Жемчужина для Тео - Зинаида Соколова

наболтала лишнего. Слова на веранде дали много поводов для размышления.

И вывод у меня получился один — Тимофей знает, что я невиновна, но для чего-то продолжает уверять меня в обратном, хотя уже совсем не так, как до этого.

Его поведение изменилось после всех этих бесконечных телефонных звонков. И взгляд изменился, и поведение.

Думаю об этом и ищу в телефоне информацию о компании Кузнецова. После всей этой кутерьмы с утечкой информации хотелось бы понять, чем занимается Тимофей.

Так увлеклась поисками, что входящий звонок меня пугает. Замираю, глядя на незнакомый номер.

После истории с Мирославом я не отвечаю на такие входящие. Кому необходимо со мной связаться — напишут в мессенджере и объяснят, кто они и что им нужно.

Но тут, почему-то, нажимаю прием звонка и настороженно подношу трубку к уху.

— Маргарита, это я. — слышу голос отца.

Меня охватывает нехорошее предчувствие.

— Папа? — говорю сдавленно на вдохе.

— Рита, я очень прошу тебя приехать, это не телефонный разговор, приезжай прямо сейчас. Дело не терпит, срочно нужно, чтобы ты приехала. — голос отца узнаваем, но звучит как-то странно.

— Что случилось, пап? — пытаюсь понять причину звонка.

Столько времени ни пол словечка, а сейчас такая срочность.

— Не могу говорить по телефону, — отец делает паузу, — ты очень срочно нужна. Это важно.

Мои мысли мечутся, как белки, пытаясь сообразить, как попасть домой из моего вынужденного заточения.

— Па, я не смогу, — начинаю от волнения ходить по комнате, — это не от меня зависит. Объясни, что за важность такая? Что-то с тобой или Женькой?

Как бы то ни было, но кроме отца и сестры, у меня никого нет из близких. И, несмотря на обиду, отца бросить в трудный момент не могу.

— Да, с Женькой, — словно спохватившись тараторит отец, — приезжай!

И потом короткие гудки.

Я стою и смотрю на экран телефона, словно это поможет понять, что случилось.

Что делать? Ехать к отцу? Он ни разу не звонил с того момента, как я ушла.

И я молчала, хотя иногда хотелось набрать номер отца и просто узнать о нем, о Женьке.

С сестрой мы пару раз говорили, но про отца я не спрашивала.

И почему отец позвонил не со своего номера? Хотя он последнее время часто менял номера. Говорил, что это для безопасности. А сейчас явно что-то случилось и он позвонил мне с неизвестного номера.

Рой вопрос в голове гудит и гудит. И первый вопрос, как выйти из дома, если я решу ехать к отцу?

И начинаю действовать в своём привычном режиме — маленькими шагами. Сначала звоню Тимофею.

Гудки идут, но ответа нет. Сбрасываю и набираю несколько раз — ничего. Пишу ему сообщение, но судя по серым галочками, он не видит.

Тогда звоню отцу, но он уже недоступен. Еще раз — опять тот же результат. Это уже пугает.

Нервно хожу по комнате и смотрю в телефон. Ничего нового, по прежнему Кузнецов молчит. А я все более ясно понимаю, что к отцу поехать должна. Но как?

Охрана дома стала такая, что выйти не смогу. Смотрю в окно и вижу двух человек у ворот и одного у машины у крыльца.

Эту смену я видела только раз, на прошлой неделе. Как раз перед этим и начались неприятности у Кузнецова.

Нажимаю на экран смартфона и открываю контакты. Листаю в попытке найти кого-нибудь, кто может помочь.

И вдруг меня осеняет! Номер 112! Скорая помощь, вот что мне нужно. Не раздумывая набираю три цифры.

А дальше все происходит словно в кино. Я быстро собираю рюкзачок с самым необходимым и спускаюсь в гостиную, жму пару кнопок на внутреннем телефоне и слышу голос одного из охранников.

— Слушаю вас, Маргарита Григорьевна.

— Впустите врача скорой помощи. — специально говорю сиплым голосом.

— Скорая к нам? Вам плохо?

— Да, откройте ворота врачу. — стараюсь говорить уверенно.

Минут через пятнадцать к дому подъезжает легко узнаваемый автомобиль с маячком на крыше.

Потом просто делаю вид, что у меня тяжелый приступ астмы, и меня уже несут в скорую на носилках. Пришлось, конечно, сделать спектакль эффективнее с помощью денег, но куда без этого.

Охрана при мне набирала номер Тимофея, но безрезультатно, и поэтому старший смены решает отпустить меня в больницу.

Только не одну, а с одним из охранников.

Что ж, один не трое, проще улизнуть от него. А в приёмном отделении столько людей, что я легко исчезаю среди пациентов.

И через час уже подхожу к когда-то родному дому. На дорожке перед воротами стоит белый фургон с логотипом какой-то транспортной компании.

Перед тем как нажать на звонок у калитки ещё раз пытаюсь набрать Тимофея. Теперь он недоступен. Что ж, я пыталась его предупредить. Странно, что Тимофей не перезвонил, это на него непохоже.

Механизм на воротах знакомо щёлкает и ворота немного разъезжаются в стороны. Осторожно ступаю вперёд, вглядываясь в окна дома. Всё тихо, словно и нет никого.

Дверь открывает Наталья, одетая так, словно в доме светский приём.

— Заходи, уже устали ждать. — выплёвывает она вместо приветствия.

— Что с отцом? Как Женя? — выпаливаю вопросы, но в ответ вижу только спину сводной сестры…

Наталья молча идёт вглубь дома, виляя бёдрами так, что я боюсь как бы она задом двери с петель не снесла.

Я шагаю в гостиную, попутно оглядывая коридор и проход в кухню. Никого нет и тишина такая, что мне становится совсем тревожно. Женька обычно летела ко мне вприпрыжку с криками ура. А тут словно вымерли все.

В гостиной отца нет, и Женьки тоже.

А с дивана у окна поднимается Мирослав.

41. Серьезные дела. Тимофей

Мне следовало догадаться, что встреча не будет простой. Я ждал этого разговора. Люди Старского мне сообщили некоторые подробности про ситуацию с договорами, про людей, стоящих за этим.

Впрягаться за меня они не станут, но информацией делятся. А тех, кто мог встать на моём пути не так много. И один из них, банкир и бывший сиделец Гротов Михаил.

Отец Мирослава.

И сейчас он сидит рядом со мной.

— Ну что, мальчик, поговорим серьёзно? Кто я, знаешь? — скрипит довольно пожилой мужчина в синем костюме с замысловатым платком на шее. Этакий стареющий франт.

Поздновато он сынка-то родил, судя по внешнему виду отца.

Смотрю в окно и снова на Гротова. На стоянке спокойно, но глаз замечает людей в нескольких машинах. Да, банкир серьёзно готовился. И побаивался. Себя он очень бережёт.

Вся ситуация напоминает кино из девяностых. Стрелки, разговоры, делёжка влияния.