Пленительные женщины. Одри Хепберн, Элизабет Тейлор, Мэрлин Монро, Мадонна и другие - Серафима Чеботарь

Завидовали ей все и всегда, даже мать – Клавдия Половикова. Талантливая актриса, но очень недобрый человек, которая плохо относилась к дочери и ревновала к ее успеху.

Серова поступила в Театр им. Моссовета, где проработала девять лет. За все это время она получила лишь одну стоящую роль – Лидию в пьесе «Сомов и другие». Она играла в очередь с Любовью Орловой и своей игрой вызывала восхищение и публики, и критики, и коллег по театру.

А в доме у нее был разлад. В 1957 году они с Симоновым расстались. Он устал от ее нервных срывов, пристрастия к питью, от того, что в доме не было покоя. Еще до того, как они окончательно расстались, Симонов написал безжалостные строки (они были им опубликованы):

Я не могу тебе писать стихов —Ни той, что ты была, ни той, что стала.И, очевидно, этих горьких словОбоим нам давно уж не хватало…Упреки поздно на ветер бросать,Не бойся разговоров до рассвета.Я просто разлюбил тебя. И этоМне не дает стихов тебе писать.

Сначала Валентина Васильевна боролась – она боялась остаться одна. Она была очень ранимым и незащищенным человеком. Она уничтожила почти весь свой архив, многое сожгла, наивно думая, что это поможет ей выжить. А Симонов сразу женился вновь – на интеллектуалке Ларисе Алексеевне Гудзенко, вдове поэта Семена Гудзенко и дочери генерала Жадова. Симонов удочерил ее дочь Катю, потом у них родилась обожаемая Симоновым Саня. Имя Серовой изживалось из жизни Симонова. Он никогда не упоминал о ней, снял посвящение из сборника «С тобой и без тебя». И только стихотворение «Жди меня» по-прежнему выходило с пометкой: «В.С.» – и сноской: «Валентина Васильевна Серова – заслуженная артистка РСФСР». И все.

Она осталась одна. У нее забрали дочь – она воспитывалась у бабушки, Клавдия Половикова даже судилась с Серовой из-за нее. Маша рвалась к матери и по достижении совершеннолетия вернулась к ней. Это было довольно мучительно. Обожая мать, Мария Кирилловна не могла жить с нею рядом.

Серова рано постарела. Алкоголизм очень сильно сказался на ее внешности. Из-за пьянства ее уволили из Театра им. Моссовета. Она ненадолго вернулась в Ленком, где играла какую-то чепуху. Ее уволили по сокращению штатов. Потом ненадолго был Ногинский театр и в конце – Театр киноактера. Она пила – страшно, отчаянно. Последние годы ее жизни ничем не напоминали о том, что когда-то эта всеми брошенная женщина принадлежала к элите. Она была не столько постаревшая, сколько сломленная и спившаяся. Все те люди, кто пил за ее здоровье в хлебосольном симоновском доме, теперь отвернулись от нее. Она узнала и безработицу, и нужду, и унижения. Числясь в Театре киноактера, каждое утро она звонила диспетчеру и спрашивала, есть ли для нее работа. И каждое утро получала ответ: «Нет, Валечка, для вас работы нет». Ее дочь вспоминала, что в те годы Серова была ожесточенной, совершенно потерянной, загнанной в угол. К ней приехал ее сын, Анатолий, – такой же алкоголик, как и мать. Он умер за полгода до нее. Похоронили его в Монино, под Москвой, где он жил с новой женой. Серова не была на похоронах – она была уже в бессознательном состоянии.

Она умерла в декабре 1975 года. Умерла одна, в пустой квартире, сутки пролежала на полу. Ей было 57 лет. Ни некрологов, ни статей в газетах не последовало – лишь коротенькое извещение в газете «Вечерняя Москва». Панихида была в Театре киноактера. Народу было немного, все стояли в пальто и ждали, когда начнется гражданская панихида. А она все не начиналась – кто-то должен был приехать, то ли из Союза кинематографистов, то ли из Госкино СССР… И вдруг за кулисами включили магнитофон, и зазвучал голос Серовой, исполняющей песню из кинофильма «Жди меня». Мгновенно началась панихида, люди выходили к гробу и говорили – с нежностью, болью, обидой, горечью…

В 1979 году, за месяц до смерти, Симонов призвал в больницу дочь с просьбой принести остатки серовского архива. Симонов перечитал свои письма к Серовой и сказал дочери: «Я думал, что все ушло. И вдруг все вернулось ко мне, я все пережил заново, словно это происходит сейчас…» Письма он сжег. Но Маша втайне от отца сняла копии с его писем к матери и сохранила их.

Очень многие люди, окружавшие Серову, отошли в небытие. Даже Симонов. А Серова остается в памяти, потому что второй такой у нас нет – романтической женщины, умеющей дарить людям счастье, и актрисы, не умевшей терять…

Марина Ладынина. Свет далекой звезды

В сталинские времена в начале улицы Горького висели два огромных, во весь дом, портрета. На одной стороне улицы – сам Иосиф Виссарионович. А на другой – Марина Ладынина. Одна из ярчайших, любимейших актрис, она была олицетворением эпохи.

Трудно поверить, но эта изящная, изысканная, с благородными манерами женщина имела самое пролетарское происхождение. Марина Алексеевна родилась в глухой сибирской деревушке Назарово Енисейской губернии 11 (24) июня 1908 года – больше века назад. Родители были простые крестьяне: у отца, Алексея Дмитриевича, было три класса сельской школы, а мать, Мария Наумовна, и вовсе неграмотная. В семье четверо детей, где Марина – Маша, Маруся – была старшей. Все заботы по дому были на ней: и за младшими присмотреть, и постирать, и еду на всех приготовить. Работала и по найму: доила летом у зажиточной соседки коров. А зимой ходила в школу в соседнее село – в родной деревне школы не было. С детства у Маши было два увлечения: книги и сцена. Читала запоем, а потом с увлечением, в лицах, пересказывала прочитанное друзьям. Со второго класса она считалась лучшим рассказчиком школы и поэтому выступала в школьных спектаклях в качестве суфлера. Увлекшись пьесой, Маша проигрывала в своей будке все роли спектакля и иногда так заигрывалась, что ее голос заглушал актеров. За это ей постоянно попадало: «Ладынина, выгоним – больно слышно тебя!» С тех пор ее стали дразнить артисткой. Постепенно ей стали поручать и настоящие роли. А еще Маша прекрасно пела, плясала, играла на балалайке в оркестре народных инструментов… В талант дочери поверила даже мать, властная и строгая, убежденная в том, что работа на сцене – дело совершенно никчемное.

Марина оканчивала школу – класс с педагогическим уклоном – в городе Ачинске. Там был драматический театр. Кроме постоянной труппы, на его сцене часто выступали гастролеры, и Машу часто приглашали на подмену заболевших или неприехавших артистов. Нередко после спектакля режиссеры звали ее уехать с труппой. Но хотя Марина уже тогда больше всего на свете хотела быть актрисой, она отказывалась. Она твердо знала, что сначала надо учиться… И зарабатывать деньги для своей семьи.

После школы – в пятнадцать с половиной лет – Марина стала сельской учительницей в родном селе. Но любовь к сцене только усиливалась: Маша постоянно играет в любительских спектаклях, участвует в концертах. Вскоре она переехала в Смоленскую губернию, на родину отца, – чтобы быть ближе к культуре. Как-то раз в село, где она работала, приехал в отпуск Сергей Фадеев, артист театра Мейерхольда. Они познакомились. Разглядев в молоденькой сельской учительнице талант актрисы, Фадеев дал ей адрес ГИТИСа, а главное – подарил книгу К.С. Станиславского «Моя жизнь в искусстве». Будущее было определено. И в 1929 году Марина Ладынина на третьей полке плацкартного вагона отправилась покорять Москву.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});