Дорога Отчаяния - Йен Макдональд

— На их месте мог оказаться любой из нас, — сказал Образцовый Работник Года своим коллегам по смене А, когда они потягивали мандариновый дайкири в отделанном наново баре Делаханти. — Такое может случиться с кем угодно.

Случилось. Это случилось с акционером 26844437 («Я подозреваю акционера в предательстве и промышленном шпионаже в пользу компаний–соперников, чьи названия я, будучи лояльным и верным акционером, не должен упоминать. С уважением, Д. Сталин), акционерами 216447890 и 552706123 («Я подозреваю акционеров в незаконном совокуплении в рабочее время. С уважением, Д. Сталин») и акционером 664973505 («Я обвиняю акционера–управляющего производственной линией 76543, Департамент легкой сельскохозяйственной промышленности, в небрежности, праздности и отсутствии усердия в продвижения Девятичленных Добродетелей Индустриального Феодализма. С уважением, Д. Сталин»).

День, когда серые костюмы пригласили этого паладина индустриальных добродетелей присоединиться к младшему руководству, должен был наступить с неизбежность. Тогда‑то он и обнаружил, что серый костюм был не один, их было одиннадцать, сидящих вдоль трех сторон дубового стола и вращающих ролики конвейера, производящего менеджеров низшего звена. Во главе стола восседал старейший младший руководитель — серый костюм, которому подчинялись остальные серые костюмы. В конце стола, на почтительном удалении от цвета управленческой касты, стоял Джонни Сталин. Пожилой серый костюм произнес короткую речь, содержавшую такие выражения, как «образцовый работник», «блестящий пример», «производственная единица», «высшие ценности» и «акционер, обладающий пониманием принципов Индустриального Феодализма». Джонни Сталин тщательно запоминал эти клише, чтобы использовать их в собственных хвалебных речах. После собеседования были поданы липкие коктейли, прозвучали поздравления — и Джонни Сталин откланялся, покинув чертоги касты управленцев. Вернувшись в свою номерную комнату, он обнаружил под дверью конверт, содержащий документы по переводу в учебное подразделение управления производства. На внутренней стороне двери висел стандартного размера бумажный костюм — серый.

30

Мудрость, столица мира, стоит на сорока холмах у берегов Сыртского Моря, и ее хрустальные башни укрыты завесами из зеленого винограда и летних цветов. Ллангоннедд был построен на острове посреди озера, и за прошедшие столетия выплеснулся за его пределы, расположив целые районы на плавучей решетке понтонов или на шатких системах из тысяч свай. Ликс расположился на обеих сторонах глубокого ущелья и по переброшенным через него двадцати мостам, каждый из которых является творением и предметом заботы одного из департаментов Универсуума, прогуливаются Главы Факультетов в плащах и под капюшонами — с его приземистых цилиндрических башен рвутся в небо десять тысяч воздушных змеев — молитв о бесконечно мудрости Мастеров Ликса. Бастион РОТЭК, Фарфоровая Гора — это федерация сотен маленьких деревень, разбросанных по огромному изысканному парку. Есть тут деревня, свисающая с ветвей деревьев подобно скоплению плетеных гнезд неведомых птиц, другая, построенная из изумительно обожженного и расписанного фарфора, третья, возведенная на плавучем острове посреди озера, четвертая, состоящая из разрисованных кибиток, павильонов и тентов, кочующая по лесам, пятая, расположенная в паутине из алмазного волокна, растянутой между пиками Фарфоровой Горы.

Таковы некоторые из величайших городов мира. К этому списку необходимо присовокупить Белладонну. Без сомнения, этот город ничем не уступает перечисленным выше, однако его чудеса менее очевидны. Все, что видит путешественник, приближающийся к Белладонне со стороны высушенных, пыльных Стампос, ограничивается тарелочными антеннами, диспетчерской башней аэропорта, немногочисленными саманными постройками и несколькими квадратными километрами рулежных дорожек и взлеток, размеченных вкопанными покрышками. И тем не менее город Белладонна здесь, он невидимо присутствует, как божественная сущность в пасхальном хлебе: он настоящий, этот самый грешный город на свете, он поджидает странника буквально в нескольких метрах у него под ногами, будто муравьиный лев, алкающий человеческой плоти.

Белладонна гордится своими аппетитами, кичится своей испорченностью. Это не город, а подлая сука; порт; матросская шлюха, а не порт. Здесь всегда три пополуночи, в городе Белладонна, раскинувшемся под каменным небом. Здесь больше перекрестков, чем где‑либо во всем мире. В городе, богатом на рюмочные, суши–бары, таверны, секс–бутики, винные лавки, бордели, серали, бани, приватные киноклубы, ночные кабаре, кафе, развлекательные аркады, рестораны, пачинко, бильярдные, опиумные ямы, игровые провалы, танцевальные дворцы, карточные школы, цирюльни, крэпсточки, телесные лавки, массажные салоны, детективные агентства, нарколаборатории, ночные клубы, сауны, будки кидал, джин–распивочные, садомазо–подвалы, бары для одиночек, рынки плоти, блошиные рынки, аукционы работорговцев, гимнастические залы, галереи искусств, бистро, периодические журналы, развлекательные программы, оружейные лавки, книжные развалы, комнаты пыток, релаксориумы, джаз–клубы, пивные, тележки лоточников, репетиционные залы, дома гейш, цветочные магазины, абортарии, чайные комнаты, рестлинг–ринги, петушиные ямы, медвежьи ямы, собачьи ямы, барсучьи ямы, салоны русской рулетки, парикмахерские, винные столы, модные бутики, спортивные залы, кинематографы, театры, публичные аудитории, приватные библиотеки, музеи причудливых и эксцентричных кунштов, выставки, специально отведенные места для представлений и перформансов, казино, театры уродов, залы одноруких бандитов, стрипшоу, аттракционы, тату–салоны, религиозные секты, храмы, церкви и похоронные агентства как ни один другой город в мире, найти человека, который не хочет, чтобы его нашли, практически невозможно. Но если это человек — знаменитый Лимаал Манделла, то найти его в Белладонне проще, чем в любом другом городе света, потому что Белладонна боготворит знаменитостей. Здесь не нашлось бы дворника или золотаря, который не знал бы, что Лимаала Манделлу, Величайшего Игрока в Снукер в Известной Части Вселенной, можно найти в задних комнатах Джаз–бара Гленна Миллера на улице Горестей. И точно так же мало кто не сумел бы огласить весь список побед Лимаала Манделлы, ибо Белладонна был городом, в котором длина списка прямо указывала на степень величия. В Белладонне не было никого, кто не мог похвастаться несколькими солидными списками.

И где, в таком случае, список тех, кого Лимаал Манделла поверг на пути к вершине? Он сейчас будет оглашен.

Тони Юлиус, Олифаунт Дау, Джимми Бриллиант Петроленко, Тузы Квартучьо, Ахмед Синай Бен Адам, Куль Джонсон, Итамуро Сэмми Йоши, Луи Манзанера, Рафаэль Рафаэль–младший, Пальцы Ло, Нобуро Г. Вашингтон, Генри Наминга, Епископ Р. А. Викрамасинг, господин С. Асийм, Челюсти Джексон–младший, Мороженщик Ларри Лемеск, Иисус Бен Сирах, Валентин Куи, господин Питер Мелтерджонс, Французик Рей, Дхарма Айлмангансорен, Неемия Чан (Душевнейший чувак), господин Дэвид Боуи, Микал Мики Манзанера (не родственник), Саломан Салриссян, Владимир Колосажатель Дракул, господин Норман Майлер, господин Хайран Элиссен, Мерседес Браун, Красный Футуба, Судья (Судья Дред) Симонсен, «Проф.» Хаз Ксавье, Черный Джон Делореан, Хью О'Хэа, господин Питер Мелтерджонс (повторно).

Как победитель Лимаал Манделла был скромен. Он презирал дорогостоящие понты оппонентов: норковые чехлы для киев, алмазные вставки в зубы, инкрустированные жемчугом кии, клонов–телохранителей, игольные пистолеты чистого золота — все эти побрякушки неудачников. Отдавая шестьдесят процентов выигрыша своему менеджеру, Гленну Миллеру, который открыл собственный лейбл «Американский патруль» для независимых групп и построил студию звукозаписи, он получал достаточно, чтобы держать душу в теле, а остатки анонимно раздавал на благотворительность — помощь отставным проституткам, горячую похлебку для 175000 зарегистрированных белладоннских нищих и реабилитацию лиц, подсевших на алкоголь, наркотики и порнографию.

Однако при всей скромности и щедрости Лимаала Манделлы, его нельзя было обвинить в упоении самоуничижением. С убежденностью, непоколебимой, как небеса, он верил в собственную исключительность. Он стал энергичным, худым и отпустил бороду, которая только подчеркивала стальной оттенок глаз. Гленна Миллера беспокоил фанатизм своего протеже. Как‑то утром, после того, как музыканты упаковали инструменты и отправились по домам, он наблюдал, как тот сталкивает шары, практикуясь практикуясь практикуясь, совершенствуясь, оттачивая мастерство, никогда не удовлетворенный собой до конца.

— Ты себя не щадишь, Лимаал, — сказал Гленн Миллер, укладывая тромбон на стол. Шары скользнули в лузы, подчиняясь неумолимой математике кия. — Никто не может добиться большего, чем ты. Слушай, сколько ты здесь — год, да? Чуть больше, двадцать шесть месяцев, если быть точным; тебе не так давно исполнилось одиннадцать, ты побил игроков куда опытнее тебя; ты чемпион, любимец Белладонны, разве этого недостаточно? Чего еще тебе не хватает?