Дневник Трейси Бикер - Жаклин Уилсон

— Однажды я туда ходила с Кэм, Джейн и Лиз. Мы сидели в саду, я выпила коктейль и съела три пакета соленых чипсов с уксусом.

— Ну, в моем пабе нет сада, и там нельзя сидеть на улице. Нет, я думала, не пойти ли мне туда самой?

— А я?

— Я тебе постелю на диване, и ради такого случая ты сможешь немного посмотреть телевизор.

— Ты хочешь меня оставить одну? — спросила я. Сердце у меня сильно забилось.

— Не ной, Трейси! Ты ведь не маленькая!

— Я не люблю оставаться одна, — сказала я. — Мама, неужели ты не можешь побыть дома и поиграть со мной?

— О чем ты говоришь, Трейси? Разве я мало с тобой сегодня играла? А ты меня и на часок не можешь отпустить с друзьями в паб? Пропущу там пару стаканчиков — вот и все. И приду домой задолго до закрытия, клянусь! Ты все равно будешь уже спать.

— А что, если я не засну?

— Тогда посмотри телевизор, я же сказала.

— Сегодня ничего хорошего не показывают.

— Тогда посмотри видео. Ох уж эти дети! Сразу видно, ты избалована. Делай, что тебе велят, если хочешь, чтобы мы поладили.

— Ты не должна от меня уходить!

— Я буду делать то, что хочу, юная леди! И смени тон! Ты хочешь, чтобы я тебя снова в детский дом отправила?

Я покачала головой и не смогла произнести ни слова.

— Ну ладно. Не упрямься! Вылезай из моих вещей и переодевайся в пижаму.

Она стала разговаривать со мной, как с капризным малышом. Даже сама смыла с меня косметику и стала играть в глупые игры с полотенцем, притворяясь, что это птичка, которая клюет меня в нос. Я громко смеялась и подыгрывала ей, делая вид, что мне это очень нравится. Надеялась, что, если буду по-настоящему милой и забавной, мама передумает и никуда не пойдет.

Но она ушла. Оставила меня одну.

Поцеловала, поправила одеяло, помахала мне рукой на прощание и ушла в своих черных замшевых туфлях на высоких каблуках.

Я позвала ее и сказала, что она не обязана играть со мной. Я буду лежать тихо, как мышка. Я сделаю все, что она захочет, если только она останется со мной. Не знаю, слышала ли она меня. Она все равно ушла, а я осталась. Совсем одна.

Сначала я рассердилась. Она не должна была от меня уходить. Если я позвоню Илень и наябедничаю, у нее будут серьезные неприятности. Я знала, кому мне хочется позвонить, но не могла. Я не могла признаться Кэм, что все пошло не так, как я ожидала, да еще с самого начала.

Потом я рассердилась на саму себя. Неужели все действительно пошло не так? Не понимаю, что это я себя так накручиваю? Подумаешь! Мама побежала, чтобы пропустить пару стаканчиков. В конце концов, многие матери ходят в паб. А моя мама прекрасно ко мне отнеслась, купила мне новые брюки, поиграла со мной… Она была самой лучшей мамой на свете! Почему бы мне не лечь на ее замечательно удобный диван, посмотреть телевизор и чудесно провести время, пока она не вернется?

Я знала ответ. Мне было страшно. Мамин поступок напомнил о тех временах, когда я была совсем маленькой и она вот так же оставляла меня одну. Я почти все забыла, но помню, как плакала в темноте, но никто не приходил. Казалось, темнота тянется куда-то далеко-далеко, а я совсем одна в этом мире, и мама никогда не вернется.

Сейчас я чувствовала то же самое, хотя понимала, как это глупо. Я свернулась калачиком и стала думать о ней. Как мне хотелось вернуться! Я совсем запуталась. Мне было так одиноко, что я даже заснула, но, когда проснулась, мамы по-прежнему не было дома, хотя все пабы к тому времени уже закрылись. Я включила телевизор, но звук показался слишком громким в пустой квартире, и я сразу его выключила. Я все прислушивалась и прислушивалась, думая, что же я буду делать, если мама не вернется. И вот, когда я уже почти смирилась с этой мыслью, послышались шаги, смех и скрежет ключа в замке.

В гостиной зажегся свет. Я продолжала лежать, свернувшись калачиком и крепко зажмурившись.

— Ой, совсем забыла, что постелила ей в гостиной, — прошептала мама. — Смешная, правда? Совсем на меня не похожа. Давай, пошли отсюда. Иди-ка лучше домой, дорогой! Да, понимаю, но ничего не поделаешь.

Послышался противный мужской голос, и чмоканье, и мамин смех:

— ax ты проказник! Нет! Ш-ш-ш, ребенка разбудим!

Я постаралась дышать медленно и ровно, как будто действительно спала. Мужчина снова что-то забормотал.

— Ух! — сказала мама. — Да, мне бы очень хотелось попасть на скачки в воскресенье. Отличная идея! Хотя маленькая Трейси все еще будет здесь. Может, взять ее с собой? Слушай, она не будет мешать!

Снова послышались возня и бормотание:

— Понимаю, что тогда все будет не так. Что? Понимаю. Мы провели бы там выходные? Звучит заманчиво! Ты мне руку чуть не вывихнул! Ладно, я все устрою.

Я лежала с закрытыми глазами, но не смогла остановить слез. Ничего! Они ничего не заметили. Они на меня и не смотрели.

Утром я проснулась гораздо раньше мамы. Я давно все уложила в сумку. Интересно, как она мне об этом сообщит? Все расскажет как есть или придумает какую-нибудь историю?

Мама придумала историю, в которой было много вранья. Она рассказала ее за завтраком. Поразительно! Подобное я в последний раз придумывала, когда мне было лет шесть. Невероятную сказку о том, как она столкнулась с продюсером фильма. Он был ею очарован и заговорил о роли, о которой она давно мечтала. Для этого ей необходимо поехать в гости к его закадычным друзьям. Она знает, что эти выходные особенные — ведь мы собирались провести их вместе. У нас их столько еще будет! А пока она не может упустить свой шанс. Ты же все понимаешь, да, дорогая?

Я поняла. Я взглянула на маму — пристально так на нее посмотрела… И все поняла, и ничего не стала выяснять. Заставила себя улыбнуться и пожелала ей удачи. Мамины глаза затуманились, и вчерашняя тушь потекла. Она потянулась ко мне через стол, и ее нейлоновая ночная рубашка угодила в мою чашку с хлопьями. Мама крепко меня обняла. Я в последний раз вдохнула запах ее пудры. Она погладила меня, потом провела рукой по своим взлохмаченным волосам, потрогала мокрую от молока с хлопьями ночную рубашку и сказала, что, пожалуй, ей сейчас лучше пойти в душ и привести себя в порядок.

— Чем ты собираешься сегодня заниматься? А, милая?

Я знала, что буду делать. Как только мама скрылась в ванной, я подошла к ее сумке, взяла из нее немного денег, потом, схватила свою сумку и смылась, оставив ей записку:

"Все в порядке, мама. Знаю, я тебе не нужна. Все будет хорошо. Взяла у тебя десять фунтов на проезд, но обязательно накоплю денег и вышлю долг, честное слово. Большое спасибо за все.

С любовью, Трейси".

Записка получилась немножко помятой и грязной, но переписывать было некогда. Мне нужно было маму предупредить. Пусть знает — я не воровка. Потом я вышла и медленно-медленно закрыла входную дверь, чтобы она ничего не услышала. И побежала. Я все бежала, бежала и бежала. А куда, не знаю. Идти-то мне было некуда!

Я могла вернуться к Кэм, но она, наверное, теперь меня не захочет. После всего, что было. Какая же гадость тогда из меня полезла! Даже не хочется писать об этом в книге. И все ради того, чтобы ее обидеть. Было невыносимо трудно выбирать между Кэм и мамой, и я решила обидеть Кэм. Это оказалось совсем легко. Теперь она ни за что не захочет взять меня обратно!

Вот как я просчиталась, и теперь мне некуда идти.

Нет, есть куда!

Знаю, куда я сейчас пойду!

В разрушенном доме

Я легко нашла дорогу. Это оказалось проще простого. Села на поезд, потом на автобус, позавтракала в «Макдоналдсе». Было здорово!

НИКТО мне не нужен! Ни мама, ни Кэм. Сама о себе позабочусь! Это совсем нетрудно. Нельзя сказать — у меня над головой нет крыши. Есть! Целый дом в моем распоряжении. Только в моем.

Ну, иногда приходится его делить. Видно, кто-то занимался хозяйством. В «холодильнике» на кухне были банки с кока-колой и шоколад «Кит-Кат». Стоял картонный совок с веником — можно хорошенько подмести пол. Гостиная была любо-дорого посмотреть! В ней красовался совсем новый «телевизор с видеомагнитофоном». На столе — скатерть с вышивкой и три прибора. Три стула разной величины, как в сказке про «Трех медведей»: большой для Футболиста, средний для меня, а самый маленький для Александра. Сам Александр, сидя на специальном коврике, мастерил что-то необыкновенное из серии «Идеальный дом».

— Трейси! — сказал он, и глаза его засветились.

Было очень приятно, что хоть кто-то мне обрадовался, и я, сжав его костлявое плечо, сказала:

— Привет, Чиппендейл!

Александр уставился на меня:

— Чип?.. — спросил он. — Это ты про огромных потных мужиков, которые раздеваются догола? Опять ты меня дразнишь, Трейси?

— Эх, Александр! А еще все говорят, что ты умный! Нет, я имею в виду Чиппендейла, который прославился своей мебелью. Был в истории человек — модные стулья делал, помнишь?

— А, понял, — сказал Александр, деловито мастеря два желобка из одного куска картона.