Стреляй, напарник! Дилогия - Андрей Олегович Белянин

я так разорюсь на фиг. Вот вам пожалуйста, влетел на новенький смартфон. И это в дополнение к уже имеющимся убыткам…»

Вспомнилась наглая морда эмиссара, бесстыже порочащего его, Александра Тимохина, перед коллегами.

«Жаль, я вчера в него из «рэпа» не попал. Подстрелил бы сволочь, и ничего бы этого не было! – Он почувствовал, как опять распаляется. – Спокойно. Я спокоен. Гладь воды под лунным светом. Фу-ух… Так, то, что я не попал, это хорошо. Иначе Сулинов за убийство объекта задержания меня вместе с этим же объектом кремировал бы».

Это подействовало, яростный накал сошёл, оставив только лёгкое раздражение.

«Кстати, о Сулинове. Что он мне утром говорил? Ага, в пятнадцать ноль-ноль у моста через Кутум. Точно!»

Он прошёл на кухню, где над холодильником висели электронные часы. На табло горело 14:07.

«Ого, осталось меньше часа. Хорошо ещё до моста идти недалеко».

Долговязую фигуру Всеволода он разглядел ещё на подходе. Тот, ссутулившись, засунув руки в карманы, бродил возле берега и пинками отправлял мелкие камушки в воду.

«Блин! Неужели мне опять с ним работать?» – недовольно подумал Александр. Хотя где-то в подсознании он понимал, что уже не злится на Долгорукова, как прежде. Так, лёгкое раздражение, не более.

– Здорово, блондинка!

Всеволод недовольно поморщился, но вступать в пререкания не стал, коротко кивнул и буркнул:

– Привет.

– Что, тоже с бодуна маешься? – Тимохина тянуло поболтать, так как пришёл он рано и по-любому надо как-то скоротать время.

– Да не то чтобы очень, – не меняя кислого выражения лица, ответил вчерашний напарник и собутыльник. – Но определённая степень дискомфорта внутри присутствует.

– Слушай, а с чего мы так нажрались-то? Вроде же по одной хотели, а вышло эвона как. Ни фига не помню, как нас занесло…

– Плохо, что не помнишь, ты ведь сам и спровоцировал продление попойки.

– Я?!

– Ты, – безжалостно подтвердил Всеволод. – Мы засели в «Бир хаусе», заказали по одной, я светлое, ты тёмное. И тебе вдруг взбрело в голову агитировать о превосходстве тёмного пива над светлым. Я стал возражать, а ты потребовал провести эксперимент. Вот мы за вечер и наэкспериментировали. Когда я согласился с тобой, что тёмное лучше, ты стал прокламировать, что среди тёмных сортов наилучший «Черновар». И настоял на дегустации. Когда я и с этим согласился, тебе стало вдруг интересно, а где «Черновар» лучше, в «Бир хаусе» или в «Академии пива». Потребовал сравнения, и мы пошли в «Академию». Потом ещё куда-то. И ещё. В общем, после «Академии» я уже точно не помню, сколько заведений мы посетили.

Тимохин вытаращил глаза и стоял как громом пришибленный. Такого он от себя не ожидал. Давно прошли студенческие годы, когда вливал в себя алкоголь немерено, так сказать, за компанию. Теперь же ему нравилось употреблять понемногу, изредка, а главное, культурно. И чтоб вот так по-дурацки сорваться?!

– Да уж, – попытался он оправдать себя любимого, – вот до чего работа доводит! – И тут же сам себе возразил: – Нет! Не работа довела. Это всё та зазеркальная сволочь виновата.

В памяти всплыли моменты вчерашней потасовки с эмиссаром. Сколько раз они с Всеволодом были на волосок от смерти. «Если бы группа майора вовремя не подоспела… – Логическое завершение мысли не радовало финалом. – А ведь майор тоже мог не успеть. И если бы док с Варей не уложили голубчика через окно…»

Поняв, что и у этой мысли финал тот же, он злобно сплюнул и, чтобы больше не думать о неприятном, просто сменил тему.

– А ну, сын мой, – дурашливо пародируя пастыря, обратился к Всеволоду, – исповедуйся мне, как отцу духовному. Какие такие чувства ты, отрок, испытываешь к представленной тебе вчера лейтенанту Воронюк?

Долгоруков, видно не ожидавший такого вопроса, на несколько секунд опешил. Потом пожал плечами и, задумчиво глядя на течение реки, ответил:

– Ну какие? Пожалуй, благодарность. Ведь она с доктором нам жизнь спасла.

– Только благодарность ли? – продолжал допытываться Тимохин.

От дальнейшего допроса Всеволода спас телефонный вызов.

«Хаммерфолл», – безошибочно определил Александр рингтон напарника. – Хм, а ты свой чувак! Правильную музыку слушаешь, товарищ!»

Товарищ тем временем достал смарт и нажал «ответить».

– Долгоруков, чтоб тебя! – донёсся из динамика рёв Сулинова. – Где тебя носит, Биг-Бен ходячий!

Даже на негромкой связи мощь майорского голоса практически сбивала с ног, заставляя рефлекторно съёживаться и искать укрытие. Округлив глаза, Всеволод застыл, не решаясь даже рот открыть.

– Оглох, что ли? – продолжал надрываться смартфон. – Я спрашиваю: ты где?

– Я здесь! – нервно ответил блондин, обливаясь потом.

– Здесь – это где?! – Казалось, майор сейчас выпрыгнет из мобильника и загрызёт несчастного внештатника.

– Ну здесь. Где вы и сказали, у моста.

– Какого моста?

– Через Кутум…

– Через какой ещё Кутум?

На Долгорукова было больно смотреть, он решительно не понимал, что происходит. Его ищет начальство, которое само же и назначало ему место встречи. И вот он стоит на месте, а его всё равно ищут. В отчаянии он бросил взгляд на Тимохина, ища хоть какой-то поддержки.

Тот пожал плечами, мол, сам не понимаю. Прикрыв микрофон ладонью, Всеволод шёпотом спросил:

– А сколько у нас Кутумов?

– Один, – также шёпотом ответил Александр.

– Ну через наш Кутум, – ответил майору Долгоруков уже в полный голос.

– Какой ваш?! – Децибелы начальственного рёва достигли самых высоких отметок. – В каком районе, торшер ты лопоухий?

Несмотря на тревожность ситуации, Саша не мог не улыбнуться. «Торшер лопоухий. Прикольно, надо будет запомнить».

Вслух же произнёс:

– Скажи, что мы в конце Третьего Юго-Востока, у моста через Кутум.

Всеволод и сам знал, где они находятся, но растерялся и не сообразил, как правильно ответить шефу. Как видно, майор услышал Сашину подсказку, и его голос стал чуть тише, но зато более зловещим:

– Та-а-ак! Значит, и Тимохин с тобой?! Отлично! Поздравь его от меня.

– С чем? – удивился Всеволод.

– А с тем, что когда я до него доберусь, – голос майора не возрастал, но от его интонаций веяло надвигающимся торнадо, – то я ему его собственный мобильник, который у него «вне зоны действия», в такое место засуну, откуда он его самостоятельно ни в жизнь не вытащит!

Внештатники обменялись прощальными взглядами. Они ещё не понимали, как и где конкретно провинились, но