Проблема туземцев (сборник) - Шекли Роберт

– Гм-м-м, – хмыкнул Кеттельман.

– У вас есть самые веские основания помочь мне, даже если я вру. Но ведь не исключено, что я говорю правду. В последнем случае ваш отказ выглядит крайне недружелюбно.

Полковник раздраженно мерил шагами узкую каюту. Потом он бешено сверкнул глазами и рявкнул:

– Вы чересчур ловко спорите!

– Просто мне повезло, – произнес Детрингер. – Логика на моей стороне.

– Он прав насчет логики, – вставил переводящий компьютер С-31.

– Молчать!

– Я считал своим долгом указать на данный факт, – не унимался С-31.

Полковник остановился и потер лоб.

– Детрингер, уйдите, – устало проговорил он, – я пришлю топливо.

– И не пожалеете! – заверил Детрингер.

– Я уже жалею, – отозвался Кеттельман. – Пожалуйста, уйдите.

Детрингер поспешил на корабль и поделился с Ичором добрыми вестями. Робот удивился:

– Я думал, он не согласится.

– Он тоже так думал, – сказал Детрингер. – Но я сумел его убедить.

И он передал Ичору свой разговор с полковником.

– Значит, вы солгали, – печально произнес Ичор.

– Да. Но Кеттельман знает, что я лгал.

– Тогда почему же он помогает?

– Из опасения, что я все-таки говорю правду.

– Но ведь ложь – преступление.

– Не больше, чем бросить нас здесь. Однако мне надо поработать. Сходил бы ты на поиски съестного!

Слуга молча повиновался, а Детрингер взялся за звездный атлас в надежде найти место, куда лететь, – если, конечно, ему вообще удастся улететь.

…Наступило утро, солнечное и радостное. Ичор пошел на корабль землян играть в шахматы со своим новым приятелем – роботом-посудомойщиком. Детрингер ждал топлива.

Его не особенно удивило, что топлива все не присылали, хотя и прошел полдень, но и хорошего в этом было мало. Он прождал еще два часа, а затем отправился на „Дженни Линд“.

Его приход, казалось, не явился неожиданностью – Детрингеру сразу же предложили пройти в офицерскую. Полковник Кеттельман расположился в глубоком кресле, по обе стороны которого замерли вооруженные солдаты. Строгое лицо выражало злорадство. Тут же с непроницаемым видом сидел капитан Макмиллан.

– Ну, Детрингер, – начал полковник, – что сейчас вы хотите?

– Я пришел просить обещанное мне топливо, – сказал ферлангец. – Но вижу, вы не собираетесь сдержать свое слово.

– Напротив, – возразил полковник. – Я самым серьезным образом собирался помочь представителю вооруженных сил Ферланга. Но передо мной вовсе не он.

– А кто же? – спросил Детрингер.

Кеттельман подавил саркастическую усмешку.

– Преступник, осужденный верховным судом собственного народа. Передо мной уголовный элемент, чьи вопиющие правонарушения не имеют равных в анналах ферлангской юриспруденции. Существо, которое своим чудовищным поведением заслужило высшую меру наказания – бессрочное изгнание в бездны космоса. Или вы смеете это отрицать?

– В настоящий момент я ничего не отрицаю и не подтверждаю, – сказал Детрингер. – Прежде всего я хотел бы осведомиться об источнике вашей поразительной информации.

Полковник Кеттельман кивнул одному из солдат. Тот открыл дверь и ввел Ичора и робота-посудомойщика.

– О хозяин! – воскликнул механический слуга. – Я поведал полковнику Кеттельману об истинных обстоятельствах, которые привели к нашей ссылке. И тем самым приговорил вас! Я молю о привилегии немедленного самоуничтожения в качестве частичной расплаты за свое вероломство.

Детрингер молчал, лихорадочно соображая.

Капитан Макмиллан подался вперед и спросил:

– Ичор, почему ты предал своего хозяина?

– У меня не было выбора, капитан! – вскричал несчастный. – Ферлангские власти, прежде чем позволить мне сопровождать его, приказали наложить на контуры моего мозга определенные приказы и закрепили их хитроумными схемами.

– Каковы же эти приказы?

– Они отвели мне роль тайного надзирателя. Мне приказано принять необходимые меры, если Детрингер каким-то чудом сумеет избежать кары.

– Вчера он мне обо всем рассказал, капитан, – не выдержал робот-посудомойщик. – Я умолял его воспротивиться этим приказам. Уж очень все это неприглядно, сэр, если вы понимаете, что я хочу сказать.

– И в самом деле, я сопротивлялся, сколько мог, – продолжал Ичор. – Но чем реальнее становились шансы моего хозяина на спасение, тем сильнее проявлялись приказы, требующие его предотвращения. Меня могло остановить лишь удаление соответствующих цепей.

– Я предложил ему такую операцию, – вставил робот-посудомойщик, – хотя в качестве инструмента в моем распоряжении были только ложки, ножи и вилки.

– Я бы с радостью согласился, – сказал Ичор. – Более того, я уничтожил бы себя, лишь бы не произносить слов, поневоле рвущихся из предательских динамиков. Но и это оказалось предусмотренным – на самоуничтожение тоже наложили строжайший запрет, как и на мое согласие на вмешательство в схемы, пока не выполнены государственные приказы. И все же я сопротивлялся, пока не иссякли силы, тогда мне пришлось явиться к полковнику Кеттельману.

– Вот и вся грязная история, – обратился Кеттельман к капитану.

– Не совсем, – тихо произнес капитан Макмиллан. – Каковы ваши преступления, Детрингер?

Детрингер перечислил их бесстрастным голосом – свои действия чрезвычайной непристойности, свой проступок преднамеренного ослушания и, наконец, проявление злобного насилия. Ичор кивал с несчастным видом.

– По-моему, мы слышали достаточно, – резюмировал Кеттельман. – Сейчас я вынесу приговор.

– Одну минуту, полковник. – Капитан Макмиллан повернулся к Детрингеру. – Состоите ли вы в настоящее время или были когда-нибудь на службе в вооруженных силах Ферланга?

– Нет, – ответил Детрингер, и Ичор подтвердил его ответ.

– В таком случае находящееся здесь существо является гражданским лицом, – сказал Макмиллан, – и подлежит суду гражданских властей.

– Не уверен, – произнес полковник.

– Положение абсолютно ясное, – настаивал капитан Макмиллан. – Наши народы не находятся в состоянии войны. Он должен предстать перед гражданским судом.

– И все же, насколько я понимаю, этим делом следует заняться мне, – сказал полковник. – Я лучше разбираюсь в подобных вещах, чем вы, сэр, – при всем к вам уважении.

– Судить буду я, – отчеканил капитан Макмиллан. – Если, конечно, вы не решите силой захватить командование кораблем.

Кеттельман покачал головой:

– Я не собираюсь портить свое личное дело.

Капитан Макмиллан повернулся к Детрингеру.

– Сэр, вы должны понять, что я не вправе следовать личным симпатиям. Ваше государство вынесло приговор, и с моей стороны было бы неблагоразумно, дерзко и аполитично отменять его.

– Чертовски верно, – сказал Кеттельман.

– Поэтому я подтверждаю осуждение на вечное изгнание. Но я прослежу за его исполнением более строго, чем это было сделано ранее.

Полковник широко ухмыльнулся. Ичор в отчаянии всхлипнул. Робот-посудомойщик пробормотал: „Бедолага!“ Детрингер стоял спокойно, твердо глядя на капитана.

– Решением сего суда обвиняемый обязан продолжить ссылку. Более того, суд определяет, что пребывание обвиняемого на этой приятной планете противоречит духу приговора ферлангских властей, смягчает наказание. Следовательно, Детрингер, вы должны немедленно покинуть сие убежище и вернуться в необъятные просторы космоса.

– Так ему и надо, – сказал Кеттельман. – Знаете, капитан, я не думал, что вы окажетесь на это способны.

– Я рад, что вы одобряете мое решение. Поручаю вам проследить за исполнением приговора.

– С удовольствием.

– По моим расчетам, – продолжал Макмиллан, – если использовать всех ваших людей, баки корабля подсудимого можно заполнить приблизительно за два часа. После чего он должен сразу же покинуть планету.

– Он у меня улетит еще до наступления ночи, – пообещал полковник. Но тут ему в голову пришла неожиданная мысль. – Эй! Топливо для баков? Так ведь именно этого Детрингер и хотел с самого начала!