Я знаю, что сказал бы мой психолог, если бы он у меня был. Вы ведь не поверили мне, когда я наплела про него? Я соврала. Нет у меня никакого психоаналитика — я никогда бы не рискнула поделиться с кем-то своими эмоциями, обнажиться настолько, чтобы стать уязвимой. Мои тайны останутся со мной, и даже если кто-то прочитает эту тетрадь, то подумает, что это наброски художественного романа какой-нибудь студентки, возомнившей себя автором психологических триллеров.

Я врала, врала и вам и себе — я писала это потому, что в глубине души мне это нравилось, нравилось возвращаться в прошлое, смакуя те события, которые раньше вызывали протест. Боли роста, когда ты развиваешься через дискомфорт, раз за разом переступая собственные ограничения…

Пятница

Бостон, Массачусетс

Часы на башне пробили пять вечера, когда Майк Нолан подходил к стоянке такси. Один из водителей, индус, высунул локоть в открытое окно и скучал, глазея по сторонам. Майк приблизился к нему и поинтересовался:

— Хочешь подзаработать немного налички?

Пятнадцать минут спустя, уладив все детали, Майк устроился в уличном кафе на Ньюбери-стрит и заказал себе плотный обед. Невысокие старинные дома с эркерами и арочными дверями тянулись вдоль вымощенного красным кирпичом тротуара — их плотно прилегавшие крыши были одинаковой высоты, словно срезанные гигантским лезвием. Вокруг сновали толпы туристов, играла музыка. Проворные официантки с улыбкой перебегали от столика к столику, рассчитывая на щедрые чаевые. Светило солнце, в воздухе кружили аппетитные ароматы, — и Майк улыбнулся тому, как близок к идиллии окружающий пейзаж.

Мимо прошли две симпатичные девушки с пакетами из бутиков. Одна задержала на Майке томный взгляд, сказала что-то подруге, и та тоже повернулась, чтобы оценить его внешность. Наверное, со стороны он выглядел расслабленным, не ведающим забот парнем, который может позволить себе в разгар рабочего дня не торчать в офисе, а прохлаждаться в кафе и наслаждаться жизнью. Он отвел глаза, чтобы не давать красоткам ложную надежду, — им стоило держаться подальше, чтобы не навлечь на себя неприятности.

«Знали бы, девчонки, как я провел минувшую ночь», — с горечью подумал Нолан.

Чертов извращенец продержал его почти сутки — семнадцать часов, если быть точным. Майк не знал, нанесла ли существенный вред его организму недавняя экзекуция, но чувствовал он себя неплохо — по сравнению с ранним утром, когда вернулся в мотель.

Саммер-стрит заливало траурное закатное солнце. Майк шагал по мосту через канал Форт Пойнт, разделявший центральный и южный районы Бостона, и скользил рассеянным взглядом по мерцающей серо-голубой воде. Если он правильно запомнил рассказанную Бобби историю (тот любил сыпать историческими справками), аккурат сотню лет назад на этом мосту случилась трагедия. Здесь проходила надземная линия метро, и в один из вечеров машинист поезда не успел вовремя заметить, что мост раздвинут и ворота заперты, и на всей скорости рухнул прямо в канал. Погибло почти полсотни человек.

Справа возвышалось узкое, со скошенными углами строение «Бостон ворф компани». Впереди, слева, дырявили небо бетонные когти восемнадцатиэтажного здания вентиляции транспортных тоннелей. Бобби говорил, что все без исключения бостонцы раскритиковали это архитектурное решение.

Началась промышленная зона. Майк пересек второй мост, казавшийся древним из-за больших старомодных фонарей и мемориальных кораблей-музеев, пришвартованных чуть поодаль, затем еще один — через канал Резервед. У круизного терминала белел огромный красивый лайнер, а по другую сторону моста почти все русло заполонили мелкие яхты и катера.

Поток машин постепенно редел, и на Эл-стрит, обрывающейся у берега океана, почти совсем иссяк. Подул ветер, принеся запах соли и водорослей. Позади остались «Зеленая Таверна» и ресторан «Сола», и потянулись вдоль улочки однотипные, будто вырезанные и склеенные из картонок разноцветные домишки — красные, серые, голубые, бежевые (больше бежевых).

Солнце выбросило прощальные всполохи света, и в считаные минуты окружающее пространство посерело, пожухло, и сразу стало понятно — уже давно наступила осень, тоскливая и зябкая, неотвратимая, прятавшаяся под обманчивой дневной теплотой. Теперь Бостон снова стал неприветливым, мрачным — точно таким, каким встретил Майка несколько дней назад, воскресным вечером в Бикон Хилл.

В кармане брюк зазвонил мобильный.

— Привет, Милая.

— Ты жив! Поверить не могу!

— Я тоже.

— Я сотню раз звонила тебе сегодня…

— Телефон разрядился, — объяснил Нолан, пиная мелкий камешек на выщербленном асфальте. — Пока провод нашел, сама понимаешь…

— Как же я рада, что ты жив, — восторженно повторила она, и почти сразу же ее голос стал низким и напряженным. — До полуночи несколько часов. Тебе нужно успеть взять новые координаты.

— Я в курсе. — Майк поднял голову — впереди, через бульвар, Эл-стрит упиралась в увитое плющом старое муниципальное здание с флюгером на трубе.

— Ты… Ты что-нибудь… придумал?

— Да.

— Да?

Майк усмехнулся:

— Не переживай. Я справлюсь.

В трубке послышался тяжелый вздох:

— Тогда удачи, Майки.

Они помолчали.

— Ты сама-то в порядке? — спросил он. — Или тебе нельзя об этом говорить?

— Не думай обо мне, ладно? Со мной все хорошо, пока… — Она запнулась, не закончив фразы.

— Пока что?

— Не важно.

— Пока что, Милая? — повторил Нолан. Он не знал, кто эта девчонка и стоит ли ей доверять. Он не знал совсем ничего, но почему-то подкатывал к горлу комок, когда Майк пытался представить ее — напуганную до смерти, одинокую, отчаянно скрывающую свой страх.

— Со мной все хорошо, — отчеканила она. — Пока ты в игре, Майки.

Пока ты в игре.

Нолан остановился у низкой изгороди, обрамлявшей зеленую лужайку, и замер в оцепенелой задумчивости. Затем тряхнул головой, набрал на телефоне 911 и, когда диспетчер службы спасения ответил, быстро заговорил:

— Здравствуйте! Меня зовут Фрэнк Уильямс. Я нахожусь на M-стрит бич, в районе старого порта, и здесь творится что-то неладное. Похоже, горит здание, я слышу крики…

Он нажал на отбой и быстрым шагом направился в сторону пляжа.

Широкий песчаный берег вынырнул из сумерек; дрожащая кромка прибоя то накатывала, то отступала с мягким шелестом, оставляя на упругом, смешанном с галькой песке влажный след. На высоком флагштоке перед входом на пляж развевался под порывами ветра американский флаг; на горизонте, едва различимые в темноте, бугрились отгородившие бухту от океана острова.

На скамейке под деревьями сидела парочка — Нолан видел лишь силуэты; чуть поодаль тучная дама выгуливала маленькую скандальную собаку — она залилась надрывным лаем вслед промчавшимся по бульвару велосипедистам. Половина окон в домах, устремленных фасадами на океан, еще не горела — за каждым из них мог скрываться снайпер.